Алишер Навои - Язык птиц

К Каф-горе ты спешишь, путь далекий открыт,
Пусть наДежда свиданья тебя веселит.

Близок час единения, — ввысь, на свободу!
Через скалы разлуки стремись на свободу».

«О Фазан пестроперый, изяществом славный,
Кипарис — твой слуга в своей доле неравной!

Весь цветник — это дар твоего совершенства,
Розы меркнут от чар твоего совершенства.

505 Блеск твой видели горы и в долах сады,
Красотой твоей горы и долы горды.

Люб ты живности всякой в полянах веселых,
Мил ты тварям, живущим в заброшенных долах.

И хотя совершенство твое несравненно,
А краса — несравнимо ни с чем совершенна,

Ты красою своей никогда не гордись,
Красотой, как она ни горда, не гордись.

Вспомни ту красоту, что не знает порока,
В край пылающих роз устремляйся высоко».

510 «Эй, послушай, Турач, ты изящен и строен,
Словно птица души, ты любви удостоен.

Лес в наряд свой одет красотою твоею.
Дан лугам яркий цвет красотою твоею.

Твой пьянящий напев так чарующе мил,
Что у внемлющих сердце лишается сил.

Вид твой — чудо чудес, оперенье красиво,
Облик дивно прекрасен, а речь — словно диво.

И с таким совершенством, с повадкой такою,
Да и с речью пленительно-сладкой такою

515 Ты по вольному должен обычаю жить
Или шаху достойной добычею быть.

Мчится шах на охоту — добычею падай,
И за жертву твою будет вечность наградой».

«Взмой, о Голубь, биением крыл в поднебесье,
Спой нам песню о том, как парил в поднебесье.

Разве в темном жилище томиться приятней?
Ты ослепнешь навеки, томясь в голубятне.

Вспомни небо над шахским чертогом, вспари,
В горнем небе летай от зари до зари.

520 Иль забыл ты, как сердце в паренье пологом
Замирает и бьется над шахским чертогом?

Видно, ты поотвык быть с султанами рядом,
Ворковать разучился торжественным ладом?

Полетай в те края и над крышей пари,
И над высью времен, даже выше, пари.

Пусть изловят тебя — это жребий приметный:
Ты дорогу найдешь к голубятне заветной».

«Добрый путь тебе, Сокол, на шаха похожий,
Бесподобна краса твоей стати пригожей.

525 Бог возвысил тебя над крылатою ратью,
Наделил красотой и изысканной статью.

Ты от века на шахской деснице сидел,
Есть с державной руки — твой высокий удел.

Шах ласкал тебя, гладил по крыльям и перьям,
Трогал клюв и к когтям прикасался с доверьем.

Небосвод обернулся судьбой вероломной, —
Ты от шахской руки вдалеке — как бездомный.

Ты попался, измена накинула сеть,
И привык ты разлуку в неволе терпеть.

530 Стань же пленником шаха, будь снова с ним вместе, —
Руку шаха лобзать удостоишься чести».

«Здравствуй, Кречет могучий, подоблачный житель,
Волей шаха в высокую взят ты обитель.

Венценосец, ты сам — словно шах красотою:
Шах короной тебя одарил золотою.

Ты меж птиц венценосных владыкою стал,
Шах дарить тебе дружбу великую стал.

И на пиршествах шаха ты принят с почетом,
Нет и счета к тебе обращенным заботам.

535 Не сравнится с тобой птиц и целый десяток —
В десять раз больше всех дан тебе и достаток,

Шах свое уваженье тебе подарил,
Жемчуга и каменья тебе подарил.

Ты далек от него, но забудь про чужбину,
Прямо в руки лети к своему властелину».

Так Удод тайн любви им значенье поведал,
Всем пернатым любви откровенья поведал.

Птичьей речью слагал он созвучия слова,
О разлуке и счастье певучее слово.

540 Песнь разлуки для них была горше утрат,
Песнь о счастье надежду давала стократ.

И припомнили птицы былые печали,
Как они от разлуки жестоко страдали,

Как забыли они про счастливое время,
Как постигли разлуки тяжелое бремя.

И когда чудных тайн приоткрылся покров,
Стал понятен им смысл удивительных слов.

От блаженства они далеки беспредельно,
Заблуждения их велики беспредельно.

545 Стали внятны их разуму речи Удода:
В заблужденье неведенья птичья порода.

В прегрешеньях суровых погрязли они,
У разлуки в оковах завязли они.

И зажглись они жаром, бедою палимым,
И из каждой душа исходить стала дымом.

Пламя жизни погаснуть уж было готово, —
Так смутило стыдом их Удодово слово.

И смутились они от сознанья вины,
И раскаяньем души их были полны.

550 Захлестнуло им гОрло потоком кровавым,
Птицы кары просили делам их неправым:

«Будь что будет! Смиримся с любым испытаньем,
Днем и ночью мы крыльями бить не устанем.

Пусть на головы наши сто бедствий падет,
Пусть нам будет уделом сто тысяч невзгод, —

Не покинем дороги в долину исканий,
Не отступим с пути мы, — нет цели желанней!»

И тогда птичья стая в согласье великом
Огласила пространство ликующим криком.

555 Все явили Удоду покорности знак,
И повел их в полет венценосный вожак.

Полетели, в веселье игривом помчались,
И с надеждой на счастье порывом помчались.

Вот прошло много дней. Где они ни летели —
Над просторами жгучей пустыни летели.

Много бед и невзгод претерпели они,
Много мук и забот претерпели они.

Долог путь, цепененье им крылья объяло,
И тела их усталость бессилья объяла.

560 А когда-то ведь в розовых кущах резвились,
И под сенью деревьев цветущих резвились!

А теперь им от тягот и мочи уж нет,
Каждой птице пришло сто негаданных бед.

Стосковались по гнездам родным, по покою,
По садам, цветникам, по деревьям с листвою,