Яков Тублин - Образ жизни

Выйти в степь,
Как будто в море выйти —
Здесь трава гуляет,
Как вода.
Выйти в степь,
Над головой увидеть,
Как восходит ранняя звезда.
Ощутить травы спокойный запах,
Плеск волны морской издалека,
И смотреть,
Как медленно на запад
Серые уходят облака.
Пережить и солнцепёк, и грозы,
И увидеть снова,
Удивясь,
Как летят прозрачные стрекозы,
Словно вертолёты наклонясь.
Август мой,
Я у тебя во власти.
Море,
Степь
И голубая высь…
Это есть моё простое счастье,
И моя единственная жизнь.

Устав от праздных словосочетаний,
И тысячи словес потратив зря,
Я нынче увидал, как с утром ранним
В согласии находится заря.

Естественно, без красочных сравнений,
Затянут дымкой дальний окоём.
И летний лист, похожий на весенний,
В согласии находится с дождём.

Без всяких поэтических открытий
Кусочек неба синего открыт.
Пробилось всё же солнышко в зените —
И вот оно земле принадлежит.

Слова, что остаются без ответа,
И моего молчания оплот —
Тебе принадлежат,
Как парус ветру,
Как лист дождю,
Как солнцу небосвод.

Гармония июньского рассвета,
Где различим отдельно каждый звук,
Где только силу набирает лето,
Лишь намечая свой обычный круг.

Сквозное утро утверждает право
Голубизны проснувшихся небес.
Отдельно пахнут листья, пахнут травы,
Загадочен и тих ближайший лес.

Ему уже не дремлется, не спится.
Он зашумит, лишь только ветер дунь.
…Не верится, не верится, не мнится,
Что в сорок первом был такой июнь.

Так неужели в чьих-то интересах,
Чтоб осквернилась злобою земля,
Чтоб снова смрадный дым тянулся лесом
И полыхали пламенем поля,
Чтоб снова почернела зелень лета,
Обуглились деревья и кусты?…

Так молятся июньскому рассвету
Шиповника нежнейшие цветы.

За суетою дня
Не слышал я сначала,
Как праздничная музыка
Звучала.
Она лилась,
Как ливень продувной,
Она летела
Птицей надо мной.
Звучали стены,
Крыши
И деревья,
Звучала за моей рекой
Деревня.
И синею струной
Река звучала,
Но музыки
Не слышал я сначала.
Катились в небе
Солнечные спицы,
Звучали спицы,
Пели словно птицы —
О том,
Что грош цена
Моей печали.
Но музыки
Не слышал я вначале.
Я думал:
«Вот когда я мир покину…»
И пропустил
Той музыки средину.
Волна мою печаль,
Как дочь, качала…
Я пропустил средину
И начало.
Я был в своей печали
Очень гордый,
Когда финальные
Ударили аккорды.
Так громко,
Что исчезли все волненья,
Так,
Что финал
Я принял за вступленье.
Но в том финале
Нежно и упрямо
(Услышал я)
Играла дочка гаммы.

Над белым снегом песня вьётся,
Над берегами синих рек
О том, кто плачет и смеётся, —
Он есть нормальный человек.

Моя дочурка слёз не прячет,
То пляшет, рассыпая смех,
А то над Бонивуром плачет —
Она нормальный человек.

Кто может плюнуть против ветра,
Последний рубль тебе отдать,
Лететь за тыщи километров,
Чтоб просто друга увидать.

Сказать, что он подонок, брату,
Сказать вороне: соловей;
Купить цветов на всю зарплату
Февральской женщине своей.

Тот, кто на середине ночи,
Забывши все твои грехи,
Вдруг позвонить тебе захочет,
Чтоб просто прочитать стихи.

Он смотрит в небо взглядом долгим,
Забыв про свой короткий век.
И не предаст любви и долга —
Он есть нормальный человек.

Не надо уверять,
А надо верить,
Не говорить —
Любить и ожидать,
Но не годами
Эту веру мерить,
И веру принимать,
Как благодать.
Снега с дождями
Пролетят,
И снова
Очистится знакомый небосвод.
Вчера тобою сказанное слово,
Когда ты веришь,
Зря не пропадёт.
А если пропадёт,
Оно непрочно:
Не знак любви,
Не зеркало души.
Тогда ни телефон,
Ни даже почта,
Нас не спасут —
И лучше не пиши.
Тогда молчи,
И пусть в твоём молчанье
Означатся лишь верные глаза,
Которые молчат при расставанье;
А говорят — улыбка и слеза.

Конец зиме и жизни прежней,
Той жизни —
Суетной и пресной.
Начало марта жизни новой —
С любовью новой
К птице,
К слову,
К живому существу.
И к истине нагой, горячей,
С душою обновлённой,
Зрячей,
К любому естеству.
Отринув ложь,
Притворство, косность
И кажущуюся серьёзность
Долгов и платежей, —
За этим облаком с востока
От прежней праздности жестокой
(Лишь перья отряхнуть…)
Плыть без утайки и оглядки,
Забыв ненужные порядки.
И наконец вдохнуть
Любовь к работе,
К травам,
К морю.
И радость принимать, и горе,
Как главное,
Как суть.
И — в новый путь.

Ну вот и всё, что мне осталось, —
То, в чём себя я обокрал.
Я выиграл такую малость —
Всё остальное проиграл.
Во мне вино свободы бродит
На этой утренней тропе.
Теперь свободен я, выходит,
От всех решёток и цепей,
От всех садов и огородов,
От всех заборов и квартир.
Что делать мне с такой свободой,
Когда другой открылся мир?
Хочу — смеюсь, а надо — плачу,
Хочу — усну, хочу — проснусь.
И с беспощадностью палачьей
Хочу — уйду, хочу — вернусь.
И все дела свои итожу,
Итожу все свои пути.
Ну вот — я до свободы дожил.
Ушёл. А некуда идти.

Без хлеба я не пропаду,
А сгину без поэзии.
Цветёт один лишь раз в году
Цветок прекрасный — фрезия.
Ещё и снег с дождём метёт,
Коньки искрятся резвые,
А между тем уже цветёт
Цветок нежнейший — фрезия.
И лепестки его дрожат —
То алые, то белые,
И завораживают взгляд
Подтаявшего берега.
А там любовь — на берегу,
Надежда и отчаянье,
А будущее на снегу
В ладошке нежной мается.
И той ладошкой щёчку трёт,
Всё думает, вздыхает.
…А фрезия уже цветёт,
Над снегом полыхает.
И цвет её не прекратишь,
Свернуться не прикажешь.
И ночь не спишь, и день не спишь,
И не сожжёшь, не свяжешь
Её,
Как не убить вовек
Дыханье и поэзию.
И должен помнить Человек:
Она живая — Фрезия.

Эта музыка в сердце звучала,
И аккорд её громко кричал
До начала ещё, до начала.
Я тогда безъязыко молчал.

А она мне тревожила душу,
Отнимала мой тихий покой.
Но её я боялся нарушить
Неумелой и слабой рукой.

Цену той молчаливой отваги
Понимаю я нынче, чудак:
Я боялся доверить бумаге
То, что было прекрасно и так.