У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Все засмеялись и принялись за еду.

— Я слышал, что когда эти богатеи — соляные купцы — заходят в харчевню, то заказывают лапшу по восемь фыней за чашку. Разок глотнут бульона, а остальное отсылают носильщикам своих паланкинов. Неужели это правда? — спросил Бао Тин-си.

— Как же, конечно! — воскликнул господин Синь.

— Они действительно не могут проглотить ни куска в харчевне! — вмешался господин Цзинь. — Съедят дома целый котел, а потом уже в харчевню идут.

За разговором и шутками не заметили, как наступил вечер. Заиграла музыка, и Цзи Вэй-сяо ввели в покои для молодых. Гости выпили вина и вскоре разошлись, а Бао Тин-си пошел ночевать в харчевню. На следующий день он отправился к новобрачным, чтобы поздравить их и посмотреть на невесту. Познакомившись с ней, Бао Тин-си вместе с Цзи Вэй-сяо вошел в зал для гостей и осторожно спросил:

— Уважаемый племянник! Я не слышал, чтобы с вашей прежней женой что-нибудь случилось. Как же вы отважились на такое?

— А вы взгляните на это изречение: «Пусть талантливый юноша и прекрасная девушка всегда будут пользоваться ими», — сказал Цзи Вэй-сяо, указывая на парные надписи. — Мы ценим выше всего искусство и веселье, и поэтому нет ничего удивительного в том, что у молодого человека, встретившего прекрасную девушку, прибавится еще одна жена.

— Не будем пока говорить об этом, — ответил Бао Тин-си. — Но откуда у вас столько денег?

— Когда я приехал в Янчжоу, однокашник моего отца по экзаменам Сюнь подарил мне сто двадцать лянов и назначил меня заведовать сбором налогов в Гуачжоу. Боюсь, придется несколько лет пробыть там. Вот поэтому я и женился во второй раз. А когда вы возвращаетесь в Нанкин? — спросил Цзи Вэй-сяо.

— Ах, племянник! В Сучжоу я ехал к своему родственнику, но все обернулось очень печально. Не скрою, что у меня нет денег даже на то, чтобы вернуться в Нанкин.

— Это дело поправимо, — заметил Цзи Вэй-сяо. — Я дам вам несколько цяней серебра и попрошу вас отвезти в Нанкин одно письмо.

В этот момент за дверью раздались крики. Цзи Вэй-сяо открыл ее и впустил в комнату Синя и Цзиня. За ними в дом вошли даос и какой-то незнакомец — комната сразу наполнилась шумом. Хозяин провел гостей в соседнюю комнату, и когда они сели, господин Синь, указывая на незнакомцев, проговорил:

— Этого даоса зовут Лай Ся-ши. В Янчжоу он известен как поэт. А вот этот — Го Железный Резец из Уху, большой мастер вырезать печати. Оба пришли поздравить вас со свадьбой.

Цзи Вэй-сяо спросил у незнакомцев, где они живут, и пообещал в скором времени нанести им ответный визит.

— Мы слышали, что ваш родственник, господин Бао, проживает в Нанкине. Когда он возвращается домой? — наперебой спросили Синь и Цзинь.

— Через день-два, — ответил Цзи Вэй-сяо.

— Жаль, что мы не сможем уехать вместе с ним! — воскликнули оба господина. — Но и мы скоро махнем в Нанкин! Разве можно торчать в этой глуши, где люди не имеют даже понятия об уважении к ученым!

Когда гости ушли, Бао Тин-си спросил у племянника:

— А кому адресовано это письмо?

— Моему однофамильцу Цзи Тянь-и. Он тоже из Аньцина. Мы когда-то вместе выехали из родного города. Вернуться домой я сейчас не могу, а сам он ни на что не способен, вот я и решил написать ему, чтобы он возвращался один.

— А письмо готово?

— Нет еще. Напишу сегодня вечером. Завтра вы зайдите за письмом и деньгами, а послезавтра выезжайте.

Бао Тин-си не стал возражать. Вечером Цзи Вэй-сяо настрочил письмо и отвесил Бао Тин-си пять цяней серебром.

На следующее утро к воротам дома подъехал паланкин, сидевший в нем человек послал Цзи Вэй-сяо карточку: «Соученик Вашего родственника Цзун-и бьет Вам челом».

Хозяин вышел встретить гостя. Тот носил шляпу ученого и просторный халат. В его облике было что-то от мудрецов древности. Незнакомца ввели в дом и усадили.

— Откуда вы родом и какова ваша уважаемая фамилия? — спросил Цзи Вэй-сяо.

— Меня зовут Му-ань, я из Хугуана. Раньше я жил в столице, где вместе с господином Се Мао-цинем служил учителем в доме Чжао. Сейчас я решил съездить домой и, проезжая через ваш город, услышал ваше имя. Вот и решил засвидетельствовать свое почтение. У меня есть небольшой портрет, на котором я попросил бы вас сделать надпись. Вернусь в Нанкин, обязательно попрошу известных людей напечатать на нем стихи.

— Слава о вас, подобно грому, докатилась до моих ушей, — вскричал Цзи Вэй-сяо. — Если я сделаю вам надпись, это будет то же самое, что хвастаться топором перед домом Лу Баня [176] По древнему преданию, Лу Бань был замечательным строителем. «Хвастаться топором перед домом Лу Баня» значит «не иметь стыда». .

Они поговорили, выпили чай, и гость, откланявшись, сел в свой паланкин.

После его ухода пришел Бао Тин-си. Он взял письмо, деньги и поблагодарил хозяина.

— Уважаемый дядя! Не забудьте зайти в квартал Первых Ученых к моему другу Цзи Тянь-и и попросить его, чтобы он ехал домой. Нанкин — это такое место, где с голоду ноги протянешь, ему незачем задерживаться там, — сказал Цзи Вэй-сяо и проводил родственника за ворота.

Бао Тин-си сел в лодку и отправился в Нанкин. Дома он поведал жене обо всех своих несчастьях, но та только обругала его. Время шло, цензор Ши потребовал расплатиться за дом сполна. Бао Тин-си пришлось вернуть дом хозяину, за нарушение договора он так и не получил обратно двадцать лянов задатка. Жить опять было негде. Госпожа Ван наведалась к своей матери, которая жила у Внутреннего моста, попросила у нее комнату, и супруги переехали туда.

Через несколько дней Бао Тин-си в квартале Первых Ученых отыскал Цзи Тянь-и и передал ему письмо. Тот прочитал его и предложил Бао Тин-си чашку чая.

— Извините за причиненное вам беспокойство, — сказал он, — я ознакомлюсь со всем, что хотел сказать мне Цзи Вэй-сяо.

Бао Тин-си оставалось только уйти.

Денег у этого Цзи Тянь-и было в обрез, и он не мог найти себе приличного пристанища. В день он съедал не больше четырех лепешек, на которые тратил восемь цяней, а когда наступал вечер, укладывался спать прямо на верстаке в граверной. Он упал духом, когда из письма Цзи Вэй-сяо узнал, что тот не приедет. Денег на обратную дорогу в Аньцин уже не было. Пришлось сидеть в лавке и, жуя лепешки, предаваться грустным мечтам.

Но скоро не осталось денег даже на лепешки. Однажды утром в лавку вошел какой-то человек в шляпе ученого и черном халате. Цзи Тянь-и ответил на его приветствие и предложил ему сесть на скамью.

— Как ваша фамилия? — спросил незнакомец.

— Моя фамилия Цзи.

— Скажите, господин, есть ли здесь известные люди, способные отобрать экзаменационные сочинения?

— Сколько угодно! — воскликнул Цзи Тянь-и и стал перечислять. — Вэй Ти-шань, Суй Цэнь-ань, Ма Чунь-шан, Цюй Шэнь-фу, Куан Чао-жэнь. Я их всех знаю. Есть еще некий Цзи Вэй-сяо, который раньше жил здесь со мной. Все это очень известные люди. А кого вам надо?