Алишер Навои - Язык птиц

Он тебя отличил и к служенью призвал он,
Быть в пути с ним под высшею сенью призвал он.

335 Дал тебе он напутствие к горним высотам —
Ты достиг поднебесья высоким полетом.

Сулейману во всем ты сподвижником был,
Как избраннику божьему сам Джебраил.

И, допущен к беседам и высшим послугам,
Ты ему был в торжественных бдениях другом.

А когда о Билькис он испрашивал вести,
Быть гонцом он тебя удостаивал чести. [65] Билькис — легендарная возлюбленная Сулеймана (см. примеч. к бейту 290), библейская царица Савская,

Ты любви ее благовестителем был,
А в печалях ему утешителем был.

340 Вот с каким провозвестником дружбу водил ты,
Вот кому утешеньями службу служил ты!

Где бы ни был он — в граде, в безводной степи ли, —
Твои крылья ему сенью верною были.

Сотни тысяч пернатых парили над ним, —
Этой сенью с ним вместе и ты был храним.

И тебе на пирах быть соседом велел он,
Другом быть его тайным беседам велел он.

Бог возвысил тебя над породою птичьей,
Дал расцветку и перья особых отличий.

345 Мы ж — заблудшие, мог бы совет ты нам дать,
Как нам тайн того шаха постичь благодать?

И про сущность его нам рассказ ты повел бы,
Как вожатый под сень его нас ты повел бы!

В тьме неведенья гибнуть не дай ты нам, грешным,
Ты не дай нам погибнуть во мраке кромешном.

Если ж ты нас о тайнах его просветишь
И даруешь сердцам нашим благость „и тишь,

Если всем нам, невежества мраком объятым,
В наших поисках шаха ты будешь вожатым,

350 Если наши мечты не погибнут напрасно,
Мы тебе благодарными будем всечасно».

Речь Удода как будто нектар источала,
А дыхание — сладость, как дар, источало.

Видит он: сонм пернатых тревогою полон,
И тогда речь такую пред ними повел он:

«Все, что знаю о нем, слово в слово скажу,
Что из тайн я постиг дорогого, — скажу.

Но сказать — лишь полдела, от вас я не скрою:
Суесловье — не путь единёнья с мечтою.

355 Шах и сущность его велики беспредельно,
Ваша цель и пути далеки беспредельно.

«Расскажи нам о шахе», — я слышу от вас,
Мне жив тысячу лет не закончить рассказ!

Суть его недоступна Познанью земному,
А вот имя его нужно помнить любому.

Если влаги живящей касаешься с жаждой,
Счет ведешь не глотками, а капелькой каждой.

Каждый раз, как язык увлажняет уста,
Да вспомянут то имя, чья суть не проста!

360 Шах велик, и чертог его полон величья: .
То величье вовеки не в силах постичь я,

Как же выразить высшую суть я посмею,
Как же немощным словом дерзнуть я посмею?

Но уж если у птиц есть желанье сейчас,
Чтобы я о том шахе повел свой рассказ,

Я о сути его, хоть и в тысячной доле,
Разных мыслей вам выскажу тысячи боле.

Он ведь наш повелитель, над шахами шах он,
Все доподлинно знает о наших делах он.

365 Суть едина и образ один у него,
Больше тысячи свойств и личин у него. »

Все они, где природа жива, проявились,
Все в единстве его существа проявились.

Никому не вздохнуть ни единого раза,
Если нет на то воли его и приказа.

То вздымаясь над вами, то падая вмиг,
Он в деяньях бывает и мал и велик.

Пестр он перьями — тысячи пестрых пушинок,
В каждом перышке — тысячи тысяч ворсинок.

370 С трудной думой он встретится или с простою,
Его мудрость и ум — в океан широтою.

Он вам жизнь буйной силой своею открыл,
В поднебесье вспарили вы взмахами крыл.

Алой крови поток в ваших венах — он, знайте.
И душа в вашем теле и членах — он, знайте.

Даже ближе души он для вашего тела,
Близок так, что уж ближе и нету предела.

От него вы на тысячу лет далеки,
Даже так, что уж дальше и нет, далеки!

375 И душа для того, кто не с ним, бесполезна,
Жить тому, кто душой не храним, бесполезно!

Если ж будет желанное познано вами,
Это — лучше владения всеми мирами.

А разлука — что смерть. Восемь райских садов
Будут хуже, чем ад и его семь кругов. [66] А разлука что — смерть. Восемь райских садов Будут хуже, чем ад и его семь кругов. — По вероучению ислама, рай состоит из восьми роскошных тенистых садов с ручьями и реками, а в аду находятся семь «врат», своеобразных ярусов, расположенных один над другим и предназначенных для различных категорий грешников. Ср.Данте Алигьери. Божественная комедия..., с. 22—154; 318—440, 470—472.

Но найти его запросто, вдруг — невозможно,
Без труда, без терпенья, без мук — невозможно.

К цели двинешься — тысячи бедствий приспели.
А ведь цель не познаешь, не ведая цели.

380 Бесконечная даль — в ту долину идти,
И лихие опасности будут в пути.

Жить без отдыха надо в парении смелом,
Даже- если бессмертие будет уделом.

На пути будут реки с водою кровавой,
Да не с кровью, а с ядом, со жгучей отравой!

Там хребты вознесли к небесам острия,
И по каждому крови стекает струя.

И повсюду пустыни — бескрайнее пламя,
И огонь прямо в небо взвился языками.

385 Там леса угрожают пришельцу враждою,
Ветви злобой чреваты, а листья — бедою.

Там по небу тяжелые тучи кружат,
И не ливень из них, а каменьями град.

Сонмы молний в падении огненно-яром
Опаляют весь мир и сжигают пожаром.

Там скиталец ночлег в непогоду не сыщет,
И вовеки ни пищу, ни воду не сыщет.

Сотни тысяч пернатых, покинув свой кров,
Бились крыльями в небо десятки веков.

390 Но никто не бывал в том пределе доныне,
И никто не достиг этой цели доныне!

Но отдавшему жизнь в этой доле исканий
Смерть — ста жизней прекрасней, бессмертья желанней.

Сколько птиц в цветнике всего мира — везде,
Сколько их ни найдется — в полете, в гнезде, —

Звать их в сад отрешенья проворнее надо,
Указать им дороги их горние надо. [67] Звать их в сад отрешенья проворнее надо... — Отрешение (арабск. фана — небытие, отрешение) — одно из основных понятий суфизма, высшая степень растворения собственного «я» в боге. См. наст, изд., с. 286—289. Ср. примеч. к бейту 177.