У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

— Простите, что я затрудняю вас, но я хотел, чтобы вы разузнали, будет ли на третий день господин Чэн у Фана, владельца меняльной лавки Жэньчан? Если вы окажете мне эту услугу, я в тот же день приглашу вас отобедать!

Тан Сань-тань согласился. Ему пришлось немало потрудиться, прежде чем он узнал все наверняка. Наконец он явился и сообщил:

— Неправда это. Шестой Фан никого не приглашал на день, который вы мне назвали.

— Прекрасно! Приходите ко мне в этот день утром, и мы с вами будем целый день пировать! — воскликнул Юй Хуа-сюань и проводил Тан Сань-таня. Затем он приказал слуге сходить в лавку благовоний и втайне от всех попросить приказчика написать красную пригласительную карточку такого содержания: «В полдень восемнадцатого числа жду вас на небольшую пирушку», — а снизу подпись: «Фан Бао бьет челом». Когда это было сделано, Юй Хуа-сюань вложил карточку в конверт и заклеил его. Слуге было приказано отнести конверт в дом, где остановился господин Чэн, и положить его на книжный столик.

Тем временем господин Чэн уплатил налог и под вечер возвратился домой. Увидев карточку, он обрадованно воскликнул:

— Подвалило-таки счастье мне, старику! Я в шутку наврал, а вранье-то сбылось! И как раз в тот же день! — И он, ликуя от счастья, уснул.

Восемнадцатого числа Тан Сань-тань чуть свет заявился к Юй Хуа-сюаню. Хозяин пригласил господина Чэна в зал и усадил. Мимо то и дело проходили слуги, направляясь на кухню. Один тащил вино, другой — кур и уток, третий — черепаху и свиные ножки, четвертый — фрукты, пятый — огромное блюдо с мясными пирожками. Господин Чэн не стал расспрашивать хозяина, так как знал, что в этот день он устраивает пирушку.

— Вы уже говорили с плотниками и каменщиками о восстановлении храма Юаньу? — спросил Юй Хуа-сюань.

— Разговаривал. За работу и материалы придется заплатить кучу денег. Там обвалилась внешняя стена. Придется класть новую, да еще, сверх того, восстанавливать фундамент. Каменщикам потребуется месяца три. В самом храме надо заменить колонны и стропила, а сколько времени на это потребуется плотникам, пока неизвестно. Обычно при восстановлении домов плотники и каменщики называют половину той суммы, которая потребуется на самом деле. Сейчас они просят триста лянов, так что на полное восстановление надо класть не менее пятисот лянов.

— Храм Юаньу построен вашим предком, но в таком благоприятном месте, что помогает на экзаменах всем из нашего уезда. Теперь успех на экзаменах сопутствует семье Пынов. Вот пусть они и вносят серебро на восстановление храма! А вы к этому не имеете никакого отношения. Зачем же вам расходовать свои деньги на восстановление? — проговорил господин Чэн.

— Правильно! — воскликнул Юй Хуа-сюань, сложив руки в знак благодарности. — Если вас не затруднит, поговорите с ними: пусть они помогут мне деньгами! Этим вы докажете свое расположение ко мне.

— Ну что ж, я поговорю. Правда, в их семье много чиновников, и все они господа очень важные, но мне, старику, они поверят.

И господин Чэн согласился.

В это время слуга Юя осторожно вышел через задние ворота и подозвал торговца травой. Он дал ему четыре монеты, велел пройти через главные ворота и обратиться к господину Чэну со словами: «Господин Чэн, меня послали от господина Фана Шестого. Вас уже ждут».

Торговец выполнил, что ему было сказано.

— Кланяйся господину и скажи, что я сейчас приду, — ответил господин Чэн.

Торговец ушел. Господин Чэн простился с хозяином и направился к меняльной лавке Жэньчан. Привратник пошел докладывать, и Шестой Фан вышел к гостю. Когда они раскланялись и сели, Шестой Фан спросил:

— Когда вы приехали?

— Совсем недавно, — ответил господин Чэн, и сердце у него екнуло.

— А где вы остановились?

— У Юй Хуа-сюаня, — ответил Чэн, еще сильнее смутившись.

Слуга принес чай.

— Какая сегодня хорошая погода! — проговорил господин Чэн.

— Да, действительно, — согласился знатный хозяин.

— За последнее время вы часто встречались с начальником уезда Ваном? — спросил Чэн.

— Видел его на днях.

Разговор прервался, так как говорить было не о чем.

— Что-то правитель области давненько не приезжал в наш уезд, — промолвил наконец господин Чэн, отпив немного чая. — Если бы приехал, он в первую очередь посетил бы вас. У него с вами особенно хорошие отношения, не то что с другими. Недаром говорят, что правитель области уважает из всего уезда только вас. Кто же второй может сравняться с вами, Шестой господин!

— На должность старшего ревизора назначен новый, и я думаю, что областной правитель на днях приедет в уезд, — проговорил Фан Шестой.

— Да, да, — поддакнул господин Чэн.

Они посидели еще, снова выпили чаю. Гости не шли, закусок не подавали. Проголодавшегося господина Чэна охватили сомнения. Он решил попрощаться с хозяином, чтобы посмотреть, как тот будет реагировать на это. Поднявшись с места, он проговорил:

— Я должен проститься, Шестой господин.

— Не торопитесь, посидите, — сказал Шестой Фан и тоже встал.

— Нет, не могу, — ответил Чэн и откланялся.

Выйдя из ворот, он стал гадать: «Может быть, я пришел слишком рано?.. Или он почему-либо обиделся на меня?.. А может быть, я неправильно прочел приглашение? — он долго ломал голову, но так и не нашел ответа. — Ну что же, у Юй Хуа-сюаня приготовлено вино и закуска. Пойду-ка я к нему», — решил Чэн и отправился обратно к Юю.

А тем временем Юй Хуа-сюань сидел за столом, в кабинете, вместе с Тан Сань-танем, Яо Пятым и еще двумя родственниками. Они уже отведали изысканных кушаний, только что снятых с огня и разложенных на шести блюдах, когда появился господин Чэн. С его приходом все встали.

— Ах, господин Чэн, вы изменили нам! Представляю, какими вкусными вещами вы лакомились у Фанов! Наверное, на славу повеселились! — сказал Юй Хуа-сюань и бросил слуге: — Поставь скорее вон там стул господину Чэну и завари для него хорошего чая для лучшего пищеварения.

Слуга поставил в отдалении стул, усадил на него гостя и стал подносить ему одну чашечку за другой. И чем больше Чэн пил, тем сильнее его мучил голод. Он испытывал неимоверные страдания, наблюдая, как рядом другие отправляют в рот жирные куски мяса, утки и черепах, и его охватил гнев. Гости просидели до вечера, и все это время господин Чэн корчился в муках голода. Когда все разошлись, он осторожно пробрался в служебное помещение, заварил в плошке поджаренный рис и с жадностью проглотил его. После этого он отправился в дом и лег спать. Но всю ночь его съедала злоба, и на следующий день он заявил Юй Хуа-сюаню, что возвращается в деревню.

— Когда же вы приедете?

— Как только улажу дела с землей. Если же мне это не удастся, то после того, как в храме поставят табличку тетке в память об ее добродетелях, — пообещал Чэн и простился.