Ян Вильям Сиверц ван Рейзема - Океан и каменоломни

Так наднебесный мир
гениями утроен.
Не пригласят на пир,
кто не духовный воин.

Но и не главный банк,
не охранивший чести.
Слава – не аксельбант
на перегонах вести.

Гордо передний ждёт.
Зряшное треволненье.
И не откроят счёт
тайны стихотворенья.

Прозвищем я – «минорович».
Вечно сижу, как сыч.
Здравствуйте, Алекс Федорович.
Это весенний клич.

Взоров?..
Душа – светящая,
вечная, шьёт буклет.
Ведомство ревизорово
не исправляет свет.

Пишутся наши повести
в пламенные века.
Юстинианы совести,
в будущем – чернота?

Воздух – закон границы.
Листья – на суд аллей!
Этим и различится
скаредный соловей.

Рыщет лихой новатор
равенства. Зверств – царёк.
Солнечный император
не понарошку слёг.

Цензором книжной лавки?!
Сон – не пустой маршрут.
И наважденьем Кафки
робкими смят редут.

Скромен?
Сократес меры
ходит. Смеётся, мнёт.
Мнения? Символ веры —
кожаный переплёт!..

Мертвенна Академия
будто – пустой казан.
Грубы законы трения —
корчи – как ятаган.

Не докричаться гению.
Стража имён – разбой!
Жертвует население
умственною корой.

Плавится, нелукавая,
кружится со страной.
И умилят славою —
случай не рядовой.

Приоткрываю в тумане дверцу.
Повсюду виден мне образ Мао.
Почту на герцах единоверца.
Пути Вселенной предскажет Дао.

Тебя мужской смущает ум
в неоспоримо женском теле.
Когда решительность – канун.
Но начинаются апрели.
Неосторожен лёгкий шум.
И в нас – отстроенные ели.

Так спотыкается мотив
на синкопическом отрезке,
свой путь, увы, не завершив,
в печально-близком перелеске.

Что делать сну? Я Вам пишу
в обход физических фиалок.
Сказать: «Я больше не дышу?»
Могучий дух, о, как ты жалок!

Но на занятиях ушу
я забываюсь и прошу
совета праведных весталок.

Жалобы лестниц. Взыскует печаль.
И сострадательны тени!
Это тревожит вселенский мистраль,
перебирая ступени.

Старые песни. Вы – думы без слов.
Кто размышленья наводит?
Скорбные жалобы наших основ,
реплики о погоде.

Не подчиняюсь заботам химер.
Разум – движение пауз.
Беден рассудок. Хозяева сфер
не опечатали хаос.

Волны бросают, как щепку, ковчег
И бесполезны радары.
Всходит на поприще вещий Олег,
Вот и свободны нары!

В свете энергий – сущности.
Не распадутся мнимые.
В зеркале давней скучности
царствуют нелюдимые.

Кучность – юдоль лепты,
боль катастроф формы.
Ангелы не задеты —
не восстают нормы.

Травами разодеты
горы непониманья.
Не проклянёт Леты
птичье бормотанье.

Сплошно и непрерывно.
Только дурная почва
плачется индуктивно.
Что погибать очно?

Дух бездыхан – Стадо?
Не отступлюсь. Где бы!
Милая – мне рада.
Это – закон неба.

Жизнь мудреца – предел.
Сын знаменует святость.
Это – водораздел:
горе души и радость.

Вылейся испокон
наша неосторожность.
У торцевых колонн
не размещают сложность.

Если ярится муж
на пресвятое дело,
почерком неуклюж,
я – начинаю смело.

Перед моим концом
сёстры придут и братья.
Станет моё лицо
органом восприятья.

Этот – до смерти наг,
тот – забинтует руки.
Или ползёт, как рак,
или как друг науки.

Что притомились на праздной субботе?
Не горделива златая Эллада.
Срыта от нас, неимущих, награда.
Солнце надменных – подобно зевоте.

Бродят различные гоги/магоги.
Но повелительны только частицы —
наши магнитные чуда-предлоги.
Им предложением не откупиться.

Милая помнит, суды – семеричны,
сны существительных – вещие лица.
Слышишь, воркует задумчиво птица.
Мы для неё недостойно практичны.

Кто там крадётся? Внимают соцветья.
Не очевидны зазоры вниманья.
Вот и колышутся тысячелетья
на переливах недомоганья.

Духи замёрзли? Господь растревожен.
Случаю разум космический вверен?
Лезвия? Будто не вынуть из ножен.
Ты, Джомолунгма, ужели растерян!

Все мы в печалях. Подобные устью,
сонно сбираемся у библиотеки.
И обвивают монаршею грустью
нас миновавшие горние реки.

О, поднебесные! Вьются растенья.
Неосмотрительна мощь водопада.
И устремляться к подруге не надо.
Ты – предсказательно, стихотворенье!

Как сохраниться, в анналы занесть?!
Переустройство в уставшей природе.
В храмах, подворьях – наивная весть.
Воины гуннов уже на подходе.

Шествие факельных.
Грубо красивы.
Ими низвергнут стареющий мир.
Зрит на пришедших седой командир.
«К бою готовы. Запалим огнивы!»

И поднимали завесы отцов.
Но и на снах неизбывно сектантство.
Нас наставляют веленья истцов,
если меж нами планетное братство!

Не болтовня о хорошей погоде.
Взгляд концентрирует солнца окон.
Гневны энергии новых времён
не разбежались в тугом небосводе!

Что непрерывно и нудно шумишь?
Смело экспертом заказан диализ.
Но убегают, заносчиво скалясь,
волки Земли в виртуальный Париж.

Где и когда эволюции точки
нас разлучили на почве культур?
Я выбираю, меж тем, Сингапур.
Нежиться там, растворив оболочки.

Всё перепутано. Почвы полов,
но, безрассудны, сошлись в перегрузке.
И обитаем, как рыбы, в кутузке,
будто невольные песни без слов.

Сайт обновил. Ах, благая Елена!
Тысячелетие – значит, война.
Но понималась во всём – перемена,
как недостача судьбы и вина.

Полуосеннее чудо,
взятое врозь, наощупь,
приоткрывает люду,
что не арбитр площадь.