Александр Петрашкевич - Избранное

К л а у с. Действительно, кто мог подумать… Милый сюрприз для генерала.

Д и т р и х. Но я…

Г а н с. Оружие! (Разоружает Дитриха.) Вперед!

К л а у с (оркестру) . Все свободны.

Сцена затемняется. Слышно, как под музыку удаляется оркестр.

З а н а в е с.

Изба Максима и Полины сегодня. «Т у р и с т ы» спокойны, но настойчивы.

Ф р и ц. Wir fordern Freiheit! [27] Мы требуем свободы!

В а л ь т е р. Wir sind anständige Touristen! [28] Мы честные туристы!

М и х а с ь. Bitte, bitte, nehmen Sie Platz [29] Садитесь! Садитесь, пожалуйста. . И не стоит требовать свободы. Вас пока никто ее не лишал.

«Туристы» опять поднимают шум.

Ich bitte Sie um Ordnung, meine Herrschaften! [30] Господа, к порядку! Порядок превыше всего! Не ваш ли девиз?

«Туристы» сразу же умолкают.

(Кузьме.) Где ты их взял?

К у з ь м а. Под дубом у Святой криницы. На зорьке кинул ружье за плечи — пойду, думаю, может, попадется что… Так оно вот… попалось. Не то стрелять, не то… (Поворачивается с ружьем к «туристам».)

Б е р т а (испуганно) . Nicht schießen, nicht schießen! [31] Не стреляйте, не стреляйте!

К у з ь м а. Чуеть сучка, чье мясо съела…

В а л ь т е р. Wir werden uns beschweren. Das ist wohl ein Missverständnis [32] Мы будем жаловаться. Это недоразумение. .

М и х а с ь. Жаловаться будете потом, господа! А теперь переходите на русский. Помнится, вы неплохо владели им.

Н а д е ж д а. Легче будет выяснить недоразумение, на котором вы так энергично настаиваете.

В а л ь т е р. В таком случае хотел бы знать, с кем имею честь?

М и х а с ь. Михаил Чернявский. Учитель истории. А впрочем, мы с вами знакомы.

В а л ь т е р. Простите…

Н а д е ж д а. Вот они, которые на фотографиях, тоже имели несчастье встретиться с вами.

В а л ь т е р. Вы что-то путаете, господа…

К у з ь м а. Путаем? Это мы-то путаем? Растуды твою в бобовник! А «хайль» кто орал?! А по лесу кто шнырял? (Берте.) Не ты ли, ведьма, собрала их на шабаш?!

М и х а с ь. Спокойно, отец!

В а л ь т е р. У вас ужасные дороги. Мы заблудились. А в лесу наши ребята допустили шутку.

Н а д е ж д а. А может, хватит шуток, генерал? Или как вас…

В а л ь т е р (спокойно) . Ошибаетесь, мадам. Генералом был мой брат Вальтер. А я — Отто. Барон Отто фон Кругер, коммерсант.

М и х а с ь. Вы уж лучше скажите, что вы близнецы с Вальтером…

В а л ь т е р. Так точно. А это Хайнц, внук Вальтера.

М и х а с ь. И сын оберштурмбанфюрера Клауса.

В а л ь т е р. Так точно. (Поворачивается к Берте.) А это…

М и х а с ь. Фрау Берту представлять не надо. Она не очень заметно постарела.

Б е р т а (подчеркнуто нагло). Спасибо.

Ф р и ц (щелкнув каблуками) . Фриц Рунге. Сын оберштурмфюрера Ганса Рунге.

В а л ь т е р. Который был адъютантом Вальтера Кругера.

М и х а с ь. Я уже догадался.

К у з ь м а. До чего похож, а? Просто косточки собрал!

М и х а с ь (Вальтеру) . Почему вы отклонились от туристического маршрута, и что привело вас к Святой кринице?

В а л ь т е р. Зов крови.

К у з ь м а. Чего?

В а л ь т е р. Фрау Берта хотела навестить могилу сына, а Хайнц и Фриц — могилы отцов. Полагаю, что наши чувства можно понять?

К у з ь м а (взрывается) . Да мы в ваши могилы!.. Да мы их!.. Осиновый кол мы забили в ваши могилы! Еще в сорок четвертом!

Ф р и ц. Мы в этом убедились, хотя и раньше были наслышаны о вашем варварстве.

Н а д е ж д а (не находит слов) . Варварстве?! Нашем варварстве?! Вы еще смеете… о нашем варварстве?!

Х а й н ц. А казнь двух невинных немецких офицеров без суда и следствия вы хотели бы назвать чем-то иным?..

К у з ь м а (удивленно) . Какая казнь? Что это он плетет?

Ф р и ц. Если мы здесь, то это означает только то, что Германия все помнит! Германия ничего не прощает!

М и х а с ь. И вы пожаловали сюда, чтобы объявить нам об этом?..

Х а й н ц. Наша сыновья память…

М и х а с ь (обрывает) . Память фашистов о фашистах.

Ф р и ц. Если вам будет угодно — да! И не забывайте, что слово «фашист» у нас на Западе вызывает совсем не те эмоции, на которые вы рассчитываете.

М и х а с ь. Об этом мы помним всегда. А если оберабшнитсфюрер забыл, в каком месте надо искать кости своего сына и адъютанта, мы покажем. Надежда, подай черные тетради.

Надежда подает тетради.

К у з ь м а. Мы тоже все помним…

М и х а с ь (передает одну тетрадь Хайнцу) . Читайте! И лучше, если вслух.

Х а й н ц. А что я, собственно, должен читать?

М и х а с ь. Протоколы партизанского суда над военным преступником Клаусом фон Кругером.

В а л ь т е р (заглянув в тетрадь) . Какой-то детский почерк.

Н а д е ж д а. В протоколах — мой почерк. А в преступных делах Клауса Кругера — ваш почерк.

М и х а с ь. Кстати, партизанский трибунал вынес смертный приговор не только вашему сыну Клаусу, жене Берте, но и вам, генерал Вальтер фон…

В а л ь т е р (истерично) . Я не генерал! Я не Вальтер! Я коммерсант Отто фон Кругер!

М и х а с ь. Следствие покажет…

В а л ь т е р. Какое еще следствие? Прошло сорок лет…

М и х а с ь. На наш счет к фашизму и к вам лично срок давности не распространяется.

В а л ь т е р. Слышали, и много раз. Я не Вальтер, а Отто. Понимаете?! Отто!

Сцена затемняется.

Та же изба в 1941-м. Но в ней появилось пианино, четыре кресла. Б е р т а делает примочки к лицу К л а у с а. В а л ь т е р гневно ходит из угла в угол.

Б е р т а. Это ужасно! За такие вещи следует четвертовать! Посмотри, Вальтер! Он же мог остаться без глаза! У нее не ногти, а ножи! А если инфекция?!

В а л ь т е р (категорично) . Ему не следовало этого делать!

Б е р т а. Чего — этого?

В а л ь т е р. Того, на что он пошел. Приказом фюрера категорически запрещены половые связи с туземцами.

Б е р т а. Ты не прав, Вальтер. Солдат, а тем более офицер должен заботиться о своем здоровье. Долгосрочное воздержание вредно. Или, может быть, фюрер вместо женщин рекомендует теперь что-то иное?

К л а у с (целует мать в щеку) . Браво, мутти!

В а л ь т е р. Молчать! Или я отправлю тебя под арест!

Б е р т а. Не свирепствуй, Вальтер. (Обнимает, ласкает мужа.) Мальчику хоть будет что вспомнить.

В а л ь т е р (смягчившись) . А если бы она оказалась больной, заразной?

К л а у с. Мой генерал, она оказалась нетронутым цветком. В Германии это бывало случайностью, во Франции — исключением, а здесь — с первого раза. А первый раз не считается.

В а л ь т е р. Первый раз не считается, сказала дева Мария и разродилась Христом.

К л а у с. Мой генерал, ты изменишь тон, как только я скажу, что та, которую мы допрашивали, оказалась родной сестрой шарфюрера Дитриха Шварцмана.

Б е р т а (встревоженно) . Вот как?!

В а л ь т е р (озабоченно) . Ты шутишь?! Это, пожалуй, совершенно меняет дело!