Юрий Бердников - Красивей не было и нет. Русские женские имена. Азбука любви. Книга первая

Представь, любимая, не знаю суахили,
и в том плохого я не вижу ничего.
Им без меня спокойней – племенам на Ниле,
не встряну в их разборки: кто кого!

Мне лишь с тобой суметь бы разобраться,
оставив остальное на потом.
Позволив вдаль тебе одной умчаться —
как я вернусь в пустой и гулкий дом?

Среди старинных зданий на бульваре
носились угорелые слепни,
раскинув кроны, древние чинары
нам тень давали в солнечные дни…

Когда же время мифы развенчало,
столь вероломно распри возродив,
мы встретились у прежнего причала:
ты – одалиска, я на час халиф.

Ни разность лет, ни твой шальной настрой
при встрече первой не были преградой.
В те дни страною правил летний зной,
прифронтовые обойдя рокады.

В палатке душной, полог приоткрыв,
витала в мире призрачных фантазий.
Когда же вдруг заметила призыв —
и речи не могло быть об отказе.

Ты ходишь по Москве в нелепых бриджах —
сама себе владычица и госпожа,
когда сияньем солнца утро брызжет
и к полдню движется, нисколько не спеша.

Изгибы форм изящных, чёткость линий,
терпенье мудрое и дерзостный размах
достанутся не мне: Тейшебаини! —
который день звучит в твоих устах.

С высот величия нисходит королева,
ввергая пажа в жаркое смятенье.
И простодушных завлекает дева,
внезапное изобразив смущенье.

Юнцов коварно совращают куртизанки,
шокирует влюблённого нудистка,
и как же вспыльчивы ревнивые испанки —
но кто б такое ждал от гимназистки!

Халатик кажется воздушнее пушинки —
прозрачный символ каверзных тенёт.
А трусиков как нет – задуманы так стринги:
нескромную являть мужчинам плоть.

Вторую здесь неделю квартирую,
купаясь в ауре твоих забот,
но вот что странно: я уже ревную
к тем, кто в палату только попадёт.

Знакомый удивится, что за связь?
Заметит маргинал – какая проза!
Прошамкает старушка: верно, сглаз…
Любовница не шелохнётся – в чём угроза?

А мне ты нравишься, забавная лисичка…
И имя-то тебе дано – ого!
Ты повторяй, когда бежишь на электричку:
они неправы – все до одного.

Путь до Москвы весенней долог,
покинув друга и Гонконг,
играла сутками в пинг-понг…
сейчас со мной,
у книжных полок
вникает ревностно в глоссарий,
смущением затмив розарий,
и ждёт момента têtе-à-têtе —
заказан мне её портрет.

Как провожу я без тебя досуг —
листаю перечень твоих заслуг,
а ты что думала, отважный херувим? —
любой наш спор так просто разрешим:

будь самой убеждённой феминисткой —
зацепки ни одной для иска,
когда страстей водоворот
нас вдаль стремительно несёт.

От слушаний устав в суде,
ты грезишь о любовных приключеньях,
в знакомствах отдавая предпочтенье
пристрастьям ярким и мужской среде.

Я выловил тебя на вернисаже
и, в общем, был добыче рад —
когда же обнаружилась пропажа,
меня устроил и такой расклад.

Подборка книг, а сверху «Камасутра»
и налицо премилый консультант,
жаль, слишком быстро наступило утро —
за месяц не закончим фолиант.

Но всё же лето! – едем на этюды,
купальщица… жара, стога.
Мир ахнет от мадонны белогрудой —
а ну-ка, брысь отсюда, мелюзга…

На вид, скорей, мальчишка хлипкий,
но голос женский, с лёгкой хрипотцой.
Девица явно выходец из хиппи,
а вот английский знает как родной.

О сексуальности не скажешь, что излишек —
зато меж нами нет обиняков.
Не знаю, чем там пичкает детишек,
мне проповедует свободную любовь.

Твоя подруга на моих эскизах —
ремейк советской «девушки с веслом»,
когда же ты бросаешь дерзкий вызов,
то изыск каждый – поиска излом.

Позируешь, как Анна – Модильяни,
и отстранённость явствует во всём,
днём превосходство профиль твой чеканит,
а ночью нас встречает мажордом.

На чертежах – фасады и разрез.
А вырез? – чаяньям подруг в противовес?
И так волнующе вздымаются на вздохе груди.
Свела б с ума, когда бы ни причуды…

О чём-то говорит – фонтаны и каскад…
Немного легкомысленный наряд,
но оттеняет чувственности всходы…
Вы слышите меня? – Опять расходы?

Смотри, какой волнующий ландшафт:
холмы и лес, озёра, поле…
здесь поднимал бокалы бравый граф
на брудершафт,
величие повсюду и раздолье.
Стоишь в дверях, с улыбкой… на просвет —
в прозрачном платье, солнце сверх лимита!
И настежь вся распахнута, открыта…
отличный, думаю, получится портрет.

Всё тот же идиллический пейзаж…
и то же солнце в утреннем дебюте,
и хочется кричать виват! волшебной сути,
но явно нужен светский антураж…
Холсты готовы. Можно рисовать.
Столь яркой красотой не избалован зритель,
не зря с ней дружен муз верховный предводитель.
Осталось только уломать,
но как? Она ведь – небожитель!