Алишер Навои - Язык птиц

В этот миг у меня нет такого желанья,
Что бы стал я просить у тебя в воздаянье!»

О творец, будь же помыслом всех моих дел,
Безразличье к суетам даруй мне в удел!

Перед сутью твоею в смятении, разум
В дол скитаний отторгнут смятенным наказом.

Все, что чуждо тебе, смятено пред тобою,
И всему изумленье дано пред тобою.

3420 Никнет разум, смятенный твоим существом, —
Каждой сутью, вмещенной твоим существом.

Паутинка — и та в сотворенной вселенной —
Словно петля, губящая разум смятенный.

Ум мужей многомудрых пред чудом творенья,
Перед всем в этом мире исполнен смятенья.

Дай мне руку у этой смятенной межи,
Среди троп изумленья мне путь укажи.

Не отринь меня странником в дол изумленья,
Увлеки за собою в чертог единенья!

3425 Жил один горемыка в печали глубокой,
И пленен был любовью он к деве жестокой.

Сколько он ни горел жаром скорбного пыла,
А блаженства и счастья судьба не сулила.

Обессилен печалью разлуки он был,
И, в мечтах разуверившись, в муке он был.

И когда в нем печаль возросла без предела,
Поразила жестокая хворь его тело.

Его сердце не чаяло счастья с любимой,
Душу жег ему горем огонь негасимый.

3430 И сказал он: «Творец, я лелею мечту,
Чтобы мой кипарис, чтобы гурию ту

Здесь, в моем изголовье, увидеть бы снова
И сказать болью сердца ей только два слова!

И друзья, снизойдя к его муке жестокой,
Осудили бездушие злюки жестокой.

И ее проводили к страдальцу тому,
Словно жизнь и надежду вернули ему.

И красотка к нему подступила сурово,
И больному такое промолвила слово:

3435 Говори, мол, что в сердце твоем, да короче!
И вперил в ее лик он смятенные очи,

И в смятении речь онемела его,
И совсем обессилело тело его. .

И в смятенье утратил и ум он и разум,
И твердивший про горе безмолвен стал разом.

А очнулся он — видит: уж нету подруги,
И совсем извели его тело недуги.

И, смятен и безмолвен, несчастный больной
Поручил свою душу юдоли иной.

3440 Суть твоя в непорочном единстве блаженна,
Речь мужей единенья об этом — священна.

Всем, кому ты в судьбу единенье назначил,
Им ты благостный рок отрешенья назначил.

И кого ты из пут своелюбия спас,
Тем закон единенья нарек ты в наказ.

А кого отрешил ты от благ единенья,
Тем безверье судил ты и мрак помраченья.

И кому к единению путь указал ты,
Уберег их от зла ты, им суть указал ты.

3445 Ты от уз своелюбья меня огради,
К единенью с тобой, о творец, приведи!

Не оставь своелюбья во мне даже малость,
Чтоб преград к единенью с тобой не осталось!

Шах Махмуд, страстью мучимый темною ночью,
Не стерпел — что Аяз, мол, — взгляну-ка воочью. [254] Махмуд (997—1030) —султан из династии Газневидов (977—1186). Аяз — слуга Махмуда, его любимец.

Тот не спал, но глаза его были прикрыты,
Он лежал, будто вправду дремотой повитый, .

С края ложа пристроив тюфяк в головах,
Возлежал он, когда подошел к нему шах.

3450 Шах смотрел на него, красотою влекомый,
И старался он справиться с жаркой истомой.

Но смотрел он, и страсть в нем сильней разгоралась,
И любовь его жаром огней разгоралась.

Он к ногам луноликого тут же прилег
И со страстью смотрел на ступни его ног.

И к ногам его шах прикоснулся ладонью —
Тот не двинулся, будто не слышал спросонья.

Шах подумал: «Не спит он, я сна не нарушу», —
И сказал он: «О сжегший печалью мне душу!

3455 Ты ведь понял, сколь жгуч мой мучительный пыл, —
Почему же таким ты безжалостным был?

Ты не вздрогнул, не сел и не скинул покрова,
Благосклонность явил, но не молвил ни слова».

И сказал розоликий: «О шах мой, помилуй,
Разве был во мне след моей сути — хоть хилый?

Кто дает разрешенье, в том есть его суть,
А в меня в этот миг был заказан ей путь.

Шах был сущим, но не было сути Аяза,
От влекомого, немощный, ждал я наказа.

3460 Кем порыв к единенью владеет столь рьяно,
Для того нет Аяза вне сути султана!

Кто закон единенья познал навсегда,
«Я» и «ты» — этих сутей в нем нет и следа!» [255] ...«Я» и «ты» — этих сутей в нем нет и следа. — См. примеч. к бейтам 153, 393, 1037, 2501.

О мужам отрешенья явленный зиждитель!
Единеньем ты ввел их в благую обитель,

Ибо вечность обресть — то дано от тебя им,
Им удел отрешенья тобой посылаем.

Кто себя, свою суть в отрешеньё не вверг,
Для того самый смысл отрешенья померк.

3465 И тогда им не жаждать вовек единенья —
Нет в таком отрешении в вечность стремленья.

Дай, господь, отрешенье Фани в воздаянье,
Чтобы вечности клад он обрел в достоянье!

Ты в себе уничтожь его бренную суть,
Чтобы, сгинув, обрел он нетленную суть. [256] Ты в себе уничтожь его бренную суть... — См. примеч. к бейту 393.

В этой найденной сути ему — завершенье,
Тут и дело с концом:, здесь — с тобой единенье!

Некий доблестный муж перед богом молился,
Тих и благ, он в смиренье убогом молился.

3470 «Твоей сути, о боже, лишь вечность пристала,
Бренной небыли в сути твоей не бывало!

К твоей сути незыблема поступь моя, —
Удостой меня участи небытия,

Чтобы в ней и следа бытия не бывало
И единая цель единенья сияла!
Пусть не ищут меня в этом бренном приюте,
Да узрят меня в вечно немеркнущей сути.

«Я» и «ты» там исчезнут, себя не храня, —
Да пребудешь там ты, да не станет меня!

3475 «Я» и «ты» да хранимы единою сенью,
Да пребуду в тебе я, придя к единенью!