Александр Образцов - Это Фивы. Роман со стихами в полстолетия

Будет мыться, фыркать и стонать
У кадушки с дождевой водой.
Будет так светло напоминать
Год, бог память, девятьсот шестой!..

И, отведав водочки и щей,
Захмелеет, заплетет глаза…
Ох, какое множество вещей
Можно и проплакать и сказать!

И сквозь дымку заблестевших глаз
Комната повыше и людней,
Будто бы и впрямь в урочный час
Прошлое вдруг поселится в ней.

Внук уедет и опять без суеты
На ущербе крошечный просвет…
Тихо ходики качают с высоты
Медный счет лет, зим, лет…

Клеймит, клеймит заборы
Скучающий октябрь.
И норовит за ворот,
За пазуху, к локтям!

Запястья и лодыжки
В браслетах октября.
Румяных щек ледышки
Не пропадают зря.

Весь город в поцелуях
И пламени листов.
Ладонями протру я
Перила всех мостов!

Память, как старая нянька,
Все подает нараспев:
Злобу – не меньше, чем гнев.
Горечь – не больше, чем вспышку.
Вовремя снимет крышку,
Старая, старая нянька.

Генералу «ура!» прокричали.
Враз пропели в снегу каблуки.
Не от радости, не от печали –
Покраснели глаза от пурги.

Алость губ в сизой меди проснулась.
Что-то мерно твердил барабан.
Бодрость марша ушла и вернулась
Сквозь сплошной снеговой туман.

И печатая шаг. Печатая.
На минуту сомкнув сердца,
Шла четвертая рота. Пятая.
Огранив силуэт лица.

И мерещится в снежном вареве
Незнакомая та игра:
Уходящего боя зарево,
Бередящее кровь «ура».

Су – это пение вьюги,
Пьяных и злых затей.
Гроб – на веселом досуге
Мастер ночных фонарей.

Гребень повит первобытностью,
Вьется поземкою в ночь.
ЭЛЬ по шампанскому слитно с Ю –
Тройки хмельная дочь.

Лю, лю, лю – по-гусарски, по-саночьи.
Эй – заклинанья короче.
Зимней, зеленой, русалочьей,
Лунно-собольей ночью!

Надо ли, надо ли, надо ли?
Мах коренной под звоны.
Рада ли, рада ли, рада ли?
Жаркой, безвольной, сонной…

Сон серебра пустынного.
Явь голубеющей стужи.
Очи, как бред, былинные,
Ближе, ближе… уже…

Когда на сопках снег и чернь
Отчеркнутых кустов
И желтых глин метровый керн
Апрель, как маятник, готов

Брать в котловине, меж домов,
И в полдень штурмовать устои
Аптеки, клуба, детяслей,
А к четырем, напор утроив,

Ручьями вздыбится кювет,
Дымят подпалины гудрона,
Машины в семицветьи брызг
В шальном безумии клаксонов,

То в воздухе – не то, что писк,
А, пробужденные от спячки,
Над кем потешилась зима,
Присели, став нараскорячку,
Заборы, сопки и дома.

Т о ркнулся дождь оловянный.
Пальцами пробарабанил.

Пыль отбомбил по квадратам.
Выгнулся с тучи – крылато –

Легким отрядом пращников.
Стих. Непривычно гащивать.

Дальше!

Глазами беженцев
Высь парниковые неженки

Ощупали. Успокоились. Отряхнулись.
С листьев стряхнули пули.

Бегло глянули на грядки и сад:
Выбоины веером, но наряд не смят.

Ах, госпожа Бельевая Веревка
Как Вас почтило сегодня солнце –
Золушкой вытянулась наизготовку,
Вся в жемчугах и цветных узорцах!

В ночи то плач, то хохот
Ребенком сотен вдов.
То жалость к ним, то похоть.
Чего там… Это – кровь.

Под наважденьем корчась –
Дома, дома, дома…
С утра наймут уборщиц,
Чтоб не сойти с ума.

Проснувшись, обнаружат:
Смотрел всю ночь, злодей,
Подаренный подругой
Смешной Хэмингуэй.

На вечер лег зверок невнятной дрожи.
Эмаль белка вполоборота. Взор.
Все в сумерках таинственно похожи
На вспомнившихся братьев и сестер.

Помечтаем? Помечтаем…
Все, как в детстве и во сне –
Дни за днями жизнь листая,
Сердце тронулось к весне.

Помаленьку, еле-еле
Землю кутает снежок.
В сердце, в гавани, в капели –
Всюду – Александр Блок.

Помечтаем? Помечтаем…
«Сонноокая прошла…»
Воробьев взметнулась стая.
Солнце рдеет в куполах.

Этот город, эти птицы
И туманы над Невой,
Эти белые страницы,
Разделенные с тобой!..

Свистит и мечется ветер по улицам,
Раскачивая фонари.
Не дури.
Это только ветер в улице.
Это
тени разорванной тучи
Носит по городу
До зари.

Боже, услышь атеиста:
Дай мне забыть о себе,
Дай мне забыть, что бездарно
Жизнь проживаю свою.

В душную подушку.
Висок к виску.
Чуть дыша, задушен
Дремой. Тку.
Белое сознанье.
Синий рот.
Пережит заранее
Смертный пот.
Наважденье пауз,
Музык, шепотков.
Кто вошел? Пугаюсь.
Смотрит кто? Готов.
Слабо и невнятно
Брошенный намек.
То, что звал надсадно –
Шутка, шалость, слог.
Под золой – рассудка
Слабый уголек.
О, шпаргалка гения!
Кто, как крот,
В безразличье, в лени ли,
В робости снует?
Кто мешает кубики
Быта и миров?
Кто жена, подруга, кто
Ночь, сон, кровь?

Дорогая сестрица! Уважаемая!
Наши годы, как лица, провожаемые
На осеннем перроне.
И станция
Открывает зеленый.
Что же? Мы – не гордые, мы – усталые.
Мы нуждаемся в безупречном алиби,
В том, что лично мы непричастные
К гибели ежечасной.

Мы нуждаемся в тепле и сочувствии,
Но больше всего мы нуждаемся
В том, чтобы нас не вынуждали каяться,
А это, ей-богу, не повод для грусти.

С новоселием нового возраста!
С новоселием новых горестей
И отдельных счастливых минут,
Которые остальное – сотрут.

Не верь никому.
Не жди никого.
Не знай, не люби, не ищи.

Все только в тебе.
Ты – предтеча всего.
Ты – желтый зрачок в ночи.

Не верь никому.
Не жди никого.
Все канет, умрет, отгорит.

Очистится, порхнет изо всего
Стебель, сток, скит.