Юрий Бердников - Красивей не было и нет. Русские женские имена. Азбука любви. Книга первая

Рисую на пленэре, в солнечном закате…
и ты – как персонаж мне неизвестных пьес,
где появленье туч совсем некстати,
поскольку времени и так в обрез.

Промокший плед… спасаемся в сторожке,
всё на руку строптивой озорнице,
и стоит уступить хотя б немножко —
обрушит ворох эротических амбиций!

Была мной в ранг богинь возведена
и в небесах до сей поры витала.
Однажды пролетала близ земли одна —
рукой тебе махал, ты не узнала.

И вдруг, мне голову бессовестно вскружив,
ворвалась в дом – счастливая, смешная,
шепнула на ухо, в момент разоружив:
ты позабыл? – я женщина земная…

Влетев, как шмель с открытого балкона,
на миг прервёшь полётов марафон,
стремительный двойник мальчишки-Купидона —
и сразу станет слышен перезвон
колоколов…
Завертится вся комната с размаха,
ты вихрем расшвыряешь по углам
носки и шорты, трусики, рубаху…
бросаясь в жизнь навстречу бурным дням.

В Москву холодную внезапно прилетая
из жарких стран, где зреют миражи,
с собою шум привносишь караван-сарая
и зоркий взгляд владелиц паранджи.

Но что за циник нам подбросил прозу? —
в твоих глазах такие огоньки!
Мгновенье – и распустишься как роза,
одежд роняя наземь лепестки.

Волшебный сон в пустыне? – Шарм эль Шейх!
Пусть кто-то и мечтает о Майами —
ты видишь миражей прозрачный шлейф,
залив, зажатый тесно берегами,
а утром слышишь выкрики менял…

Но сколько тайн под сенью покрывала
открыла там, я так и не узнал —
Восток грешит нежданностью финала.

А помнишь, как беспечно, к ночи кстати,
явила к жанру ню пытливый интерес —
и испугалась: вдруг волна накатит
стихии чувств, сметая всё окрест,
как за стеною пол скрипел дощатый,
как ливни хлынули, обрушившись с небес,
и мир тонул,
тонул в грозы раскатах,
а тучи и холмы слились в один замес?

Полнеба охватил пылающий рассвет…
пусть к облакам летит восторг: он – гений! —
но грешная Земля, к чему ей отреченья бред,
любви и лжи мятежные сплетенья —

ведь завтра, каждый звук в смущении ловя
бесстыдно-жарких женских откровений,
узнает новый друг, поскольку ты ничья,
его черёд измен ждать и подмены.

Ну что с того, что вёсла и кормило
среди высокой поросли травы
на целый день в мгновенье позабыла…
и что тебе за дело до молвы?

Твои сужденья здравы и трезвы,
но словно магма под корой Земли,
бушуют чувства. Им внемли.
И никого не спрашивай… Плыви!

Бросаешь всё и мчишься вновь туда,
где наводненье, город замерзает,
и сетуешь – профессия трудна,
в самой же жилка журналистская играет.

Когда ж, устав от несусветной лжи,
решишь вернуться – вдруг не вспоминает —
подруга дверь откроет… Не взыщи,
жизнь такова: свой ход не пропускает.

Любимому ни в чём не возражаешь,
с недавних пор с ним не вступая в спор,
ведь ты его безумно обожаешь
и лишь о нём ведёшь свой разговор.

Представь себе, я также поступаю,
когда добиться женщины хочу:
без колебаний ей судьбу вручаю —
как перевод подстрочный толмачу.

В тумане магии внезапно показалось:
тебя над бездной за руку держу.
И вот уже сомнение закралось —
вдруг бедствия не упрежу?

Сеанс окончив, рассмеёшься… скажешь —
ну как же ты походишь на юнца!
Мой дух-хранитель день и ночь на страже,
а жизнь подвластна замыслу Творца.

Не побоишься прыгнуть с парашютом,
пройти сквозь полыхающий огонь,
и кажется – живою остаёшься чудом,
когда идёшь по встречной на обгон.

Но как наивна и доверчива в постели,
как будто бы вчера из недотрог —
не с Евой ли проводишь параллели,
отбросив храбро фиговый листок?

В глазах толпы всю жизнь неисправим,
меняя жён, любовниц и подруг —
но сколько б ни был тесен этот круг,
с тобою рядом я несокрушим.

Весь мир – и мы! У нас сейчас цейтнот,
и пусть тебя нет в режиссёрских списках —
ты прима для меня, а не статистка.
И на тебя похож стрижей полёт…

Вошла – мгновенно класс притих:
такая царственность и строгость,
с монеты римской списан лик,
внушивший всем мальчишкам робость.

Подростком пожалел я вновь,
что не был в прошлом гимназистом —
хранил бы тайную любовь,
а после стал бы беллетристом.

Мальчишек озорную стайку
случайно вынесло на пляж,
укрытый от сторонних глаз,
и лишь спугнуть успели чайку:
– смотри-ка, Лера! Нужен паж?

Нас ветром сдуло. Мы сбежали.
Ах, девушки! Когда б вы знали,
как долго будут помнить вас.

Сияет свежестью листва,
и день исполнен щегольства.
В лугах – покос. Растут стога.
Застыла времени река.

Ты так безоблачно юна,
но всё решать уже вольна.
Гуденье ос… И тишина —
мне настежь дверь отворена.