У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Го Железный Резец подарил ему печать. Ду Шао-цин принял подарки, угостил гостей чаем и только после их ухода отправился наконец с ответными визитами. За те семь-восемь дней, что он провел у племянника, он подружился с Чи Хэн-шанем. Оба беседовали об обрядах и музыке. Наконец приехала жена. К домику, снятому у реки, причалили сразу четыре лодки. Ду Шао-цин простился с Лу и переехал в свой новый дом.

Стояла первая неделя третьей луны. Домик у реки день ото дня делался все привлекательней, с лодок часто доносились звуки флейт и дудок. На следующий же день после переезда стали приходить гости, чтобы поздравить новоселов. Ду Шао-цин устроил угощение на четырех столах. Среди гостей были: Цзи Вэй-сяо, Ма Чунь-шан, Цюй Шэнь-фу, Цзи Тянь-и, Чи Хэн-шань, Ау Хуа-ши, Цзин Лань-цзян, Чжугэ Тянь-шэнь, Сяо Цзинь-сюань, Го Железный Резец, даос Лай и даже сосед Цзинь Дун-яй, который тоже приходил с визитом. Следует, однако, сказать, что в этот день первыми пришли поздравить повара, готовившие угощение, а потом — присланная Бао Тин-си труппа Трех Начал, созданная им заново. Молодые актеры поклонились хозяину и его супруге и, получив в подарок множество фруктов, удалились.

После них владелец дома представил цветочницу, матушку Яо. Госпожа Ду оставила ее при себе.

К полудню собрались гости, и в домике настежь открыли все окна. Один из гостей, облокотившись на перила, смотрел на воду; другие, потягивая ароматный чай, развлекались разговорами; третьи перелистывали книги за столом или просто сидели и отдыхали. Вдруг к воротам дома подъехал паланкин, за которым следовал Бао Тин-си. Это явилась его жена Ван с визитом. При виде ее матушка Яо не выдержала и расхохоталась.

— О! Это знаменитая госпожа Ван! Как это она отважилась приехать сюда? — обратилась матушка Яо к жене Ду Шао-цина.

Увидев супругу господина Ду, госпожа Ван изрядно струсила и не решилась нарушать этикет при первой же встрече. Госпожа Ду оставила гостью у себя. Вошел хозяин, и матушка Яо вместе с госпожой Ван поклонились ему. Бао Тин-си в это время развлекал гостей смешными анекдотами. Наконец столы были накрыты, и Ду Шао-цин предложил всем сесть. Только после полуночи гости стали расходиться. Бао Тин-си с фонарем в руках светил госпоже Ван, пока она садилась в паланкин.

Прошло несколько дней. Жена Ду Шао-цина, которая впервые была в Нанкине, пожелала прогуляться и посмотреть окрестности. Ду Шао-цин поддержал ее. Он нанял несколько паланкинов и пригласил для компании матушку Яо. Вслед за госпожой отправились в паланкинах несколько служанок и мамок. В Чарующем парке на горе Цинляншань выбрали красивое место, где устроили обед. Парк представлял собой огромный сад, в который вели большие ворота. От ворот в глубь парка вела дорога, выложенная булыжником. Вдоль дороги тянулась красная изгородь, обрамленная тенистыми зелеными ивами. Дорожка упиралась в кабачок, владелец которого в этот день устраивал для гостей угощение и вынес для них все столы в сад. За кабачком дорожка поднималась в гору, вершину которой венчала восьмиугольная беседка, где и были расставлены угощения. Госпожа Ду, матушка Яо и слуги поднялись в беседку и стали любоваться окрестностями. С одной стороны поднималась гора Цинляншань, заросшая бамбуком. С другой стороны через зеленую чащу деревьев виднелись красные стены храма Таинственной Души.

Через некоторое время в паланкине подъехал Ду Шао-цин с красной, отделанной золотом чашей в руках. Выйдя из паланкина, он подошел к столу, налил себе вина и, прислонившись к ограде, довольный прогулкой, принялся тянуть вино из чаши, наслаждаясь лаской весеннего солнца. В этот день Ду Шао-цин сильно захмелел. Держась за жену, с чашей в руке он вышел из ворот сада. Громко смеясь, оба гуляли не спеша и прошли так более ли. При виде их женщины хихикали; прохожие, оторопев, бросали на них укоризненные взгляды. Наконец Ду Шао-цин и его жена сели в паланкины и отправились обратно.

За ними в паланкинах, украшенных цветами персика, которые нарвали матушка Яо и служанки, следовали все остальные. Вернулись они домой только, поздно вечером и застали у себя Лу Хуа-ши.

— Двоюродный дядя Чжуан, живущий около моста Бэймыньцяо, прослышал о вашем приезде и жаждет с вами встретиться, — сказал он Ду Шао-цину. — Он просил, чтобы завтра вы никуда не уходили из дому, он придет вас навестить.

— Господина Шао-гуана я уважаю как своего учителя. Он не любит встречаться с поэтами, поэтому я и не пригласил его на новоселье. Я сам должен сходить к нему и не хочу утруждать его. Уважаемый племянник, возвращайся домой и пошли человека, который бы передал господину Чжуану привет и сказал бы, что я завтра сам буду у него.

Не успел Ду Шао-цин проводить Лу Хуа-ши и запереть дверь, как в ворота застучали. Слуга впустил гостя и доложил:

— Пришел господин Лоу.

Внук Лоу Хуань-вэня, одетый в траурное платье, поклонился Ду Шао-цину и с плачем проговорил:

— Я специально пришел доложить, что старый господин скончался.

— Когда? — вскочил хозяин.

— Двадцать шестого числа прошлой луны.

Ду Шао-цин зарыдал. Несмотря на глубокую ночь, он приказал приготовить все для жертвоприношения, а утром отправился в путь. Когда Цзи Вэй-сяо явился узнать о том, как прошла прогулка в Чарующем парке, ему сказали, что господин уехал в городок Таохунчжэнь, и разочарованный Цзи Вэй-сяо ушел ни с чем.

В Таохунчжэне Ду Шао-цин несколько раз принимался плакать перед гробом старого Лоу. Затем он приказал в течение нескольких дней совершать буддийские молебствия для отправки души на небо. Дней пять Ду Шао-цин прожил в городке, скорбя об умершем, и все жители Таохунчжэня, вздыхая, говорили:

— Какой благородный человек этот таньчанский господин Ду!

А некоторые добавляли:

— Несомненно, старик был очень хороший человек, поэтому господин Ду так и горюет. Да, нужно жить так, как жил покойный, и тогда не придется краснеть перед людьми!

Ду Шао-цин передал сыну и внуку старого Лоу несколько десятков лянов, чтобы купить место для могилы и устроить похороны. Вся семья Лоу, и мужчины и женщины, пришли благодарить Ду Шао-цина. Тот еще поплакал перед гробом и наконец уехал.

Дома жена сообщила ему:

— На второй день после твоего отъезда прибыл посланец от наместника провинции вместе с гонцом из Тяньчанского уезда. Привезли какую-то бумагу. Я сказала, что тебя нет дома. Этот посланец остановился в гостинице, каждый день приходит и спрашивает, не вернулся ли ты. Не знаю уж, что у него за дело.

— Очень странно! — проговорил Ду Шао-цин.

Пока он ломал над этим голову, пришел слуга и доложил;

— Вас хотят видеть посланец и уездный гонец.

Ду Шао-цин вышел к прибывшим и раскланялся.