У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

— Беги живей к дочке, пусть приготовит закуски. Господа посидят с нами, — сказал ей Цзоу Цзи-фу, и жена ушла в дом.

— Мы никогда не забываем той милости, которую оказали нам, старикам, вы и ваш отец. Моя старуха каждый день ставит свечу и молит, чтобы вы, как и ваш батюшка, добились чинов первой степени. Ваш брат, наверное, уже вышел в большие начальники?

— Нас давно не было дома, что же хорошего вы могли видеть от нас? — возразил Четвертый Лоу. — Мы недостойны такого внимания.

— Зачем так говорить? — поддержал брата Третий Лоу. — Вы столько лет охраняли могилу, мы ваши неоплатные должники.

— Господин Цюй по старости вышел в отставку и вернулся домой, а его сын, увы, скончался! Внук, наверное, уже совсем взрослый? — спросил Цзоу Цзи-фу.

— Ему исполнилось семнадцать, очень умный юноша, — ответил Третий Лоу.

Тем временем Цзоу Сань принялся накрывать на стол, расставил всевозможные блюда. Тут были куры, рыба, мясо, утки и всевозможные овощи. Гостей пригласили к столу. Цзоу Цзи-фу не осмелился сесть рядом с ними, и братьям пришлось долго его уговаривать.

— Уважаемые господа, наверное, не привыкли к деревенскому вину, — извинялся Цзоу Цзи-фу, наполняя чарки.

— Вино довольно крепкое, — заметил Четвертый Лоу.

— Уж и не говорите! — воскликнул Цзоу Цзи-фу. — Сейчас все стало хуже, и вино и нравы. Еще покойный отец говаривал: «В годы Хун-у жизнь была что надо: из двух доу риса гнали целых двадцать цзиней крепкой водки А вот как наступили годы Юн-лэ, все сразу переменилось, и из тех же двух доу стали получать только пятнадцать — шестнадцать цзиней. В моем вине, правда, воды немного, но все равно оно слабое и безвкусное.

— Для нас такое вино в самый раз, пьем мы мало, — утешил старика Третий Лоу.

— Не скрою от вас, господа, — вздохнул Цзоу Цзи-фу, выпивая свое вино, — стал я старым и ни на что не нужным, но как бы я хотел, чтобы небо сжалилось надо мной и позволило моим внукам прожить так же счастливо несколько лет, как в годы Хун-у!

Улыбаясь, братья переглянулись.

— Верно ли говорили, что при династии Мин в Поднебесной будет так же хорошо, как при династии Чжоу во времена Конфуция, и только в годы Юн-лэ все переменилось к худшему? — спросил Цзоу Цзи-фу.

— Зачем вам, простому деревенскому жителю, знать это? И кто вам об этом сказал? — засмеялся Третий Лоу.

— Я и впрямь этого не знал раньше, — ответил Цзоу Цзи-фу, — но был у нас в селении один господин, — служил в соляной лавке. Когда у него не было дел, он частенько заходил к нам на ток; сядет в тени под ивами и начнет говорить.

— Кто же он? — заинтересовались братья.

— Фамилия его Ян, человек он правдивый, честный, большой любитель книг. Бывало, вынет из рукава свиток, усядется где-нибудь и забудет все на свете. Он часто приходил сюда в свободные часы. Хотел бы я его сейчас повидать, да невозможно!

— Он уехал куда-нибудь? — спросили братья.

— Лучше не говорить! Он хоть и торговец, да охоты у него к счетам не было. Или гуляет, или спустит занавески в своей лавке и читает; приказчики тем временем делали все, что им вздумается. Все в лавке и прозвали его старым дурнем. Хозяин поручил ему дела как человеку честному, а потом услышал про его глупость, нагрянул как-то в лавку, пересмотрел счета и нашел убытков больше чем на семьсот лянов серебром. Хозяин спрашивает, а он и сам не знает, куда девались деньги, только толкует что-то из древних книг и ничего не признает. Хозяин разозлился, написал жалобу и отправил ее в Дэцинский уезд. А раз дело касается соли, то хорошего не жди. Начальник уезда, мечтая выслужиться, начал расследование и засадил Яна в тюрьму. И вот он сидит уже полтора года!

— А у него есть имущество, чтобы можно было возместить убытки? — спросил Третий Лоу.

— Куда там! Его семья живет в четырех ли отсюда. Оба сына бестолковые: не работают, не учатся, сидят на его шее. Разве им возместить?

— Возмутительно! Ученого в таком захолустье преследуют какие-то барышники! — воскликнул Четвертый Лоу. — Нам надо что-то придумать, чтобы спасти его.

— Он ведь только задолжал, никакого преступления за ним нет, — сказал Третий Лоу. — Нам надо узнать в городе все подробности и погасить его долг. Ничего трудного здесь нет.

— Правильно. Завтра вернемся домой и займемся этим делом, — согласился Четвертый Лоу.

— Амитофо! — воздел руки к небу Цзоу Цзи-фу. — Вы всегда делаете добро людям! Ведь сколько вы спасли людей в прежнее время? Если вы вызволите господина Яна, все местные жители будут благословлять вас!

— Пока дело не решится, вы об этом никому не говорите! — предостерег его Третий Лоу.

— Правильно! Еще неизвестно, удастся ли что-нибудь сделать. Говорить об этом раньше времени нет смысла, — согласился Четвертый Лоу.

Братья бросили пить вино и, поев, поспешно отправились на лодку. Цзоу Цзи-фу, опираясь на посох, проводил их до самого берега.

— Желаю вам благополучно доехать. Я еще заеду в город проведать вас, — сказал старик и приказал сыну перенести в лодку бутыль вина и закуски, чтобы было за чем молодым господам скоротать ночь. Только когда лодка отчалила, старик пошел обратно.

Возвратившись домой, братья несколько дней приводили в порядок домашние дела и принимали гостей. Вскоре они позвали слугу Цзинь Цзюэ и послали его в ямынь узнать имя человека из соляной лавки в Синьшичжэне, которого посадили в тюрьму, есть ли у него заслуги и какова сумма его долга.

Цзинь Цзюэ отправился в ямынь к своему названому брату, который работал писцом в податной канцелярии. Писец быстро отыскал дело, переписал его и отдал Цзинь Цзюэ. Тот вернулся домой и обо всем доложил хозяевам.

Заявление, поступившее из соляной лавки Всеобщего Блага в Синьшичжэне, гласило: «Торговец Ян Чжи-чжун, он же Ян Юнь, много лет не соблюдал своего долга, предавался разврату, азартным играм, жил в роскоши. Это привело к тому, что он присвоил семьсот с лишним лянов серебром и тем самым нанес ущерб государственной казне. Однако при расследовании выяснилось, что ответчик имеет степень сюцая, состоит на государственной стипендии и следствию не подлежит. Посему просим лишить его степени для того, чтобы подвергнуть строгой каре. Сейчас преступник находится в тюрьме, в ожидании распоряжения свыше».

— Это просто смешно! — воскликнул Четвертый Лоу. — Где это видано, чтобы ученого мужа, сюцая на государственном обеспечении разжаловали и наказали только за то, что он позаимствовал немного серебра у торговца солью!

— А в чем-нибудь другом он не замешан? — спросил Третий Лоу слугу.

— Я спрашивал, ничего другого за ним нет, — ответил Цзинь Цзюэ.

— Тогда внесешь за него в казну семьсот пятьдесят лянов серебром, которые мы получили из Хуанцзяюя за землю, — распорядился Третий Лоу, — передашь дэцинскому уездному карточки с нашими именами, скажешь, что Ян хороший друг твоим господам. Надо, мол, выпустить его из тюрьмы. Затем напиши ручательство и поставь свое имя. Иди, да чтоб живо была исполнено, — приказал Третий Лоу.