Сергей Щипанов - По ту сторону

Я брыкалась, извивалась змеёй, старалась его укусить.

Да по какому праву они так со мной обращаются!

Но силы были неравны. Меня принудили сидеть смирно, в то время как «чахоточный» встал и, нависнув надо мной ястребом, тыкал в лицо жёлтым сухим пальцем, что-то кричал на испанском. Потом достал мой (Ларискин!) телефон, стал требовать научить его обращаться с необычной вещью. Откуда они разнюхали о «волшебной коробочке»?

Вспомнила, как однажды мы сидели с Робертом в холле нашего амстердамского жилища вдвоём, муж попросил показать ему что-нибудь из хранящихся в памяти аппарата клипов (он называл их «движущиеся картинки»). Я достала мобильник и включила фрагмент концерта Елены Ваенги. Мы так увлеклись песнями, что не заметили, как в помещение вошёл незнакомый мужчина и с любопытством наблюдал за поющей «коробочкой». Увидев нежелательного свидетеля, я быстро убрала телефон.

И вот теперь…

– Развяжите мне руки! – выставила я встречное требование.

Вместо ответа – удар в лицо.

Ах так! Хрен вы от меня чего-то добьётесь!

Я молчала, а эти олухи пытались самостоятельно справиться с аппаратом. Просто нажимали на все кнопки подряд – идиоты, телефон-то не заряжён! Аппарат отвечал им чернотой пустого экрана.

– Ты умрёшь здесь мучительной смертью, если не откроешь тайну этой дьявольской вещи! – услышала я неожиданно голос подручного «чахоточного». Говорил он по-английски чисто, без акцента.

И они, посовещавшись с минуту на испанском, вышли, оставив меня связанной на скамье.

Не знаю, сколько времени прошло, может, пара часов – я никак не могла избавиться от пут, только измучалась. Пробовала кричать, звать на помощь, пока не охрипла. Тщетно: меня никто не услышал. Стены подвала глушили звуки.

Господи, что же мне делать!

Дверь отворилась с тихим скрипом, и вошли те двое, а с ними… перепуганный отец Фернан. Монах споткнулся о ступеньку – наверное, плохо видел в полумраке подвала после яркого света. Его грубо толкнули в спину, и святой отец едва не растянулся на полу.

Мои мучители втащили жаровню, в которой на углях лежал раскалённый добела железный прут. Поставили жаровню на пол, а рядом положили какие-то страшные крючки и клещи – орудия пыток.

– Дочь моя, – сказал испуганный монах, с ужасом глядя на жуткие предметы, – я не виноват, они меня заставили…

– Помолчи, святой отец, – резко оборвал его подручный «чахоточного». – Здесь дело непростое. Сия особа, вне всякого сомнения, чернокнижница.

Отец Фернан несколько раз перекрестился.

– Она, – продолжил странный человек, лица которого я не видела, так как оно пряталось под капюшон плаща, – не только владеет секретом управления изображений людей и животных, но и занимается незаконным врачеванием, используя дьявольские снадобья, привезённые из дальних краёв, куда ещё не ступала нога служителя Господа.

– О каких краях вы говорите! – воскликнул отец Фернан. – Я сам дал этой женщине лекарство – измельчённую кору хинного дерева, привезённую мною из Нового Света. Да, его используют для лечения индейские знахари, но…

– Вот видите, святой отец, используется снадобье, изготовленное индейскими язычниками-колдунами! Кроме того, я слышал, тамошние знахари придумали лекарство, приготовляемое из плесени, а эта женщина собиралась делать сие губительное снадобье в Европе и давать его людям!

Отец Фернан растерянно смотрел на меня, не зная, что возразить обличителю. Тот явно говорил о «пенициллине инков», но совершенно не в тему. Так сказать, «слышал звон, но не знает, где он». А о пенициллине проболтался сам отец Фернан – больше некому.

Служитель науки, воспользовавшись тем, что инквизиторы сосредоточили своё внимание на мне, потихоньку удалился, наверное, из опасения, быть обвинённым в сговоре со «слугой дьявола», то есть со мной.

Допрос продолжился. Мне расстегнули платье и спустили до пояса корсаж, обнажив спину и грудь. Было очень страшно, особенно пугало раскалённое железо. Я почти физически ощущала, как прут касается груди, кожа лопается от страшного жара, моя плоть обугливается, соприкасаясь с металлом, разогретым до тысячи градусов, и чуть не лишилась чувств. Ужас охватил меня, не дав вырваться крику.

– Говори, дочь греха, как заставить эту дьявольскую коробочку слушаться!

– Нужна вторая коробочка, она у меня в гостинице.

Поставила допрашивающих в тупик. Они перебросились несколькими фразами на испанском, чувствую – ругались. Потом ушли, погасив светильники.

Меня окутал плотный непроглядный мрак. Звуки сюда не доносились, я слышала лишь биение своего сердца. К ужасу добавилось отчаянье. Неужели конец? Если похитители не вернутся, я умру здесь, и подвал станет моей могилой, если же придут, то, скорее всего, убьют, избавившись от ненужного свидетеля.

Мучительно тянулось время. Сколько его прошло – я не знаю, может, несколько часов, а может и совсем немного. Тишину нарушил звук отворяемой двери, и появились похитители. Я вся сжалась, беспомощно озираясь, ища спасения.

И оно пришло! Вслед за мучителями в подвал неожиданно ворвался Роберт и какие-то незнакомые мне люди с факелами.

Всё произошло стремительно. Похитителей скрутили, отняли у них и вернули мне телефон с зарядным устройством.

Я бросилась Роберту на грудь:

– Милый, ты так вовремя… Как ты обо мне узнал?

– Долго рассказывать, дорогая. Я нынче прибыл, гляжу – тебя нет… Потом монах этот появился, рассказал, что тебя держат в подвале инквизиторы, чтоб им… В общем, мы за ними проследили, и вот я здесь!

Толпа отвела душу на двух ненавистных им тайных служителях католической церкви, шпионах и мучтителях-изуверах. Их избили до полусмерти, сорвали одежду, вываляли в дёгте и перьях, выкинули из города.

Сходная участь грозила и моему спасителю, отцу Фернану – толпа не рассуждает, бьёт и правых и виноватых. Католик, стало быть враг, ату его!

Но отец Фернан оказался мудрее: не стал дожидаться нападок толпы, сбежал из Амстердама.

Роберт забрал меня к себе на корабль – трёхмачтовый галеон «Святой Николай» (очевидно, мужу нравилось иметь дело со «святыми»). Экипаж судна оказался на редкость разношёрстным по национальному составу – немцы, голландцы, датчане, даже один русский.

Вечером за ужином Роберт сказал:

– Ты знаешь, милая, на небе появилась летящая звезда! Ничего подобного я прежде не видывал. Что бы сие значило?

Я едва дождалась ночи, чтобы своими глазами увидеть чудо, о котором говорил муж. Сердце отчаянно колотилось – неужели это как-то связано со мной, с моим пребыванием здесь?

Как я и думала, «летящая звезда» оказалась, по всей видимости, спутником. Маленькая светящаяся точка проплыла по чёрному бархату небосклона среди неподвижной россыпи самоцветов. Крохотная искра от огромного костра разума, свидетельство победы человеческого духа над мёртвой материей.