Нина Русанова - Девочка, ты где? НЕдетские рассказы – 2. Стихи

Она старалась говорить как можно спокойнее, как ни в чём не бывало, и как можно невиннее, мол, ничего плохого мы тут не делаем, ничего такого не рисуем… – авось, подумают, что показалось им…

А получилось почему-то, что она не говорит, а не то пищит, не то лопочет – лепечет что-то невразумительное – неуверенным, предательским этим, тонким детским голоском.

– …и у неё вот тут вот… такая… кофточка ! – пришла наконец в себя, нашлась и поспешила ей на выручку Соня.

И быстро-быстро, однако не теряя при этом чудесным образом вновь обретённого самообладания, стала она пририсовывать кофточке ворот и рукава «фонариками», а по всему «матерьялу» – скорее, скорее! – крупные розовые кружочки-горошки , дополнявшие те другие два, уже существующие.

– …и такая вот юбочка ! – подхватила Катя, мгновенно поняв Сонин замысел и оценив её находчивость.

– А тут у неё такая вышивочка, а это такой вот… цветочек !

И, краснея от стыда, чуть ли не носом уткнувшись в асфальт, Катя стала быстро пририсовывать к треугольничку длинный стебель с листьями – тюльпан ! – и срочно рисовать другие такие же тюльпаны по всей юбке.

Да! И контуры самой юбки! – юбку-то впопыхах чуть не забыла она! Такую же – полупрозрачную, как молниеносно и гениально изобретённая Соней кофта. Быстрее, быстрее, быстрее…

Готово! Уф!..

Всё это время тётенька с дяденькой стояли рядом и молча наблюдали за их художествами. Оба были серьёзны, но почему-то Кате показалось, что всё-таки они… совсем чуть-чуть, но улыбаются. И ругать их не станут. Наверное, девочкам всё-таки удалось их обмануть, обхитрить. Наверняка теперь они, эти прохожие и одетые дяденька с тётенькой, думают, что обознались: ведь нарисованная тётенька тоже одета! Теперь-то уж точно. Поди узнай, какой девочки её задумали, поди проверь! Поди докажи, что там раньше было нарисовано!..

…а чего, наоборот, не было.

А теперь и придраться не к чему: кофточка – в горошек, юбочка – в цветочек.

– Хм… Ну ладно, – наконец подала голос тётенька.

Не та, которая нарисованная, а та, которая одетая и с дяденькой. И оба они наконец развернулись и наконец-то ушли.

Ушли! Кажется, пронесло…

Хорошо, что тётенька с дяденькой оказались незнакомые, не из их с Соней подъезда. Вообще не из их дома. А то, возможно, они всё рассказали бы родителям!

Потому что – ну откуда?! – откуда, спрашивается, было им – им всем: Кате, Соне и тщательно одетым и очень бдительным гражданам прохожим, а также находившимся на тот момент дома и ничего не подозревавшим родителям девочек – откуда им всем было знать тогда, в то время, что пройдёт совсем-совсем немного лет, и таких вот голых тётенек (и девочек, кстати! и мальчиков тоже!) будут рисовать в специальных детских книжках. Развивающих.

И в учебниках по «Окружающему миру» для третьего, например, класса – тоже будут. В этом самом окружающем мире – если и не во всём, то уж «в отдельно взятых» его странах точно.

И что в учебниках по анатомии для старших школьников – не здесь и сейчас, а уже там и тогда – у них дома, в той стране и в то время – рисовали и похуже, и похлеще картинки: например, всякие там скелеты…

Скелеты! и страшных, ну просто жутких!.. и даже не «дяденек», а дядек !

И не просто каких-то там «голых» – а с совсем! – а с начисто!! – содранной кожей, выпученными глазами, диким оскалом зубов и адски-невыносимо-красно-бело-полосатыми мышцами.

И в позах — дурацких. Дурацких и глупых.

Вот.

Кажется, они во что-то играли.

Или он просто так подошёл к ней на перемене?..

Кто? Да Венька Санин, вот кто. Веня.

То ли она уже тогда ему нравилась, то ли потом, после этого, нравиться стала…

Но вот он подошёл. Очень близко! Он как будто преследовал её. Как будто в шутку. То есть в шутку. Ходил следом. Не отставал ни на шаг. Куда она – туда и он. Она идёт – и он идёт. Она стоит – и он встанет. Они смеялись тогда – оба… И все смеялись.

И вот он подошёл и встал перед ней – лицом к лицу. В этом-то всё и дело! Проходу не давал! Буквально.

И тогда она взяла Веньку за лацканы его синей школьной курточки… они ведь были школьниками – во втором классе учились… или, может быть, в первом… взяла не то чтобы очень сильно – тоже ведь в шутку – ей показалось, даже ласково… и стала отталкивать от себя, одновременно наступая, с нарочито недовольным видом, со «страшным» лицом – шуточно страшным, конечно.

Это было весело – они с Венькой смеялись и все вокруг смеялись тоже: и Соня Кулешова, и Маша Кодзасова, и Артур Добронравин, и ещё кто-то… И кажется даже, Катя сказала тогда сердито-грозно, тоже в шутку: «Да отстанешь ты от меня, в конце концов, или нет?!»

И вот так они наступали-отступали-пятились… Катя наступала, а Венька отступал и пятился, пятился…

Пока вдруг не запнулся – он и так-то был не очень ловким, а тут ему ещё и задом наперёд пришлось идти…

…и не полетел со всей силы, вернее, со всей высоты своего роста, пусть и не очень высокого, даже маленького тогда, но всё-таки…

…не упал и не ударился затылком – со всего размаху! – грохнулся! – треснулся!! – о пол школьной рекреации.

А Катя, естественно, полетела на него – ведь она всё ещё сжимала в руках лацканы его синей курточки…

Венька ХРЯСНУЛСЯ та-а-ак!! – что что-то зазвенело в Катиных ушах, и сотряслась-содрогнулась вся школа, и загудел железобетон перекрытий.

Хоть пол рекреации и был устлан толстым линолеумом – таким, казалось бы, мягким на вид, «пластилиновым»…