У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

— Не медли, Цзинь Цзюэ, — торопил слугу Четвертый Лоу. — А когда господин Ян выйдет из тюрьмы, ты ничего ему не говори. Он сам придет к нам.

Цзинь Цзюэ отправился к писцу:

— Это дело с господином Яном мы должны уладить, — сказал он, передавая ему всего двадцать лянов.

— Нет ничего легче, раз ты принес визитные карточки из дома старшего наставника наследника престола, — ответил писарь и составил рапорт: «Господин Ян принадлежит к дому Лоу. Прилагаются визитные карточки господ Лоу и поручительство их человека. Господа Лоу заявляют, что он не замешан в растрате и взяточничестве или другом лихоимстве, и удивлены тем, что он заключен в тюрьму. Ждем вашего справедливого решения».

Узнав о ходатайстве господ Лоу, уездный пришел в беспокойство, но не ответить на жалобу соляного торговца он тоже не мог. Вызвав к себе писца и посоветовавшись с ним, уездный погасил недостачу из денег, которые поступили по другим статьям доходов соляной торговли, затем утвердил ручательство Цзинь Цзюэ и без всякого наказания выпустил Ян Чжи-чжуна из тюрьмы. Цзинь Цзюэ, посмеиваясь, положил в свой карман семьсот двадцать лянов и доложил обо всем хозяевам. Узнав, что Ян Чжи-чжуна выпустили на свободу, братья ожидали, что он придет благодарить их, но тот и представления не имел, кому он обязан своим освобождением.

В ямыне ему сказали, что за него поручился какой-то Цзинь Цзюэ. Но у Ян Чжи-чжуна не было знакомого с такой фамилией. После недолгих раздумий Ян Чжи-чжун решил не ломать зря голову над этим. Радуясь свободе, он отправился в деревню и снова взялся за свои книги. Жена необычайно обрадовалась его приезду. Беспутные сыновья по-прежнему целые дни проводили в селении, предаваясь азартной игре, и возвращались домой поздно ночью. Его мать, совершенно поглупевшая и оглохшая от старости, вела хозяйство, караулила дом, топила печь и готовила пищу.

На следующий день после возвращения Ян Чжи-чжун отправился в селение к своим знакомым. Цзоу Цзи-фу он не застал дома, так как он отправился в восточную деревню ко второму сыну по случаю рождения внука. Поэтому Яну даже и во сне не могло присниться, как благородно поступили братья Лоу.

Прошло более месяца, и братья, все еще продолжавшие удивляться поведению Ян Чжи-чжуна, вспомнили историю с Юэ Ши-фу [94] Юэ Ши-фу (1-е тысячелетие до и. э.) известен тем, что не стал унижаться и благодарить сановника Янь Ина, который вызволил его из тюрьмы, и этим впоследствии вызвал к себе уважение своего избавителя. , подумали об огромных знаниях Ян Чжи-чжуна и невольно прониклись еще большим уважением к нему.

— Ян Чжи-чжун — человек необычный, он до сих пор не пришел благодарить нас, — сказал как-то брату Третий Лоу.

— Раз мы уважаем и ценим его, то было бы справедливее нам первым пойти к нему с визитом. Ведь, ожидая его благодарности, мы проявляем самые низменные чувства, — ответил Четвертый Лоу.

— И я так думаю, — согласился брат. — Гласит же изречение: «Когда оказываешь благодеяние благородному человеку, делай это бескорыстно и не ожидай благодарности». Если же мы первые пойдем к нему, то тем самым подчеркнем, что кичимся нашим поступком.

— При встрече мы и не заикнемся об этом! Но неужели из-за этого чуждаться друг друга и даже бояться встречи?.. — возразил Четвертый Лоу. — Ведь так обычно, чтобы друзей навещали и заботились о них.

— Это верно, — сдался Третий Лоу.

Посоветовавшись, они решили отправиться к Яну в лодке, чтобы на следующий день уже рано утром попасть к нему и провести в беседе с ним целый день. Слуг они с собой не взяли. Наняв маленькую джонку, они в полдень тронулись в путь, и скоро уже несколько десятков ли отделяло их от дома. Стояли последние дни осени, чувствовалось приближение зимы. Короткий день пролетел быстро, наступила долгая ночь. В воде тускло отражался диск луны, при свете которой джонка продолжала свой путь. Река была запружена барками, груженными рисом, но маленькая джонка ловко лавировала между ними.

Миновала вторая стража, и братья собрались было уже спать, как вдруг на реке послышался какой-то шум. В джонке не было лампы, дверь каюты была закрыта, и Четвертому Лоу удалось лишь в стенную щель разглядеть плывшую по течению большую барку с четырьмя ярко горящими фонарями. На двух фонарях красовалась надпись «Дом наставника наследника престола», на двух других — «Начальник канцелярии по передаче императору докладов из провинции». Слуги бандитской наружности хлестали бичами владельцев проплывающих мимо лодок.

— Взгляни-ка, брат, кто это? — зашептал Четвертый Лоу, отпрянув в испуге от щели.

— Это не наши слуги, — отозвался Третий Лоу.

Тем временем барка подошла к ним вплотную, и удары бича посыпались на их лодочника.

— За что бьете? Ведь река-то одна для всех, езжайте себе своей дорогой, — завопил лодочник.

— Ах ты, собачий раб! — заорали слуги. — Открой шире свои ослиные глаза! Не видишь, чье это судно. Погляди, что написано на фонарях!

— «Дом наставника наследника престола». Откуда мне знать, что это наставник!

— Слепое арестантское отродье! — бранились слуги. — Разве в Хучжоу есть другой наставник, кроме Лоу?

— Ах, Лоу! Да хватит вам, — сказал лодочник. — Как же его звать?

— Будто не знаешь! Мы везем рис Третьего господина Лоу. Если ты, пес, будешь еще препираться, мы тебя привяжем к носу барки, а завтра Третий господин отправит тебя к уездному. Увидим, что ты запоешь, когда тебе хорошенько всыплют батогов! — закричали с лодки.

— Третьего господина я сам везу. Что же, у вас появился еще один? — воскликнул лодочник.

Братья слушали и хохотали. Лодочник открыл дверь и попросил Третьего Лоу показаться. Тот прошел на нос джонки. В это время луна еще не скрылась, и в лунном сиянии, при свете фонарей, висящих с обеих сторон лодки, он был хорошо виден.

— Кому же из нашей семьи вы служите? — спросил Третий Лоу.

Узнав его, все на барке пришли в замешательство и бросились на колени.

— Наш хозяин не из вашего рода. Это господин Лю, бывший шоубэй. Мы везем ему рис из деревни, а река запружена лодками. Вот мы и решились взять титул вашей семьи. Нам и в голову не пришло, что придется повстречаться с вами. Мы, ничтожные, заслуживаем смерти!

— Хоть ваш хозяин и не нашего рода, но мы односельчане. Ничего особенного, если вы повесили фонари с нашим титулом. Но своевольничать на реке и бить людей недопустимо. Ведь вы прикрываетесь нашим титулом и тем самым позорите наш род. А ведь вам должно быть известно, что в нашей семье никто и никогда не осмелится поступить так. Вставайте с колен и возвращайтесь домой. Счеты с вами я сводить не намерен. Можете не говорить своему хозяину о том, что встретили меня. Но чтоб в другой раз этого не было!