Наталья Метелица - Голые заплатки. Стихи

Не вытирайте ноги, если вышли.
Не оставляйте запах на «авось»…
У кошки каждый листик, словно мышка,
А мне любая мышка – добрый гость.

Скрипели петли, скидывая бремя.
Ломались ветки, не имея смысл.
И с бешеных качелей (…там ли?.. с теми?!..)
По-прежнему срывался кто-то вниз…

Не хочется воды и хлеба.
Не хочется морали книг.
(К такой картине сигарета,
Наверно, подошла б на миг.)

Растрепан волос без расчески.
Растрепан нерв без ласки слов.
Так получается, что тёзки
Моя гордыня и любовь.

Мне 10, а душе – 102,
А может, даже вдвое больше,
И в той космической пороше
Меня и видно-то едва.

Смешной и голенький протест.
Наркотик миражей. Скитанье.
И в этом стыд исповеденья —
И славе малахольной честь.

Болит натруженно мозоль
Души и вековой, и вечной.
А плоть – желанием беспечным —
И знать не хочет эту боль.

Всё, что могла я сделать с жизнью,
Уже я натворила в ней
И, отыграв свою репризу,
Уткнулась в угол потемней.

Чтобы никто теперь не видел,
Какой ценою стал предел.
И в наихудшем – взрослом – виде
Мой детский мир внутри сопел.

Пропахшей запахом костра —
Мне – листья звонко улыбались.
Привет, «унылая» пора!
Опять с тобой мы повстречались.

Упрятан подбородок в мех,
Спина согнулась неуклюже,
И холод рук искал утех
Огня, спасая их от стужи.

И треск, ласкающий ладонь, —
Что песнь с небес, мне льётся в сердце.
И, словно мамина гармонь,
Душа и плачет, и смеётся.

Не могут долго скрипеть
любви артрозные цепи…
Не может жалить сто раз
одна и та же печаль…
Но ведь б ы в а е т
тот край —
молчаньем всех орфоэпий,
когда у пятниц нет слов,
достойных мудро молчать.

Бывает то —
что не может!
И гаснет, не обожженный…
И забывают…
не зная, —
сойдя за крайний сюжет.
За гранью
черных скитаний
сам бог
возьмет тебя
в жёны —
и воды белые станут
лечить твой раненый цвет.

Хожу направо, хожу налево.
Ходил бы прямо – да невдомек.
С гулящей музой я всюду первый —
И награждаю её как Бог.

Курю в сторонке, пока другие
Меня пытаются оправдать.
Давно бы эту фигню закинул,
Но ради женщин кривляться рад!

Их покоряю с одной рифмовки.
На третьей – дамы хотят еще.
Смешно, ей-богу, но те чертовки
Желают каждого, кто смешон.

В потоке личных сообщений,
Что мы от любопытных прячем,
Ты для меня ни бог, ни гений,
И даже как партнёр не значим.

Тогда зачем мы дни и ночи
Сверяем по свиданьям нашим,
Где каждый быть реальным хочет,
Но… «может быть»… «потом»…
«однажды»…

И снова люди ублажают
Себя иллюзией романа.
Роман в аккаунте —
Снежана.
Под ником Жан —
письмо Ивана…

Движения пытались верить мыслям,
а мысли думали спастись в руках.
Тот симбиоз включал дуэт капризный,
что распадался дальше: в четвертях
и в половинах такта. Даже целых
им не хватало… – паритет блюсти
не выходило… Мысли под прицелом
всё удивлялись пальцам, чьи понты
крошили музыку затасканной таблеткой,
что хоть на время принесла бы лад.

И мысли плакали, держа в руках объедки…
И руки умоляли мысли спать…

…И пыль с колокольцев рассыплется плачем под ноги,
когда замахнешься тревожить молчание века.
И след растворится туманом в искусном подлоге
печального звука родного, но бледного снега —
осипшего и некрасиво дрожащего в слухе,
твой путь одевая в забвение мертвой души (ли?).
И руки испачкал ты зря… Твои нежные руки
привыкли к другим языкам язычков,
что душили… —
И наша любовь расхворалась не тем звукоцветом,
чтоб звон был всегда узнаваем слепою надеждой.
Оставь меня тихой – спокойною пылью одетой —
И след твой не тронут мои колдовские одежды.

Ведь будет всё
когда-то и опять.
Рассвет восславит наше пробужденье,
И чуткие, понятливые тени
Закончат ночи роковой парад.

Колодец звезд наполнится водой.
Прозрачной синевой омоет город.
И станет он понятный и родной
Для самого нелепого укора.

Ведь будет всё.
И заново, и встарь.
Свидания разлук сойдутся в точке.
А если вырвать в сердце календарь,
То все ответы —
прочерк ____
прочерк _______
прочерк _________

Мало вечера… Свежесть чистую
вдохом трогаю…
проливается…
Даже боль, что была, улыбается,
Да себе же самой и завидую.

Шла за вечером… в ночь высокую.
Ведра полные…
рассыпается…
Тело бренное в звездах купается!
А к себе возвращаться?!..
…доро’гою
незнакомою… предрассветною.
Вышла… Звездная… одинокая.
Вечность. Молодость. Я
длинноногая.
А идти – и не знаю-не ведаю.

Там горит уже день – три пожарища…
Я себя собираю по остовам.
Та, что ночью высокая, звездная,
Бродит днем по земле, точно кладбищу.

Но сгорает и день, что пожертвован
Для вечерней зари.
Возвращается!
Даже боль, что была, улыбается!
Ночью худшая мысль мне —
блаженная…

В тихом городе
люди верили
просто капелькам
и дождю.
А слова…
жили в мире потерянном
между
«встретимся» —
и «не жду».

В тихом городе
люди слушали,
как две капельки
меж собой
о дожде говорили душами —
не пролить
громким звуком
Любовь.

В тихом городе
люди
СЛЫШАЛИ.

Жизнь – как великая игрушка.
Играет нами. Мы – в нее.
То плотник, то лишь завитушка,
Отходной стружки «громадьё».

И всё одно – в гробы уходим
Недоигравши. Не поняв,
Что есть такое Свет Господень
И человек —
халтурный сплав.

А ночь не говорила о любви.
Она вообще молчала —
как ребенок,
не научившийся
слова на ветер
бросать,
когда весь шар земной извит
дрожащими молитвами ручонок
о тишине,
где говорят
лишь дети —
и не ораторствует
стыд.