Нина Русанова - Девочка, ты где? НЕдетские рассказы – 2. Стихи

– Катя-а-а… Катенька-а-а… Катю-у-у-ша-а-а…

Вот ведь ужас-то. Вот ведь стыд какой.

Да-да, вы не ослышались. Эта противная, эта ужасная девочка – Катя. Собственной персоной. И это, пожалуй, самое ужасное место в рассказе.

Однако как-то всё же вышла она в тот день из своего убежища.

Наверное, ей просто наскучило стоять в хоть и уютной, но тёмной (свет зажечь она не могла, не смела – это бы всё испортило!) и пыльной кладовке, где составить ей компанию могли лишь расположенные по всем четырём углам каморки деревянные полки, а на них – выстроенные рядами трёхлитровые банки: с маринованными огурцами и помидорами… с домашними компотами и соками… и с вареньем (бабушкиным же!): малиновым, клубничным и вишнёвым – Катиным любимым. Нет, пожалуй, всё-таки клубничное – самое её любимое… но и вишнёвое тоже… Или нет: и не клубничное, и не вишнёвое, а всё-таки малиновое – потому что оно пахнет… розами. Или это розы?.. Розы – пахнут малиновым вареньем!

Катя сама сделала это открытие! Ещё когда была совсем маленькой, ещё когда ей только пять лет было! Вот. Как-то раз понюхала она стоявшие в гостиной розы… они стояли на столе в любимой маминой хрустальной вазе… И вдруг она… (не ваза! и не мама, конечно же! а Катя) вдруг она… поняла. Поняла! Что розы… что розы пахнут… бабушкиным малиновым вареньем! И дедушкиным тоже.

Ах, как же ей хочется к дедушке!.. Ходить босиком по огороду… объедать малину… вот прямо с куста!.. И к бабушке хочется… на каникулы поскорее поехать… Приехать и обнять её… покрепче, посильнее обнять… крепко-крепко! Ах, как же!.. как же всё-таки сильно!.. как сильно!!.. как-то уже успела она… соскучиться .

И тут только вспомнив, что вообще-то бабушка как раз таки и находится сейчас здесь , и вот уже битый час ходит она взад-вперёд по квартире, и зовёт её, любимую свою внучку, внученьку (тоже уже, наверное, «соскучилась»), Катя тихонько отворяет дверь… тихо-тихо, на цыпочках (чтобы всё-таки бабушка не догадалась по звуку, откуда она идёт, и не обнаружила тем самым её секретного убежища, тайного наблюдательного пункта (ну… так… на всякий случай), выходит из кладовки и медленно… медленно-медленно (потому что ведь и стыдно ей уже) идёт по коридору – к бабушке.

Бедная бабушка!..

Кате действительно совестно: и зачем она так над ней издевалась?..

Да она и сама не знает, зачем… Да просто так… Ну… ну потому что бабушка очень добрая… и Катю никогда – никогда-никогда! – не наказывала и не наказывает. И наказывать не будет (что-что, а это Катя знает совершенно точно). Ни её, ни другого кого. Никогда.

Правда, родители говорят, что своих-то детей – Лёшу, Витю и Аню (Катиных папу и дядю с тётей) – она всё-таки иногда наказывала… и вообще – в строгости держала.

А вот внуков, говорят, она жалеет. (Интересно, почему?) Жалеет и балует. И некоторых даже «совсем распустила». И даже – «испортила». «Своей любовью».

Дело в том, что бабушка у Кати – учительница.

Когда Катя приезжает к ней на каникулы и они вместе идут по главной улице (на переговорный пункт звонить маме в Москву), все с бабушкой здороваются: «Здравствуйте, Катерина Романовна!.. Здравствуйте, Катерина Романовна!..» – только и слышно со всех сторон. И Катя знает, что все эти люди – бабушкины ученики. Бывшие, конечно (бабушка ведь уже на пенсии). Или их родители. Ну или дети. Катину бабушку Екатерину Романовну Кислову знают все – всё село её знает.

Потому-то она такая строгая (была). И требовательная (до сих пор осталась). Правда, в основном к себе самой. Потому что учителем быть – это большая ответственность. Очень большая. И Катя это хорошо понимает: а вдруг чему-нибудь не тому научишь?!

Потому-то и к собственным детям бабушка была строгой и требовательной – они ведь тоже были её учениками! Катя понимает и это: а вдруг другие ученики (и другие учителя! и другие родители!) подумают, что ты им, своим детям, пятёрки просто так ставишь?!

И именно поэтому – потому, что учительница – она, Катина бабушка, сейчас здесь: она приехала Катю учить . Учить писать.

Правда, писать Катю учат ещё и в школе… но это совсем, совсем другое дело. А читать Катя уже и так умеет. Сама. Да вообще-то она и писать тоже умеет… но пока только печатными буквами. А в школе их учат – учат, конечно, писать прописью. Но бабушка всё равно учит лучше.

Итак, Катя – первоклассница. Бабушка её – учительница. Друг друга они очень любят, друг в друге души не чают! – буквально. Друг по другу скучают, а увидятся – так и наглядеться не могут! И надышаться! И наобниматься! Да жить друг без друга не могут они! Ведь их даже и зовут одинаково!

Но самое интересное (или главное?.. или – невероятное?) – это то, что Кате нравится учиться! И что в общем-то она послушная девочка…

Тогда что же это? Что это было?

И главное – зачем?!

А вот непонятно, что. «То».

И непонятно, зачем. «Затем».

И если с Катей всё ясно – а ясно то, что ничего не ясно (причём до сих пор), – то с бабушкой… с бабушкой и вовсе. Тут даже и слов-то никаких не подберёшь.

Потому что бабушка… Ну вот зачем? Зачем, спрашивается?! Ведь Катя уже «сдалась»! И из убежища своего вышла! И учиться «согласилась»! И даже села уже за папин секретер и тетрадь свою «письменную» открыла, и ручку шариковую достала – приготовилась писать…

А бабушка – нет, вы только послушайте! Вы послушайте, что она говорит!

Она обещает Кате… приготовить ей… для неё…

Приготовить ей… гоголь-моголь ! – любимый Катин десерт.

Причём обещает сделать это не после урока, а до !

И уже идёт! – уже идёт готовить! – то есть вот прямо сейчас! До письма ещё! До всего !

И Катя, радостная, – не то чтобы «не веря своему счастью», нет, как раз таки веря ! – в бабушку свою верит она, как верят дети в Деда Мороза – доброго и всемогущего! – бежит за нею на кухню. И уже облизывается, предвкушая.

А на кухне бабушка берёт из холодильника яичко… даже два… тщательно моет их под краном… вытирает висящим справа от него льняным полотенцем… кладёт на стол… затем достаёт из шкафа беленькую эмалированную мисочку с бледно-жёлтым нарисованным на донышке тюльпанчиком (полустёртым, потому что это Катина мисочка, детская ещё), затем снова берёт яички… и, аккуратно по одному разбив и ловко разделив скорлупу на половинки, переливая густой, прозрачный, похожий на медузу белок (и как это бабушке не противно?) из одной половинки в другую и давая ему стечь, отделяет желтки… после чего добавляет к желткам сахар… слегка перемешивает… и маленьким серебристым венчиком начинает взбивать полученную смесь. Взбивает очень тщательно – аккуратными и быстрыми – лёгкими, летящими почти! – но уверенными, привычными руке движениями (бабушка не только учительница первая в мире, лучшая самая! – она ещё и готовит замечательно).