Хана Сенеш - Я себя до конца рассказала. Сборник стихов израильских поэтесс

Будет вечер, и встреча друзей, и его опустелое место,
и ужалит уверенность коброй.
Побледнев, мы поднимемся все,
Поспешим в его комнату.
Нет его, нет,
Лишь белеет письмо на столе —
Последнее.

В моем одиночестве — зверем раненым
Часами лежу в молчании душном,
В саду ни ягодки мне не оставлено,
Но все простило сердце послушное.

Если эти дни последние, как мне быть?
Надо тихою стать, бессловесною,
Чтобы горечью не возмутить
Подругу мою — синеву небесную.

Рукою доброю погладь мою, —
Пусть как сестре — назад не оглянуться.
Мы знаем: после бури кораблю
В родную гавань больше не вернуться.

Утри мне слезы. Только ты один
Найти сумеешь ласковое слово.
Мы оба точно знаем: блудный сын
Родного неба не увидит снова.

Как сердце устало в ночи горевать,
В ночи горевать под бессонной тоской.
Своею рукою ли нить оборвать,
Лишь нить оборвать — и конец, и покой?

Но день занялся, он ко мне наяву
Прозрачным крылом постучался в окно.
Своею рукою ли нить оборву?
Терпи, мое сердце… мгновенье одно.

Без слов, без движенья
К тебе я прижалась.
Миг вечности равен,
В нем нежность и жалость.

Познаю покой
Изнуренного зноем:
Он сел отдохнуть,
Скрытый тенью лесною.

Забуду судьбы
Беспощадную руку.
Для праздничной жизни
Готовящей муку.

Миг вечности равен.
В нем нежность и жалость.
Без слов, без движенья
К тебе я прижалась…

Страна моя, тебя
Не воспевала я.
Не славила побед
И бед борьбы твоей:
У Иордана я
Сажала деревцо,
Тропинку нашла,
Бродя среди полей.

Мой дар убог и нищ —
Я знаю это, мать! —
Дар дочери твоей
Убог, и нищ, и тих:
Лишь радости заря,
Когда взойдет твой день,
Лишь затаенный плач
О бедствиях твоих.

Да, кровь ее в крови моей
И песня в песне неустанной.
Рахел, пастушка стад Лавана,
Рахел, праматерь матерей.

И потому мне тесен дом.
За город — там пастушки пели,
Там трепетал платок Рахели
В пустыне, на ветру сухом.

Иду с котомкою своей,
Дорога знойная пылится,
В босых ногах моих хранится
Вся память тех далеких дней.

Так я сижу… Тело поникло, дрожит рука.
Солнце на небе чужом стынет.
Слышу тихий приказ — по родине это тоска —
Встань и иди! Что тебе на чужбине!

Так поднимаюсь… Так это в тысячный раз со мной.
Так я иду. Усилье бесплодно.
Так по дорогам бреду в дождь и зной;
Так я люблю… Так: безысходно.

Эта слабая плоть,
Это сердце печальное —
Это
Превратится в крупицы земли плодоносной.
И в зной,
Пробудившись, возжаждет
Веселой струи водяной,
И потянется ввысь,
И пробьется к весеннему свету.
Напитавшись дождем,
Я воспряну, я вырвусь на волю
Из могилы глубокой,
Сквозь комья земли полевой,
И увижу я небо —
Кустами, цветами, травой,
И зажмурю глаза,
Обожженные зноем и болью.

Если даже не раз говорила: конец,
Если крикнула: воля превыше всего,
То по звону оков, то по стуку сердец
Я пойму: не изменим уже ничего.

Но пока мое сердце ты держишь в руке,
То, захочешь, — сожмешь, то отпустишь почти,
Все трепещет оно, все томится в тоске,
И молчит, и молчит.

А та, другая, та, что будет жить
После меня в твоей души укрытье, —
Ей ту же сладость горькую испить,
Которую должна была испить я.

Заставит ли она меня забыть?
Или ко мне пойдешь по вешним росам,
Чтоб память ту далекую любить,
Что я вплела в заветных песен косы?

Я себя до конца рассказала,
В места потайные
Вела я чужих, указала:
Вот —
Растоптана гордость, вот — надежда угасла.
И покой за отчаянья бурей
Идет.

И ты среди них,
И ты, чужой и родной,
Пришел и, взглянув, удивился.
А мне суждено оставаться одной,
И я в углу притаилась.
Неужто, неужто приснилось
И не было ничего?

Как бы хотелось мне сына иметь!
Был бы кудрявый он, умный малыш.
За руку шел бы тихонько со мной
На сад поглядеть.
Мальчик
Ты мой.

Звала б его Ури,
Ури родной.
Звук этот ясен и чист, и высок —
Луч золотой,
Мой смуглый сынок,
Ури
Ты мой.

Еще буду роптать, как роптала Рахел, наша мать,
Еще буду молиться, как Хана молилась в Шил о [21] И праматерь Рахел… и Хана, мать пророка Самуила, были вначале бездетными. Шило произносится с ударением на последнем слоге (Прим. переводчицы). ,
Еще буду я ждать
его.

Может быть [22] Даем два разных перевода одного стихотворения.
Никогда не бывало тех дней?
Может быть,
Никогда не вставала с зарей и не шла
По росистым лугам я косить?

Никогда в те горящие долгие дни
На полях
Не везла я с ликующей песней снопы
На тяжелых, высоких возах?

Никогда не бросалась в кристальную синь
Твоих волн?
О Киннерет ты мой, о Киннерет ты мой,
Неужели ты был только сон?

Может быть, никогда не случалось со мной,
Может быть,
Никогда не спускалась я в сад мой с зарей
Своим потом его оросить?

И когда убегали под солнечный зной
Жатвы дни,
Никогда на снопах, на телеге простой,
Не певала я песни свои?

Никогда не купалась в волне голубой,
В тишине
Тех киннеретских вод?..
Был ли ты иль пригрезился мне?

Коль судьбой уготован мне путь
От пределов твоих жить далёко,
О Киннерет, дай мне отдохнуть
На погосте твоем одиноком [23] Пожелание поэтессы было исполнено, и она похоронена на берегу озера Киннерет. .