У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

На следующий день Ду Шао-цин отправился в район Бэймыньцяо навестить Чжуан Шао-гуана. Слуги сказали ему, что чжэцзянский наместник Сюй пригласил хозяина кататься на озере Сиху и что он вернется лишь через несколько дней. Тогда Ду Шао-цин свернул в переулок Цансян к семье Лу, чтобы навестить Чи Хэн-шаня, и его оставили там обедать.

Чи Хэн-шань стал рассказывать:

— Сейчас ученые друзья только и говорят, что о сочинениях. Если им удается сложить два стиха, то это уже для них предел возможного. А такие вещи, как церемонии, музыка, военное дело и земледелие, они совершенно забросили и даже не интересуются ими. Когда император Тай Цзу установил порядок в Поднебесной, его заслуги были не меньше заслуг государей Тана и У [196] Тан — основатель династии Шан (XVIII–XV вв. до н. э.). У — основатель династии Чжоу (XII–III вв. до н. э.). , а вот церемонии и музыку он так и не создал. Брат Шао-цин, на тебя сейчас пал выбор императорского двора, ты можешь вершить справедливые дела, и я думаю, что ты не посрамишь нас.

— Я от предложения двора отказался, — ответил Шао-цин, — и именно из-за того, что ничего не смогу сделать, а только вызову смех у сановников. Я считаю, что мне лучше не принимать этого предложения.

Чи Хэн-шань вытащил какой-то сверток и сказал:

— Вот по этому делу мне надо с вами посоветоваться.

— Что такое? — спросил Шао-цин.

— У нас в Нанкине первым мудрецом древности и современности был великий муж Тай Бо [197] Тай Бо — старший сын Тай-вана, императора Западного Чжоу. Он уступил свой трон младшему брату. , а храма в честь его нигде нет. Между тем храмы в честь Вэнь Чана и Гуань-ди попадаются на каждом шагу. Так вот, по моему разумению, надо договориться с друзьями, собрать деньги, восстановить храм Тай Бо и совершать обряды каждую весну и осень, да не как-нибудь, а на древний лад, с жертвоприношениями под аккомпанемент древних инструментов. Это даст возможность другим знакомиться с обрядами и музыкой, а тот, кто постигнет их, окажет нам помощь в распространении истинного учения. Только на создание такого храма потребуется несколько тысяч лянов серебра. Я храню вот этот свиток, куда буду записывать желающих пожертвовать на храм. Брат Шао-цин, сколько же думаешь внести ты?

— Здорово придумал. Это просто необходимо! — обрадовался Шао-цин.

Развернув сверток, Шао-цин записал: «Ду И из Тяньчана жертвует триста лянов».

— Немало, — заметил Чи Хэн-шань. — Я внесу только двести лянов. Это все, что я скопил в течение многих лет.

Записав свое имя, Чи крикнул:

— Хуа-ши, ты тоже выкладывай лянов пятьдесят. — И сам записал эту сумму на бумагу. Затем он свернул свиток, и оба снова принялись болтать о разных пустяках.

Во время беседы к Шао-цину явился его слуга.

— Из Тяньчана прибыл гонец. Он сейчас в вашем доме и хочет видеть вас.

Ду Шао-цин простился с Чи Хэн-шанем и ушел.

А в дальнейшем произошло то, о чем говорят такие слова:

Но об этом мы узнаем из следующей главы.

Напомним о том, как Ду Шао-цин простился с Чи Хэн-шанем и по дороге спросил слугу:

— Что сказал гонец?

— Он сказал, что бумага на вас уже пришла. В ней господин Ли приказывает начальнику уезда Дэну просить вас ехать в столицу. Господин Дэн сейчас остановился в храме Чэнэньсы. Гонец просил, чтобы вы были дома. Господин Дэн сам придет к вам.

— Ну, тогда через парадный вход я домой не пойду, — решительно заявил Шао-цин. — Найми-ка лодку, да побыстрее. Я высажусь у изгороди и войду с заднего входа, чтобы меня не заметили.

Слуга нанял быстроходную лодку, и Шао-цин вернулся домой. Там он поспешно достал старый халат, переоделся, повязал голову платком и лег на кровать.

— Скажи гонцу, — приказал он слуге, — что я внезапно заболел и поэтому не могу принять господина Дэна. Когда поправлюсь, сам поблагодарю его за внимание.

Слуга передал его слова гонцу, и тот отправился обратно.

— Двор предлагает тебе должность, а ты прикинулся больным! — засмеялась жена. — Скажи, почему ты не хочешь ехать?

— Эх ты, глупая! Покинуть такое веселое место, как Нанкин! Нет, я останусь здесь. Весной и осенью вместе с тобой будем любоваться цветами и пить вино. Разве это не радость? Почему ты хочешь, чтобы я ехал в столицу? Там холодно, а ты у меня слабенькая. Как тебя брать с собой? Ветер дунет, и тебе конец, замерзла. Лучше уж не ехать.

Вошел слуга и доложил:

— Приехал господин Дэн. Он обязательно хочет повидаться с вами, хозяин.

Ду Шао-цин притворился тяжелобольным и, поддерживаемый с двух сторон слугами, вышел, пошатываясь, навстречу уездному. Чтобы выразить благодарность за оказанную ему честь, он опустился на колени, но сделал вид, что не может встать. Начальник уезда бросился к нему на помощь и помог подняться.

— В связи со знаменательным постановлением императорского двора, — начал Дэн, — господин Ли ожидает вашего приезда. К сожалению, вы серьезно заболели. Когда вы можете тронуться в путь?

— К несчастью, у меня тяжелая болезнь, и я не уверен, удастся ли мне поправиться. Боюсь, что возможность занять предложенный мне пост совершенно отпадает. Прошу передать уважаемому учителю мой отказ.

С этими словами Ду Шао-цин вынул из рукава прошение и протянул его уездному. Тот понял, что задерживаться неудобно.

— Позволю себе откланяться, так как мое присутствие утомляет вас. О вашей болезни я подробно напишу начальству. Не знаю, какое будет у него мнение.

— Я преисполнен благодарности за вашу безмерную доброту, — ответил Шао-цин. — Простите, что не могу сам проводить вас.

Начальник уезда откланялся, сел в паланкин и уехал. Он сразу же написал донесение, в котором подробно доложил господину Ли о том, что Ду Шао-цин болен и приехать не может. К счастью, господина Ли перевели на должность наместника провинции Фуцзянь, и дело на этом кончилось. Узнав об отъезде господина Ли, Шао-цин обрадованно заметил:

— Замечательно! Итак, я до конца жизни останусь сюцаем и больше уже не буду держать экзамены ни правительственные, ни годичные на степень цзюйжэня. Буду жить в свое удовольствие и заниматься тем, что мне нравится!

Отказав начальнику уезда в приеме под предлогом болезни, Шао-цин долгое время вынужден был отсиживаться дома. Отказался он и от пирушки, на которую его пригласил деревенский шэньши Сюэ с улицы Гулоуцзе. На эту пирушку, кроме Чи Хэн-шаня, который прибыл первым, пришли Ма Чунь-шан, Цюй Шэнь-фу, Цзи Вэй-сяо, а также еще два гостя: янчжоуский Сяо Бо-цюань по прозвищу Шу-цзы и Юй Куй по прозвищу Хэ-шэн из Цайши. Эти молодые, но уже известные ученые отличались необычайной изысканностью и прекрасной внешностью. За белое лицо и красные, словно киноварью накрашенные губы одного прозвали Красавицей Юй, а другого — Девицей Сяо. Молодые люди поздоровались с присутствующими и заняли свои места.