У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Однажды, когда Юй Хуа-сюань сидел дома без дела, к нему пришел Тан Дубинка.

— Уважаемый Хуа-сюань, тот человек по фамилии Цзи действительно был послан правителем области. Он остановился в доме монаха из храма Драгоценного Леса. Ему уже нанесли визиты Шестой Фан и Второй Пын. Значит, все оказалось так, как вы говорили.

— Ну вот, тогда вы клялись, что это неправда, а теперь уверяете, что это правда. Но не будем об этом говорить.

— Уважаемый Хуа-сюань, — засмеялся Тан Второй, — я никогда не встречался с правителем области. Вам же придется нанести ответный визит этому Цзи, и я прошу взять меня с собой: уж очень хочется посмотреть на правителя области! Можно это сделать?

— Вполне возможно, — ответил Юй Хуа-сюань.

Через несколько дней он нанял два паланкина и вместе с Таном отправился в Фынян. В ямыне они вручили слугам свои визитные карточки, а Юй Хуа-сюань передал еще одну карточку для Цзи Вэй-сяо. Слуги ушли с визитными карточками, а когда возвратились, то доложили:

— Господин Цзи уехал в Янчжоу, но правитель области просит вас.

В кабинете их уже ждал правитель области. После этого визита они поселились на восточной окраине города. Вскоре областной пригласил их на обед.

— Правитель области оказывает нам такую честь! — сказал Тан Второй. — Нам неудобно сидеть здесь, так далеко от его дома, в ожидании гонца. Лучше мы завтра вместе отправимся к областному ямыню и остановимся поблизости, в храме Торжествующего Дракона. Благодаря этому мы не заставим правителя области ждать нас.

— Пусть будет так, — засмеялся Юй Хуа-сюань.

На следующий день после обеда они направились в храм. Не успели они как следует расположиться в домике одного монаха, как услышали красивую музыку и пение, доносившиеся из соседнего дома.

— Какая замечательная игра и какой чудный голос! Пойду-ка я посмотрю, — сказал Тан Второй.

Вернулся он очень скоро, разочарованный, и с обидой сказал Юй Хуа-сюаню:

— Эх, подвели вы меня! Как вы думаете, кто там веселится? Шестой Фан из нашей меняльной лавки Жэньчан, а с ним сын правителя области Ли! Стол у них — одно загляденье, и два актера ведут представление. Оказывается, Фан Шестой и сын правителя — близкие друзья! Надо мне было приехать с Фаном Шестым, тогда сидел бы я сейчас вместе с ними! А с вами я хоть и увидел правителя области, но это знакомство оказалось весьма поверхностным. Какой от него прок!

— Вы же сами захотели! Я насильно не тянул вас! Если вам нравится эта компания, то присоединяйтесь к ней, — посоветовал Юй Хуа-сюань.

— Нет, нет! Недаром говорят: «С кем путь начинаешь — с тем его и завершаешь». Пойду все же с вами в ямынь пить вино.

В этот момент прибыл посланец с приглашением, и они отправились в ямынь. Правитель области сам встретил их и, наговорив массу комплиментов, спросил:

— Когда будут устанавливать таблички в честь целомудренных и верных вдов, в храмах вашего уезда? Я пришлю чиновника совершать жертвоприношения.

— Как только возвратимся, выберем день и тотчас уведомим вас, — враз ответили гости.

Встав из-за стола, они простились, откланялись, а на следующий день, отправив областному прощальные карточки, вернулись в свой уезд.

На второй день к Юй Хуа-сюаню зашел старший Юй.

— Обряд назначен на третье число следующего месяца. В наших семьях есть несколько двоюродных бабушек — теток по отцу и матери, которые достойны того, чтобы их таблички установили в храме. Нам надо сообща приготовить жертвенное вино и пригласить в храм наших родственников. Пойдемте оповестим их!

— Обязательно! У меня в семье одна достойная женщина, а у вас две. Среди наших родичей наберется человек сто пятьдесят чиновников, удалившихся от дел. Соберем всех, пойдем к воротам храма и торжественно, в парадных одеждах, совершим церемонию. Какая это будет честь для всех нас!

— Ну так я пойду оповещу свою семью, а вы — свою.

После визита к родственникам возмущенный Юй Хуа-сюань вернулся домой и всю ночь не мог уснуть: его душила злоба. Рано утром пришел старый Юй с вытаращенными от гнева глазами.

— Ну как, вы оповестили своих? — спросил он.

— Да, а вы? Почему вы такой сердитый? — спросил Юй Хуа-сюань.

— Даже говорить не хочется! Пошел я к ним. Сказали бы прямо: «Не пойдем», — и ладно. А то начали ссылаться на то, что в этот же день в храме будут устанавливать табличку старой госпожи Фан, и все из их рода будут присутствовать на церемонии, — значит, и им необходимо идти с этими Фанами. Мало того, они еще и меня стали тянуть за собой! Когда я стал урезонивать их, они начали смеяться надо мной. Как же тут не рассердиться!

— У меня то же самое, — с улыбкой признался Хуа-сюань. — От возмущения я всю ночь не мог сомкнуть глаз. Завтра я приготовлю жертвенный стол и сам без них отслужу молебен по двоюродной бабушке.

— Я сделаю то же самое, — проговорил старший Юй.

На том и порешили. Третьего числа Юй Хуа-сюань, в новом халате и шляпе, в сопровождении слуги, который нес жертвенный столик, отправился к восьмому дядюшке. В его доме было пустынно. Его принял племянник — бедный сюцай, в рваной шляпе ученого и в старом халате. Юй Хуа-сюань поклонился таблицам двоюродной бабушки, бережно взял их и положил на тележку. В этот день он взял напрокат разбитый паланкин для таблиц, пару коромысел и нанял четверых крестьян, которые потащили паланкин без всяких регалий. Перед паланкином шествовали четыре музыканта, они пронзительно дудели в дудки. Процессию завершали Юй Хуа-сюань с двоюродным братом. У ворот храма они остановились передохнуть и вдалеке увидели точно такую же пару подержанных паланкинов, позади которых шествовали братья Юй. Музыкантов у них не было. Шествие подошло к воротам храма и остановилось.

Все четверо поклонились друг другу. Перед воротами на башне Соблюдения Канонов колыхались фонари и ленты, завязанные бантами, а у входа стоял стол с вином и закусками. Башня была очень высокой, стояла в самом центре улицы и была издалека видна отовсюду. На нее один за другим поднимались артисты со своим реквизитом. Один из носильщиков паланкина заметил:

— Это пришли актеры господина Фана!

Через некоторое время у западных ворот послышались три глухих удара, и носильщики снова заговорили:

— Старая госпожа Фан тронулась в путь!

Вскоре послышались удары в медные тарелки, гул барабанов, и на улице показались два желтых зонта, восемь стягов и четыре группы всадников. На таблицах, которые несли перед паланкином, золотыми знаками было написано: «Глава Ведомства ритуалов», «Наставник Академии ханьлиней», «Старший инспектор просвещения» и «Выдержавший на степень чжуанюаня», Эти таблицы были подарены членами семей обоих Юев. За регалиями следовали музыканты с гонгами и трубами, далее несли курильницы, а за ними паланкин с табличкой старой госпожи. Его поддерживали восемь старых служанок. За паланкином шел господин Фан Шестой, в шелковой шляпе и в халате с круглым воротником. Шествие замыкали две группы гостей, в одной из которых шли шэньши, а в другой — сюцаи. Среди шэньши были Пын Второй, Пын Третий, Пын Пятый и Пын Седьмой. Остальные же были цзюйжэни, цзиньши, гуншэны и цзяньшэны из семей Юя старшего и Юй Хуа-сюаня. Человек семьдесят в шелковых шляпах и в халатах с круглыми воротниками торжественно двигались вперед, а за ними угодливо семенили семьдесят сюцаев в ветхих халатах и шляпах ученых — тоже члены семьи Юя старшего и Юй Хуа-сюаня. В хвосте группы шэньши плелся Тан Второй с записной книжкой, куда он заносил счета. С такой же книжкой шел в хвосте группы сюцаев Тан Сань-тань.