Юлиу Эдлис - Жажда над ручьем

А н н а В я ч е с л а в о в н а. И это говоришь ты?! Ты, который уехал, уехал навсегда, потому что это было разумно и необходимо? И добился всего, чего хотел, и даже — ты сам это знаешь! — большего, чем хотел…

А н д р е й А н д р е е в и ч (мягко, но настойчиво) . Все не о том ты, Аня, не о том…

А н н а В я ч е с л а в о в н а (не слушая его) . Ты говорил — я очень хорошо помню, что ты сказал тогда! — ты говорил: «Я должен, я не могу не уехать, тут мне не взлететь… У меня есть моя цель, мое призвание, мой долг», — ты так и сказал: долг! И еще: «Мужчина должен идти напрямик, наперекор всему, только так он может выполнить этот свой долг!» — ты очень убедительно тогда говорил!

А н д р е й А н д р е е в и ч (не сразу) . Я собирался — и это искренне, от сердца, я верил в это! — я собирался вернуться за тобой… я тебя любил и не мог без тебя, в это я свято верил!.. Учился и работал, спал по четыре часа в сутки, обедал через день, да и то с перебоями… Все ждал — вот встану на ноги, тогда ты и приедешь ко мне… А тут война, четыре года без конца, без края… и город — под немцами, ты эвакуировалась неизвестно куда, на все мои письма — «адресат не найден…». А после войны — опять университет, аспирантура, наука… будь она неладна… Когда карабкаешься в гору — не оглядываешься назад… И ты ведь не простила мне этого, я вижу! Не могла простить, не смогла, и спасибо, что не смогла, значит — любила тогда!..

А н н а В я ч е с л а в о в н а (помолчав) . Я ведь за Никиту вышла много позже, уж и война давно кончилась, вот и Юра у меня — поздний сын, потому, наверное, и любимый до слепоты… А Никита ждал, терпеливо ждал меня и знал, что я — тебя жду… и молчал, не торопил… Нет, не надо о Никите!..

Пауза.

А н д р е й А н д р е е в и ч (скорее себе, чем ей) . Уехал — и оборвал все нити, все мосты сжег, и вот он я… стою и говорю эти слова на улице Никиты Максимова! На бывшей Николаевской, по которой я бегал босиком, ныне — Никиты Максимова… У меня — мой дальний журавль в небе, а у него в руке — всего-то малая синичка, но по ней-то как раз рано или поздно и тоскует всякая душа… корни, живые корни в этой малой нашей земле, из которой все мы, провинциальные мальчики, — а на провинциальных мальчиках Россия держится! — из которой все мы вышли… Нет, не лгу я, когда говорю, что иной раз мне бы вернуться сюда и жить одной покойной, неторопкой жизнью с моим родным городком, не лгу… хоть трезво и понимаю, что это смешно со стороны… да и уже не нужно, может быть…

А н н а В я ч е с л а в о в н а. Ты уехал, а я — когда уж и ждать перестала, и за Никиту вышла и полюбила его, и за то, может быть, и полюбила, что он о тебе за всю жизнь — ни слова!.. — а все следила за твоими успехами, за твоими работами, хоть понимать их и не понимала, я всю жизнь в математике дурочка была… Мы здесь остались, и вот — медсестра, правда, давно уже старшая сестра, и Никита — директор музея, скромного городского музея, которому и фонды-то копеечные отпускают… а ведь и он, если бы уехал, многого бы добился, он был не глупее тебя, ему тоже будущее пророчили, а он не уехал, и, может быть, из-за меня-то и не уехал… А ты там… (усмехнулась) …на твоей горе, на которую шел и не оглядывался, — академик, профессор, лауреат…

А н д р е й А н д р е е в и ч (удивился) . Ты о ком?..

А н н а В я ч е с л а в о в н а. А ведь я, как ни смешно тебе будет, как ни нелепо это, — я ведь гордилась тобой! И когда членом-корреспондентом избрали, и когда премию дали…

А н д р е й А н д р е е в и ч (насторожился) . О чем ты говоришь?!

А н н а В я ч е с л а в о в н а (не слыша его) . Гордилась! — все статьи о тебе читала, все заметочки, о тебе ведь часто в газетах пишут: академик Логинов там-то, академик Логинов то-то…

А н д р е й А н д р е е в и ч (понимая и ужасаясь тому, что понял) . Академик, лауреат?! — какое все это имеет отношение…

А н н а В я ч е с л а в о в н а (перебила его, истолковывая его слова по-своему) . Для тебя, может быть, и не имеет, а для меня… ведь не стань ты тем, кем стал, не добейся самого высокого, самого почетного, — то, что ты уехал, зачеркнул, забыл, было бы для меня и вовсе жестоко… и все эти тридцать лет были бы для меня одной нестерпимой обидой… А так — значит, ты все правильно сделал, значит, было у тебя на это право, и не в чем, стало быть, мне тебя винить…

А н д р е й А н д р е е в и ч (растерянно) . Ну, а если… если бы все — не так?! Если б я стал не тот, что ты думаешь?!..

А н н а В я ч е с л а в о в н а (непримиримо) . И знаешь, почему я Юру так толкаю на то, чтоб он уехал, почему так хочу этого?

А н д р е й А н д р е е в и ч (понимая всю безвыходность своего положения) . Почему?

А н н а В я ч е с л а в о в н а (неудержимо) . Пусть не я, не отец, но Юра — Юра нагонит тебя, и обойдет, и оставит позади, Юра, а значит — и я! Значит, и я с ним буду на такой горе, куда тебе уже ни за что не взобраться!.. (Спохватилась, испуганная неожиданностью и откровенностью своей мысли.) Хоть это и не так, просто сейчас в голову пришло, не слушай!.. — я хочу ему счастья, только — то… (Настойчиво.) Поговори с ним, Андрей, тебе он поверит.

А н д р е й А н д р е е в и ч (усмехнулся невесело) . Уволь, Аня.

А н н а В я ч е с л а в о в н а (упорно) . Тогда ответь мне на один вопрос.

А н д р е й А н д р е е в и ч (с надеждой) . Да?..

А н н а В я ч е с л а в о в н а (не сразу, глядя ему в глаза) . Если бы сейчас, когда мы оба уже все испытали, все узнали, и пора уже и о душе подумать… если бы сейчас — долой эти тридцать лет, и опять сидим мы с тобой на причале, и утро, и сходни уже убирают, — если бы сейчас тебе опять выбирать между нашей любовью и твоим призванием, — что бы ты выбрал сейчас?..

Он не ответил.

Слышно, как хохочут на балконе Юрий и Ириша.

И не будем, Андрюша, с других спрашивать того, на что у нас самих нет ответов. Поговори с Юрой.

Молодые на балконе хохотали до упаду.

З а н а в е с.

Та же комната в доме Максимовых.

Утро следующего дня.

У распахнутого окна стоял А н д р е й А н д р е е в и ч, рассеянно глядя в сад.

Вошел из соседней комнаты Ю р а.

А н д р е й А н д р е е в и ч (оглянулся на него) . Белка… мы с ней уже давно друг за другом наблюдаем…

Ю р а. У нас даже на перекрестках знаки для водителей развесили: «Осторожно, белки» — на главной улице и то запросто через дорогу шастают.

А н д р е й А н д р е е в и ч (почти серьезно) . Я-то в последний раз живую белку разве что в зоомагазине видел, на Пушечной, — перебирает лапками в колесе, торопится не опоздать бы неизвестно куда…

Ю р а (не тая недружелюбия) . Вот видите! — а мама мне велела, чтобы вы со мной серьезно поговорили.