У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Недолго думая, уездный бросил экзекуторам бирку с определением меры наказания. Два свирепых стражника схватили рулевого, повалили его на землю и отсчитали двенадцать ударов палкой, так что спина бедняги превратилась в сплошную рану. Тогда уездный обрушился на приказчика:

— Ты с ним заодно, и тебе, конечно, все известно! А ну, выкладывай все начистоту! — грозно воскликнул он и потянулся было за очередной дощечкой.

К несчастью, приказчик вырос в богатой семье, это был слабый изнеженный молодой человек. Совсем недавно у него стала пробиваться бородка, и хозяин в первый раз поручил ему сопровождать товар. Приказчику никогда в жизни не приходилось видеть, как наказывают, и сейчас он трясся как лист, боясь сказать хоть одно слово. Он готов был говорить все, что ему прикажут, отбивал поклоны и дрожал как былинка, моля о пощаде. Затем уездный набросился на матросов; он решил отправить в тюрьму всех, сопровождавших джонки с солью, а следствие продолжить только на следующий день.

Перепуганный приказчик приказал одному из матросов бежать к господам Танам и просить их заступничества. Старший брат послал уездному слугу Цзан Ци с визитной карточкой, а на словах велел передать следующее:

— Люди этого Ваня проявили неосторожность, но товара потеряно не очень много. Вы, господин уездный, уже наказали владельца лодки, прикажите ему в следующий раз быть внимательней и простите всех.

— Ну что ж, пусть будет так, — согласился уездный и велел Цзан Ци передать визитную карточку братьям.

Открыв снова присутствие, он обратился к виновным с такими словами:

— Мне бы следовало отправить вас в уезд Цзяду для взыскания с вас убытков. Но я проявлю милость и на первый раз прощу вас.

Он еще долго болтал о своей милости и наконец выгнал их. Приказчик и рулевой отправились к братьям, поклонились им, поблагодарили за участие и возвратились к себе.

На следующий день ветер утих, и лодка братьев Тан снова тронулась в путь. Через несколько остановок они сошли на берег, добрались до Чжэньюаня и оттуда послали в ямынь Усатого Ю с сообщением о своем приезде. В этот день в ямыне принимали большого гостя — правителя области Чжэньюань. Фамилия правителя была Лэй, имя Цзи, второе имя Кэн-си. Это был очень образованный человек, уроженец уезда Дасин, поступивший на государственную службу после сдачи экзаменов на степень цзиньши. Сейчас ему уже перевалило за шестьдесят. В свое время он служил в ведомстве, но потом получил повышение и был назначен на должность правителя области Чжэньюань. Лэй жил в этих местах уже лет шесть и хорошо знал племя мяо.

Правитель Лэй и воевода Тан, кончив трапезу, сидели за чаем в западном зале и разговаривали.

— У нас здесь есть два сорта этих мяо: покорные и дикие. Покорные уважают законы императора и не осмеливаются роптать, но дикие могут легко взбунтоваться. Особенно свирепы те, что живут около пещеры Золотого Пса и обрыва Больших Камней. Как-то старшина — инородец Тянь Дэ докладывал мне, что однажды в пещере Золотого Пса мяо захватили сюцая Фын Цзюнь-жуя и утащили его к своему вождю Бе Чжуан-яню. Они требуют за него выкуп в пятьсот лянов серебра. Нет, что-то надо предпринять! Здесь затронута честь самого императора! Как они смели взять китайца да еще требовать за него выкуп? Это нарушение всех законов! Здесь не может быть другого решения, как только послать к пещере войска, разгромить банду преступников и освободить Фын Цзюнь-жуя. А потом дело передадим местным властям, чтобы они выяснили причины смуты и наказали виновников. Иного выхода нет!

— Совершенно верно, — сказал Лэй, — но есть ли смысл прибегать к помощи войск из-за одного человека? Мне кажется, лучше всего послать этого Тянь Дэ к вождю племени мяо с приказом отпустить Фын Цзюнь-жуя подобру-поздорову. Таким путем можно уладить все тихо и мирно.

— Вы ошибаетесь, господин, — возразил Тан. — Старшина Тянь Дэ, быть может, доберется до пещеры, но там его схватят эти смутьяны и потребуют выкуп в тысячу лянов. Вы пойдете — и вас заберут, только потребуют уже не тысячу, а десять тысяч. Что тогда делать? Кроме того, двор ежегодно отпускает огромные деньги на обучение солдат и требует, чтобы они ко всему были готовы. Если бояться и ждать у моря погоды, лучше совсем не тратиться на этих бездельников!

Слово за словом, и между ними началась перебранка.

— Не будем спорить, — сказал наконец Лэй, — напишем пока краткий рапорт начальству! Как решат, так и поступим.

Правитель области Лэй извинился перед Таном за причиненное беспокойство и, откланявшись, возвратился в свой ямынь.

Раздались выстрелы, и ворота закрылись. Тан вернулся к себе, где его уже ждали сыновья. Они поклонились отцу и спросили его о здоровье. Слуга Цзан Ци тоже отвесил хозяину низкий поклон. Отец расспросил сыновей о родине и отправил их отдыхать.

Через несколько дней генерал-губернатор наложил свою резолюцию на рапорте: «Надеемся, что ваши солдаты разгромят взбунтовавшихся мяо, и законы восторжествуют. С получением сего распоряжения, приступайте к действиям».

Всевода Тан тотчас же послал своего человека в областной ямынь за писарем из военного приказа. Когда он явился, его сразу же заперли в библиотеке. Перепуганный писарь не знал, что и подумать. Вечером, во время третьей стражи, в библиотеку пожаловал сам воевода Тан. Он отпустил охранников и, когда их оставили наедине, выложил на стол слиток серебра в пятьдесят лянов.

— Возьми, уважаемый, — сказал он. — Я пригласил тебя сюда только для того, чтобы купить один письменный знак.

Трясясь от страха, писарь промолвил:

— Приказывайте, господин, все сделаю, что от меня требуется, но писарь ни за что не осмелится брать от вас вознаграждение!

— Ну, это ты зря. Я тебя не затрудню. Завтра утром к вам в ямынь придет бумага, в которой мне предписывается выступить в поход. В этой бумаге к словам «…взять солдат и лошадей» ты припиши слова «побольше». Вот и все, других поручений к тебе нет. А это серебро тебе за труды.

Писарь обещал исполнить волю воеводы и, взяв серебро, ушел. Через несколько дней областное управление уведомило о том, что воевода Тан должен выступить в поход. В приказе говорилось о необходимости «взять побольше солдат и лошадей». В распоряжение Тана выделили три батальона и две бригады в резерве. Провиант и фураж были полностью подготовлены.

Наступил канун Нового года. Командиры Цинцзянской и Тунжэньской бригад доложили Тану, что выступление в последний день года запрещено военным уставом, ибо это якобы приносит несчастье. Тан только рукой махнул:

— Не обращайте на это внимание. Секрет успеха в единодушии. Сегодня мяо празднуют Новый год. Очень хорошо, что мы застанем их врасплох и атакуем, когда они ни о чем и не подозревают.