У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Жестокая зима была уже на исходе. После новогодних праздников главный экзаменатор приехал в Вэньчжоу. Куан Чао-жэнь отправился с поклоном к начальнику уезда, и тот подарил ему два ляна. Прибыв в провинциальный город, Куан Чао-жэнь сразу же прошел первый тур. Успех ему сопутствовал, и вскоре он сдал последние экзамены. Узнав об этом, начальник уезда встретился с главным экзаменатором и, опустившись перед ним на колени, проговорил:

— Первый ученик Куан Цзюн, из моего ничтожного уезда, очень бедный человек, но весьма почтительный сын.

И он подробно рассказал о том, как Куан Чао-жэнь соблюдал сыновнюю почтительность.

— Недаром говорят: «Надо сначала смотреть на душевные качества и знания ученого, а потом уже на его сочинения», — согласился с ним экзаменатор. — Конечно, если поведение достойно, то на сочинения уже не стоит обращать внимания. Вчера вечером я просмотрел работу Куан Цзюна. Там есть некоторые шероховатости в стиле, но талант у него, несомненно, большой. Спасибо за визит, и можете спокойно возвращаться к себе.

О том же, что произошло в дальнейшем, говорят:

А кто хочет знать, получил ли Куан Чао-жэнь ученую степень, пусть послушает следующую главу.

Напомним о том, как Куан Цзюн уехал сдавать экзамены. Старый отец, прикованный к постели, вынужден был снова справлять свою нужду прямо на кровати. Прошло дней двадцать, а старику казалось, что пролетело не менее двух лет. Каждый день он устремлял заплаканные глаза на дверь. Однажды он пожаловался жене:

— Наш второй сынок уехал и пропал. Не знаю, может быть, ему подвернется счастье, и он получит степень. И все же обидно умирать, если его не будет рядом со мной в последние минуты!

Старик заплакал, жена стала его успокаивать. Вдруг в дверь забарабанили, и в дом ворвался незнакомец свирепого вида, пинками подгоняя старшего сына Куана: оказывается, на рынке тот незаконно захватил чужое место для торговли с лотка. С налитыми кровью глазами старший Куан принялся честить обидчика, а тот, отняв у него коромысло, ударил по корзинам ногой. Товары рассыпались по полу, корзины сломались. Старший сын решил пожаловаться уездному.

— Мне ли тебя бояться, — закричал он. — Мой брат и господин начальник уезда — друзья! Пошли-ка к нему!

Старый Куан поспешно подозвал сына и сказал:

— Перестань шуметь! Я человек мирный и никогда не обращался к властям, с кем бы я ни был в ссоре. К тому же ты сам виноват. Ведь ты занял чужое место? Скажи, чтобы кто-нибудь успокоил его, и брось скандалить, не заставляй меня волноваться!

Но сын и не думал слушаться. Он распалился пуще прежнего, выскочил за дверь и принялся ругаться на чем свет стоит. На шум сбежались соседи. Они развели противников в разные стороны и принялись уговаривать их.

Тем временем к месту происшествия подоспел староста Пань. Он шепнул несколько слов человеку, и тот успокоился.

— Ну-ка собери свое добро да ступай домой! — приказал он старшему сыну Куана.

Тот, ворча и бранясь, стал подбирать товары, как вдруг на дороге показались двое с красной бумагой в руках.

— Здесь живет семья Куан? — спросили они, подойдя ближе.

Узнав посланцев из училища, староста воскликнул:

— Ах вот оно что! Второй господин Куан получил степень сюцая. — И староста велел проводить посланцев к больному старику.

Старший Куан собрал товары, поднял свое коромысло и повел гонцов в дом, а староста остался уговаривать обиженного торговца. Тем временем посланцы вошли в дом и, увидев старого Куана, прикованного к кровати, поздравили его и высоко на стене повесили извещение: «Торжественно сообщаем, что сюцай Куан по имени Цзюн из вашей области получил у господина экзаменатора и инспектора просвещения звание первого ученика школы от Лэцинского уезда и успешно сдал все экзамены».

Обрадованный старик приказал жене приготовить чай, наполнить две тарелки липучками и бобовым сыром из корзин старшего сына да сварить еще для посланцев десяток яиц. Второй десяток яиц принес староста Пань, которого также усадили за стол вместе с посланцами. После еды старый Куан преподнес посланцам двести вэней, но им показалось мало.

— Я бедняк, да к тому же пострадал от пожара, — извиняясь, оправдывался старый Куан, — а вы приехали из-за моего меньшого сына, и, конечно, эти деньги ничего не стоят по сравнению с беспокойствами, которые вам пришлось претерпеть. Это вам только на чай.

Староста Пань замолвил за него словечко, добавил еще сотню вэней, и посланцы ушли.

Дней через пять Куан Чао-жэнь, проводив главного экзаменатора, вернулся домой. Облачившись в халат и шляпу ученого мужа, он пошел на поклон к родителям. Его невестка после пожара уехала к своей матери, и Куан Чао-жэнь встретился лишь со своим старшим братом, который стал значительно любезнее, когда узнал, что младший брат сделался сюцаем. Староста Пань собрал для Куан Чао-жэня более двадцати связок чохов и, выбрав подходящий день, устроил в кумирне пиршество. Оно было куда богаче, чем раньше: зарезали двух свиней, кур и уток. Пиршество продолжалось дня три, и даже монах принял в нем участие. Впрочем, он теперь явно заискивал перед молодым ученым.

Посоветовавшись с отцом, Куан Чао-жэнь перестал варить бобовый сыр, а оставшиеся десять связок чохов передал старшему брату. Они сняли дом из двух комнат и открыли небольшую лавку. Вскоре приехала невестка, все стали столоваться вместе, а ежедневная выручка шла на расходы всей семьи. Так в заботах и хлопотах прошло несколько дней, и Куан Чао-жэнь отправился в город благодарить начальника уезда. Тот встретил его на этот раз как равного, угостил вином и закусками и в разговоре назвал себя его учителем. Когда юноша вернулся домой, к нему снова пожаловали те же двое посланцев из школы. Куан Чао-жэнь пригласил принять участие в разговоре и старосту Паня.

— Уездный инспектор просвещения желает, чтобы господин Куан представился ему и принес подарки.

— Я знаю только своего учителя! — вспыхнул Куан Чао-жэнь. — Зачем мне идти к этому чиновнику просвещения да еще нести ему подарки?

— Второй господин, вы не правы, — вмешался староста Пань. — Начальника нашего уезда вы сами назвали своим учителем — это ваше личное дело. Но инспектор просвещения назначен двором специально для того, чтобы руководить сюцаями. Будь вы хоть чжуанюанем, все равно вы обязаны считаться с ним. Разве можно не пойти? Вы бедный ученый, и вам неудобно уклоняться от этой церемонии. Подарите каждому вестовому по два цяня — и дело с концом.