У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Представители обеих семей Юй, как-никак, были образованными людьми. Человек восемь из них были так любезны, что, увидев возле храма паланкин своей семьи, подошли к нему и отвесили поклон, а затем столпились около паланкина госпожи Фан и вошли за ним в храм. Затем правитель уезда, инспектор просвещения, архивариус и бацзун, расставив регалии, под звуки музыки водрузили табличку госпожи Фан на приготовленное для нее место. Уездный, инспектор просвещения, архивариус и бацзун приступили к жертвоприношению. За ними последовали шэньши и сюцаи, а затем уже семья Фанов. После обряда жертвоприношения все присутствовавшие с шумом высыпали из храма и направились к башне Соблюдения Канонов, где их ждали угощения. Только когда все разошлись, оба Юя внесли паланкин в храм и поставили таблички на положенное место. В семье Юй только Хуа-сюань приготовил столик с жертвоприношениями, а из семьи старшего Юя только он единственный принес изображения жертвенных животных. Закончив обряд, они вынесли жертвенный столик из храма, но им негде было устроиться для раздачи жертв нищим, и они решили посидеть в доме слуги из учебного заведения.

Учитель Юй поднял голову и увидел, что в башне разряженные гости веселятся вовсю. Господин Фан Шестой, в парадней одежде для жертвоприношений чувствуя себя весьма стесненно, заменил шелковую шляпу и халат с круглым воротником на простой халат и обычную шляпу ученого. В таком наряде он прохаживался по галерее вокруг башни, пока к нему с хохотом не обратилась большеногая Цюань, содержательница публичного дома.

— Я тоже пришла посмотреть, как вносят в храм табличку старой госпожи.

Фан Шестой весело засмеялся, облокотился на перила рядом с ней и стал рассматривать регалии. Указывая то на одну, то на другую, он давал ей объяснения. Между тем старуха распустила пояс на штанах и стала ловить вшей. Каждый раз, поймав насекомого, она отправляла его в рот.

Господин Юй не в состоянии был смотреть на эту картину.

— Нет, здесь нельзя пить вино. Давайте-ка отнесем жертвенный столик к вам домой, чтобы не видеть этого отвратительного зрелища, — сказал он двоюродному брату, и, приказав носильщикам взять столик, они покинули дом.

— В нашем уезде ритуалы, долг, совесть и стыд совершенно ничего не значат, — возмущался господин Юй. — А все потому, что в училищах нет хороших учителей! Разве мыслимо было бы такое в Нанкине, у доктора Юя!

— Если разобраться в том, как он действовал, то становится ясным, что он не ставил никаких запретов. Но под его благотворным влиянием люди сами собой очищались и не могли даже мыслить о подобных безобразиях, — заметил Юй Второй, и оба вздохнули.

Наконец они добрались до дома, выпили вина, и господин Юй, простившись, отправился к себе.

Строительство в храме Юаньу уже началось, и Юй Хуа-сюань ежедневно наблюдал за работой. Как-то вечером возвратившись домой, он застал у себя в кабинете господина Чэна. Юй Хуа-сюань раскланялся с гостем, предложил ему чаю и спросил:

— Почему несколько дней назад вы не были на церемонии внесения табличек целомудренных вдов в храм?

— Мне очень хотелось, но дело в том, что я заболел и не смог приехать. Мой младший брат, приезжавший в деревню, рассказывал, что процессия выглядела очень торжественно. Регалии Фана заняли пол-улицы. На церемонии присутствовали сам уездный Ван и семья Пына. В башне Соблюдения Канонов устроили угощение и театральное представление. Поглазеть на церемонию приехали жители из селений и деревень за несколько десятков ли, и все в один голос твердили: «Разве может кто совершить такую церемонию, кроме господина Фана!» Вы, конечно, тоже пили вино — и за меня и за себя?

— А вы разве не знаете, что в тот день я тоже установил в храме табличку двоюродной бабушки по линии восьмого дяди?

— Дом вашего дяди беден, что называется, «есть ноги, да штанов нет». Кто из ваших родственников мог пойти в такой дом? Вы просто разыгрываете меня! Ну да я не сомневаюсь, что вы тоже не преминули принять участие в этой церемонии и, конечно, провожали старую госпожу Фан.

— Дело это уже прошлое, так что незачем о нем и говорить.

После ужина господин Чэн приступил к делу:

— Владелец земли и посредник приехали в уезд и остановились в храме Драгоценного Леса. Если вам нужна эта земля, завтра можно заключить сделку.

— Да, я хочу купить, — подтвердил Юй Хуа-сюань.

— И вот еще что. Поскольку о земле договаривался я, настаивают, чтобы вы мне заплатили за посредничество пятьдесят лянов. Но только это между нами! А с них я тоже возьму, — прибавил Чэн.

— О чем разговор? Вы, конечно, получите эти деньги, — согласился Юй Хуа-сюань.

Господин Чэн уточнил арендную плату, решил вопрос о взвешивании денег и пробе серебра, о натуроплате, о дополнительной аренде и подношениях, о подписании договора. На следующее утро вместе с хозяином участка и посредником он отправился в дом Юя. Оставив своих спутников в зале, Чэн пошел за Юй Хуа-сюанем, чтобы позвать его для составления купчей. В кабинете хозяина толпились плотники и каменщики, которые получали деньги за работу. Юй Хуа-сюань раздавал людям слитки серебра по пятьдесят лянов каждому. В одно мгновенье несколько сот лянов разошлось по рукам. Когда хозяин наконец расплатился с рабочими, господин Чэн напомнил ему о купчей.

Юй Хуа-сюань уставился на него непонимающим взглядом, а потом пренебрежительно бросил:

— Нет, земля слишком дорогая, я ее не куплю!

Чэн остолбенел от ужаса.

— Да, да, она действительно мне не нужна, — уже с раздражением повторил Юй Хуа-сюань и, подозвав к себе слугу, приказал: — Иди в зал и вытолкай взашей эту деревенщину.

Господин Чэн был взбешен, но ему ничего не оставалось; как только возвратиться к владельцу участка и посреднику.

О том, что произошло в дальнейшем, говорят:

Но об этом мы узнаем из следующей главы.

Старший брат Юй продолжал учительствовать в доме Юй Хуа-сюаня. Рано утром он уходил из дому и возвращался поздно вечером — это уже вошло в привычку. Как-то утром, умывшись и выпив чаю, он собрался идти к ученику и уже вышел за ворота, как вдруг увидел трех всадников. Они соскочили с лошадей и принялись поздравлять старшего Юя.

— Что же такое произошло? — удивился старший Юй. Посланцы вытащили бумагу и дали ему прочесть. Оказывается, его выбрали помощником инспектора просвещения области Хуэйчжоу. Обрадованный Юй накормил посланцев и отпустил их с денежными подарками. Вскоре с поздравлениями пришли Юй Хуа-сюань, друзья и родственники.