Петер Хакс - Адам и Ева

Довольно.

И пока она лежала,
Уткнувши в землю лоб, в кусте колючем,
Ее на свой он вертел насадил.

И что потом?

Они пришли в себя.
Сломав кусты и ободрав кору,
Как будто пронеслось оленье стадо,
Оставив гона явные следы,
Они продолжили свой бег. Однако
Ушли недалеко. На берегу,
Под финиковым деревом опять
Они друг в друга жадно погрузились.

И где они теперь?

Всё там.

Под пальмой?

Гляди, вон пальма.

Как ее качает.

Еще бы.

Ветерок стряхнул плоды.

Она трясется.

Ветер стал сильней.
А прежде бриз нес легкую прохладу
И свежесть утра после теплой ночи.
Теперь, когда надкушен дважды космос,
Цепь испытаний ждет… Сатанаил!

В чем дело?

Час настал, когда Господь
Является.

Я знаю. Круг почета.
Он любит славу.

Где же ты, Адам?

Сегодня мир его прохладно встретит,
Любезности малейшей не видать
Тому, чья изменилась так погода.
Уж это утро мне принадлежит,
С него не только этот день начнется,
Но многое другое. Интересно,
Как он воспримет исповедь твою.

Не вижу нынче я моих детишек.
Обычно мы встречаемся в саду,
Где души их, воспрявшие от сна,
Я незаметно развивать привык,
Ко благу направляя их познанья.
Так солнце по весне смакует рост
Плодов, когда само дарит им сладость.
А вместо них архангелов я вижу.
Но одного я на фольварк отправил,
Другого с глаз моих долой прогнал.
Сатанаил, ты как здесь оказался?
Изволь свое наличье оправдать.

Оно вам не по нраву? Я доволен.

Опомнись. Ты пред Богом.

Ну и что?
Я — это я. Такой же бог, как вы.

Не перебарщивай. Ты не настолько плох.

Коль спорить с Богом плохо, да, я плох.

Нет, херувим. Ты Богу лишь слуга.

Зло так же правомочно, как добро.

Ах, как добро! Возможно. Но не так,
Как я.

Мой Бог! Мы разве не добры?

Меж нами есть различье, дурачок.
Все, что во мне есть свойство, то в тебе
Всего лишь добродетель. Будь же добр.
Но и его я созидал не меньшим.

Вы говорите, что меня создали?

Конечно.

Но какой же в этом смысл?

Я мир прекрасный духов изобрел
И, словно в зеркале, в их светлом сонме
Свое же откровенье увидал.
И тут — со мною часто так бывает —
Вообразил я противоположность.
И я сказал себе: давай допустим,
Что это — чепуха. А ты ведь знаешь:
То, что я допускаю, то и есть.
Ты получился, чтоб потом отпасть.

Так значит вышло все по недосмотру?

Мне жаль, но ничего нельзя поделать —
Всесилие. Оно своеобразно.

Найдется сила на любую силу.
И на всесилье где-то есть управа.
Всесилье кончится когда-нибудь.
Ведь и Ничто свое имеет время.
Я — бог, нашел ли я сначала сам себя,
Создал ли сам себя от возмущенья,
Иль гордости (так даже будет лучше), —
Я говорю: все, что учреждено,
Должно вскормить в себе свое сверженье.
Захватчик входит через ту же дверь,
Через которую бежал владелец.
Что скажете на это?

Ничего.
Напрасно я пытаюсь напрягать
Божественный свой мозг. Такую пошлость
Ответом удостоить не могу.

Я недостаточно оригинален?
А, может, он вам новость сообщит?

Благочестивый муж долг тяжкий исполняет,
Когда из набожности Богу возражает.

Нет, Гавриил! Не надо рифмовать.

Вы слышали, как падал этот финик?

Таков был план. Созрел он и упал.

Вы отнеситесь к этому серьезней.

Ну, раз ты просишь, отнесусь, как ты.

Чем козярять, коль нету козырей?

Зачем же козырь, коль расклад известен?

Сорваться может самый лучший план.

Да, так бывает, только не со мной.

О Боже, не желаете вы слушать.

Нет, отчего же. Можешь говорить.

Нет, не могу.

Ты ничего не скажешь?

Не знаю что сказать.

Совсем не знаешь?
А предисловье было очень длинным.
Ну ладно. Кто-то пошлости несет,
А кто-то ничего сказать не может,
Хотя на предисловья он мастак.
Я свой обход продолжу. Между прочим,
Здесь все пойдет не так, как прежде шло:
Испортился заметно здешний климат,
Когда произошло грехопаденье.

О небеса, он знает.

Силы ада,
Он сразу догадался обо всем.

Чего уж проще. Ты, Сатанаил,
Облизываешь бороду с ухмылкой,
А ты, мой Гавриил, зажав огрызок,
Не можешь слова вымолвить.

Но я…

Неужто я, по-вашему, так глуп,
Что не заметил, как трясется пальма?
Лишь дураки глупцом считают Бога.
Все правильно, архангелы мои.
Качнулась чаша на весах свободы
И опустилась в пользу Сатаны.
Теперь он здесь большой авторитет.
Однако, чем же заняты те двое,
Мужчина и его жена?

В грязи
Валяются.

В мученьях.

Для начала
Мы скажем осторожней: на земле.
Послушай, Гавриил, залезь повыше —
Их с яблони намного лучше видно —
И доложи нам, что они творят.

Зачем же нужно вдаль смотреть и Богу
Докладывать о том, что знают все?
Зачем смешить того, кто может мыслить?

Подчас мы можем рассмешить друг друга,
Друг другу рассказав, что знает каждый.
Я, например, люблю смешить себя.
Конечно, услыхав от Гавриила
О том, что сам я знал давным-давно,
Я вряд ли удивлюсь, но может быть,
Мне что-нибудь еще придет на ум.
Мне вещи разные на ум приходят…
Ну, хватит о причинах. Жду доклада.