Фернандо Пессоа - Тень над рекою. Антология экзистенциальной лирики

А значит обходить социальную лестницу,

Не принимать моральные нормы,

И реальные и сентиментальные моральные нормы,

Не быть Верховным Судьей, сановником,

проституткой,

Не быть всамделишным бедняком, эксплуатируемым

рабочим,

Не быть неизлечимым больным,

Не быть ни правдоискателем, ни кавалерийским

офицером,

Не быть, наконец, никем из социальных героев.

Изливающих себя в беллетристике, потому что у них

есть поводы рыдать,

И восстающих против общественного строя,

потому что у них есть для этого причины.

Нет! Что угодно, лишь бы не было причин!

Что угодно, лишь бы не причислять себя

к человечеству!

Что угодно, лишь бы не уступать человечности!

Ощущение становится никчемным, если у него

есть внешние поводы.

Да, быть нищим и бродягой, таким, как я,

Что отнюдь не значит быть обычным нищим

и бродягой.

Уйти в себя ― вот что значит быть бродягой,

Вымаливать у дней, чтобы они проходили мимо,

оставляя нас в покое,― вот что значит быть нищим.

Все прочее ― как у какого-нибудь Достоевского

или у какого-нибудь Горького,

Все прочее ― значит стать голодным оборванцем.

Даже если это случается, то с таким множеством лиц,

Что вряд ли стоит жалеть всех, с кем это случается.

Я бродяга и нищий в самом деле, то есть

в переносном смысле,

И я купаюсь в волнах огромной жалости к самому себе.

Бедный Алваро де Кампос!

Столь далекий от жизни! Столь погрязший

в собственных ощущениях!

Бедняга, втиснутый в кресло меланхолии!

Он, бедняга, со слезами на глазах (подлинными)

Отдал сегодня так либерально, так по-московски,

так великодушно, так порывисто

Все, что было в кармане, где было совсем немного,

Бедняку, который не был бедняком, но у которого

были печальные глаза профессионала.

Бедный Алваро де Кампос, который никому не нужен!

Как он, бедняга, жалеет самого себя!

Тем не менее он в самом деле бедняга!

Куда более, чем многие бродяжничающие бродяги

И нищенствующие нищие, потому что человеческая

душа ― это бездна.

Я-то знаю! Самый настоящий бедняга!

Хорошо бы провести митинг в своей собственной

душе!

Нет, я не такой дурак!

Не могу защищаться с помощью социальных

убеждений.

Я слишком умен, чтобы вообще защищаться.

Не пытайтесь обратить меня силой: я слишком умен.

Говорю же вам: я слишком умен.

Слушать не хочу об эстетике, замешанной

на душевности: я слишком умен.

Черт подери! Слишком умен.

Однажды, в недорогом ресторанчике, вне времени

и пространства

Мне подали любовь ― под видом холодной требухи

в томатном соусе.

Я вежливо сказал посланцу кухни,

Что предпочитал бы есть ее горячей,

Что это блюдо ― требуху в томатном соусе

холодным не едят.

Мне стали возражать.

Я всегда оказываюсь неправ, даже в ресторане.

К холодной требухе я не притронулся,

другого ничего мне не хотелось,

Я заплатил по счету и пошел бродить по улицам.

Какая бессмыслица, правда?

Но так случилось со мной.

(В детстве каждого человека был какой-нибудь сад,

Собственный, городской, соседский,

Настоящим хозяином сада были тогда наши игры;

А теперь нам грустно.)

Я прекрасно все это знаю, и все-таки

Я попросил любви ― а дали

Холодной требухи в томатном соусе.

Такую требуху никто не ест холодной.

Мне подали ее холодной.

Я оставил ее нетронутой. Была она холодной.

Ее не едят холодной. А мне принесли холодной.

Если ты хочешь кончить с собой, почему

ты не хочешь кончить с собой?

Ну что же ты! Я так люблю и смерть и жизнь,

Но, решись я кончить с собой, я бы кончил с собой...

Ну, решайся, если можешь решиться!

Что тебе чередование фантомов,

Называемое нами миром?

Кинолента дней, представленная

Актерами ложноклассической школы?

Бесконечно кружащийся калейдоскоп?

Что тебе твой внутренний мир, который

так и остался для тебя неизвестным?

Может быть, убив себя, ты его наконец познаешь...

Может быть, кончив, ты начнешь...

Так или иначе, если ты утомлен бытием,

Утомление должно быть благородным,

И не следует, подобно мне, воспевать жизнь во хмелю

И приветствовать смерть в литературе!

Ты необходим? О ничтожная тень, именуемая родом

людским!

Необходимых нет, и ты не необходим никому...

Без тебя все пойдет без тебя.

Может быть, для других будет хуже, если ты

будешь жить,

Чем если ты убьешь себя...

Может быть, живя, ты докучаешь больше, чем ежели

убьешь себя...

Страдания других! Ты заранее терзаешься тем,

Что заставишь рыдать о себе?

Успокойся, рыдать будут недолго...

Сила жизни мало-помалу утирает слезу,

Когда мы плачем не о самих себе,

Когда беда постигла других. Особенно смерть,

Потому что после смерти с другими не случится

уже ничего...

Первым делом тоска, удивление оттого,

Что тайна пришла и твоя драгоценная жизнь ушла...

Потом ужас перед гробом, видимым и осязаемым,

И люди в трауре, исполняющие служебные

обязанности.

Потом безутешная семья коротает за анекдотами

ночь,

Сокрушаясь о том, что ты мертв,

А ты, случайная причина этой печали,

Действительно мертв, куда мертвее, чем думаешь...

Да, сейчас ты куда мертвее, чем полагаешь,

Даже если там, в мире ином, ты куда живее.

Затем трагическое переселение в склеп или в могилу.

Затем память о тебе начинает умирать.

Первым делом всем легче

Оттого, что кончилась слегка затянувшаяся

трагедия твоей смерти.

Затем возобновляются будничные разговоры

И злоба дня берет свое...

Постепенно о тебе забывают.

О тебе вспоминают только дважды в году:

В годовщину рождения и в годовщину смерти.

И все, и все, и больше ничего, абсолютно ничего.

Дважды в году думают о тебе.

Дважды в году любящие тебя вздыхают о тебе

И, когда о тебе зайдет речь, вздыхают разок-другой.

Взгляни же на себя трезво, подумай трезво о том,

кто же мы, в сущности...

Если хочешь кончить с собой, кончай...

Отбрось угрызения совести, доводы разума!..

Разве у жизненной механики есть угрызения

или доводы?

Какие химические угрызения повелевают силой,

Порождающей жизненный трепет, и циркуляцию

крови, и любовь?

Разве в веселом ритме жизни есть память о других?

О нищее тщеславие плоти, именуемое человеком,

Неужели тебе не ясно, что ты лишено всякого

значения?

Ты важен для себя, потому что именно себя

ты ощущаешь.

Все для тебя, потому что вся вселенная

И эта вселенная, и все остальные,