У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Получив срочную депешу, Ван той же ночью отбыл на юг Цзянси. Вступив в новую должность, он поехал проверять этапные пункты. Рано утром он отправлялся в путь, и только глубокой ночью останавливался на ночлег. Однажды он расположился на постоялом дворе, помещавшемся в большом старом доме. На стене зала его внимание привлекла доска с листом красной бумаги. Крупная надпись на ней: «Дорогу тебе проложил Хуа-лю быстроногий» — очень его удивила. После того как ему представились чиновники ямыня, Ван закрыл двери и принялся за еду. Но тут вдруг налетел какой-то вихрь и сорвал красный листок. Когда бумага упала на пол, Ван Хуэй прочел на ее обратной стороне такую же крупную надпись золотом: «Кую и Луну подобен в небесном чертоге». Изумление Вана еще возросло, но он вспомнил о пророчестве святейшего монарха Гуань Юя — оно сбывалось сейчас. Значит, таинственные слова: «Два сияющих дня в желтом зале будешь сидеть» — означают город Наньчан, так как второй иероглиф «чан» в названии города образуют два знака «день». Все, все было предопределено заранее. Не станем рассказывать о том, как прошла ночь. Закончив осмотр, Ван вернулся в свой ямынь.

На следующий год Нин-ван, собрав все свои силы, разгромил правительственные войска в южной Цзянси. Жители открыли ворота Наньчана и в панике разбежались. Наместник Ван Хуэй, не в силах оказать сопротивление врагу, нашел какую-то джонку и, пользуясь темнотой, выскользнул из города. Но, едва достигнув Янцзы, он столкнулся с сотней боевых судов Нин-вана, заполненных воинами в сверкающих шлемах и блестящих доспехах. Тысячи факелов осветили джонку, раздался приказ: «Взять ее», — и десятки воинов прыгнули на борт. Они ворвались в каюту, связали наместнику руки за спиной и потащили к себе. Почти все слуги и лодочники были перебиты, только некоторые в страхе попрыгали в воду и утонули.

Наместник Ван, дрожа всем телом, сидел в тени перед Нин-ваном, но не смел даже поднять голову. Вдруг Нин-ван подошел к нему, развязал веревки и приказал принести пленнику одежду.

— Действуя по тайному приказу императрицы, я поднял войска, чтобы покарать изменников из свиты государя. Если вы, такой известный чиновник, последуете за мной, я дарую вам титул, — проговорил Нин-ван.

— Я охотно последую за вами. — Ван Хуэй, все еще дрожа, отвесил поклон князю.

— Ну, если так, то я сам поднесу вам вина, — благосклонно изрек Нин-ван.

Наместник, у которого все тело ломило от веревок, опустился на колени и, приняв чарку, осушил ее до дна. Боль сразу исчезла, и Ван Хуэй снова поклонился Нин-вану. Князь пожаловал ему должность старшего ревизора провинции Цзянси, и Ван Хуэй остался в его армии. Как-то от слуг князя он услышал, что Нин-ван в фамильной книге императора числится его восьмым сыном, и только тогда понял значение слов «лютня, арфа и пиба», о которых говорилось в предсказании духа: в этих словах знак «князь» повторялся восемь раз. Значит, все предсказание, до самого последнего слова, сбылось.

Мятеж Нин-вана длился еще два года. Наконец Ван Шоу-жэнь [88] Ван Шоу-жэнь — известный сановник минской династии. , имевший титул «Синьцзяньского [89] Синьцзянь — название уезда в южной Цзянси. властителя», в одном из сражений разгромил его и захватил в плен. Чиновники, перешедшие на сторону Нин-вана, были казнены, лишь некоторые успели скрыться. Ван Хуэй ничего не успел захватить с собой,кроме ящичка, который он клал на ночь под голову [90] Ящик из мягкого бамбука, который в дороге клали под голову вместо подушки. . В нем сохранилось несколько древних книг и немного серебра. Ван Хуэй переоделся в темную одежду и шляпу простолюдина и скрылся. «В спешке не выбирают дорогу», — говорит пословица. Несколько дней, невзирая на непогоду, и днем и ночью Ван шел пешком, потом плыл на лодке. Наконец он добрался до местечка Учжэнь провинции Чжэцзян.

Лодка пристала к берегу, и проголодавшиеся пассажиры высыпали на берег. Захватив с собой несколько цяней, Ван Хуэй тоже сошел с лодки. В небольшой харчевне набилось много народу, и только какой-то юноша сидел на отшибе, за отдельным столом. Лицо его показалось Вану знакомым, но он никак не мог вспомнить, кто это.

— Дорогой гость, садитесь за этот стол, — сказал хозяин, и Ван Хуэй занял место напротив юноши, но тот обошел стол и сел рядом.

— Позвольте спросить, откуда вы родом? — не выдержал Ван Хуэй.

— Из Цзясина.

— Как ваша фамилия?

— Цюй.

— Уж не из семьи ли вы господина Цюя, который когда-то служил правителем Наньчанской области.

— Это мой дед. А почему вы интересуетесь этим? — удивился юноша.

— Простите мою неучтивость, значит вы внук господина Цюя, — проговорил Ван.

— А как ваша фамилия, и откуда вы родом? — спросил юноша.

— Здесь не место для разговоров. Где ваша лодка?

— У берега.

Они расплатились и, поддерживая друг друга, сошли к лодке.

— В свое время я был знаком с сыном господина Цюя, Цзин-юем. Он, наверное, ваш дядя? — спросил Ван, когда они сели.

— Мой покойный отец.

— Ваш батюшка?.. — протянул изумленный Ван. — Не удивительно, что вы так на него похожи. Неужели же он скончался?

— Он умер на следующий год после ухода деда в отставку.

— В ту пору в Наньчане мы были большими друзьями, а теперь его уже нет в живых, — прослезился Ван Хуэй. — А сколько вам лет?

— Семнадцать. Но все-таки как вас зовут и откуда вы родом?

— Слуг и лодочников здесь нет?

— Все сошли на берег.

— Я, Ван Хуэй, был начальником Наньчанской области после вашего деда, — прошептал Ван ему на ухо.

— Я слышал, что вас потом назначили наместником южной Цзянси. Почему же вы здесь и в такой одежде? — спросил изумленный юноша.

— Пришлось все бросить во время мятежа Нин-вана. Я бежал из осажденного города, даже деньги не успел захватить на дорогу.

— Куда же вы направляетесь?

— Нет у меня пристанища. Брожу с места на место.

Ван Хуэй умолчал о своем переходе на сторону Нин-вана.

— Конечно, лучше молчать, раз вы не защищали рубежей страны. Но как же вам жить без денег? Я подарю вам на дорогу деньги, за которыми дед посылал меня к родственникам в Ханчжоу. Найдите себе какое-нибудь тихое пристанище.

Юноша протянул Вану четыре свертка, двести лянов серебра, и тот рассылался в благодарностях.

— Лодки сейчас должны отчалить, и мне нельзя задерживаться. Позвольте откланяться. Постараюсь отблагодарить вас за щедрость и великодушие, — проговорил Ван Хуэй и упал перед ним на колени.

Молодой Цюй тоже опустился на колени и отвесил Вану несколько поклонов.

— Кроме немногих вещей и постели, у меня ничего нет. Вот только ящичек у изголовья, в котором несколько потрепанных книг. Сейчас, когда я скрываюсь, эту вещь могут узнать и меня схватят. Возьмите ее себе, без нее мне будет легче скрыться, — сказал Ван.