У Цзин-цзы - Неофициальная история конфуцианцев

Куан Чао-жэнь прикинул в уме и, решив, что за полмесяца работу сделать можно, согласился. Хозяин сейчас же притащил к нему наверх целую груду экзаменационных сочинений. Днем он приготовил обед из четырех блюд и, пригласив Куан Чао-жэня к столу, сказал:

— Когда придет сигнальный номер, а потом сборник, я снова устрою для вас угощенье. Ежедневно вы будете получать скромный обед, а второго и шестнадцатого числа — пользоваться праздничным столом, который в эти дни я устраиваю своим приказчикам. Что касается чая и масла для ламп, то здесь все расходы я беру на себя.

Обрадованный Куан Чао-жэнь в тот же вечер зажег лампу и за один присест отредактировал пятьдесят сочинений. Когда он кончил, часы на сигнальной башне пробили четвертую стражу.

— Какие там полмесяца, если так пойдет дело! — радостно воскликнул он и, потушив лампу, лег спать.

Утром он снова принялся за работу и до ночи успел отредактировать десятков восемь сочинений.

На четвертый день он сидел у себя за работой, как вдруг внизу кто-то спросил:

— Господин Куан дома?

— Кто это? — удивился Куан Чао-жэнь и, быстро спустившись вниз, увидел Цзин Лань-цзяна со свертком в руке.

— Я заставил вас ждать, — проговорил Куан Чао-жэнь, раскланявшись с гостем, и предложил ему подняться наверх. Гость развернул на столе сверток и проговорил:

— Это стихи на рифму «лоу», которая была задана во время прошлой пирушки. Мы написали их и показали брату Чжао. Он очень сожалел, что в тот день не был с нами, и захотел сложить свое стихотворение на эту же рифму. Мы попросили его написать первым, а поэтому нам пришлось снова переписать свои стихотворения. Вот почему только сегодня я принес вам стихи на оценку.

Куан Чао-жэнь взглянул на заголовок — «Пирушка в кабачке весенним вечером. Стихи на рифму «лоу». Затем следовали стихотворения с четырьмя подписями: Чжао Цзе по прозвищу Сюэ-чжай, Цзин Бэнь-хуэй по прозвищу Лань-цзян, Чжи Э по прозвищу Цзянь-фын и Фу Юй-фан по прозвищу Мо-цин. Блестящая белая бумага и ярко-красные печати показались Куан Чао-жэню необыкновенно красивыми. Он прикрепил лист к стене и, усевшись, проговорил:

— В тот день я сильно захмелел и вернулся домой очень поздно.

— И с тех пор вы не выходили из дома? — спросил Цзин Лань-цзян.

— Хозяин лавки поручил мне отобрать несколько сочинений, и мне надо сдать их побыстрее для печати. Вот почему я не приходил, навестить вас.

— И все-таки, несмотря на то что вы заняты, мы сходим сейчас с вами к одному человеку.

— А кто это такой?

— Не спрашивайте. Побыстрее переодевайтесь и пойдем — сами узнаете.

Куан Чао-жэнь собрался и запер дверь, но на улице все же не выдержал и спросил:

— Куда мы идем?

— К Третьему господину Ху, сыну начальника Ведомства гражданских служб. У него сегодня день рождения, соберутся его друзья. Я тоже хочу поздравить его и решил захватить с собой вас. Там можно встретить интересных людей. Между прочим, будут и те, чьи имена стоят на листе со стихами.

— Я никогда не встречался с господином Ху. Наверное, нужна визитная карточка?

— Да, это необходимо, — подтвердил Цзин Лань-цзян.

Оба направились к лавке благовонных свечей, купили карточку, и Куан Чао-жэнь, склонившись над прилавком, написал на ней: «Позднорожденный Куан Чао-жэнь бьет челом». Кончив писать, он положил карточку в рукав, и они двинулись дальше.

По дороге Цзин Лань-цзян рассказал кое-что о Ху:

— Этот Третий Ху — большой хлебосол, но невероятный трус. Когда умер его отец, он запер свой дом и никого не хотел видеть, потому что его обманывали по любому поводу, а он не решался даже пожаловаться. К счастью, несколько лет тому назад он познакомился с нами. Мы стали помогать ему по хозяйству, и он оживился. Сейчас уже никто не осмеливается обижать его.

— Ведь он сын начальника ведомства. Неужели кто-нибудь осмеливается обманывать его?

— Начальника ведомства? Это все в прошлом! А сейчас у них в роду никто не служит, и он сам всего лишь простой сюцай. Недаром говорят: «Лучше живая крыса, чем мертвый правитель области». Кто будет обращать на него внимание! Ведь сейчас отношения между людьми зависят от положения и связей! Вот, например, господин Сюэ-чжай знаменит своими стихами, и каждый чиновник считает своим долгом нанести ему свой визит. Люди смотрят только на ворота дома Сюэ-чжая и видят — сегодня приехал чиновник в паланкине с желтым зонтом [149] Желтый зонт — атрибут власти правителя области. , а завтра — другой, в сопровождении восьми слуг в черных шляпах с красной окантовкой, которые с руганью разгоняют народ [150] Имеются в виду стражники, сопровождающие крупных чиновников. . Чиновники с голубым зонтом [151] Голубой зонт — атрибут власти начальника уезда. в счет не идут, — знатных гостей так много, что хозяина дома начинают бояться. К дому Третьего Ху через каждые два-три дня подъезжает паланкин с Сюэ-чжаем, и людям кажется, что Третий Ху тоже имеет вес. Благодаря этому ему даже аренду за дом у ворот стали выплачивать куда аккуратнее. За это Третий Ху нам весьма признателен.

Пока они шли по улице, оживленно разговаривая, им повстречались два человека в широких халатах и квадратных шляпах.

— Вы куда? Сразу к господину Ху или зайдете за кем-нибудь еще? — спросил Цзин Лань-цзян.

— Мы шли к вам, и, уж если встретились, пойдем вместе, — ответили те и, в свою очередь, спросили:

— А кто ваш попутчик?

Цзин Лань-цзян представил им Куан Чао-жэня и назвал ему имена незнакомцев:

— Это господин Цзинь Дун-яй, а это — гуншэн Янь Чжи-чжун.

Все четверо раскланялись и пошли вместе. Только подойдя вплотную к огромным воротам, Куан Чао-жэнь понял, что за ними находится особняк начальника ведомства. Привратник взял их визитные карточки и пригласил гостей в зал.

Куан Чао-жэнь поднял глаза — в зале на стене красовалась надпись из четырех знаков, сделанная самим императором: «Опора трона Срединной Империи». У стен стояли стулья благородного дерева наньму. Гости сели.

Вскоре к ним вышел Третий Ху, мужчина лет сорока с виду, с бородкой, расчесанной на три пряди. Он носил шляпу ученого мужа, атласный коричневый халат и черные сапоги с белой подошвой. Третий Ху держался скромно. Он поздоровался с гостями, и те поздравили его с днем рождения. Смущенный хозяин поблагодарил гостей и предложил сесть. Почетное место предоставили Цзинь Дун-яю, рядом с ним усадили Янь Чжи-чжуна и Куан Чао-жэня, а Цзин Лань-цзян, свой человек в доме, как и Третий Ху, занял место хозяина.

Цзинь Дун-яй извинился перед хозяином за беспокойство, которое он причинил ему на днях, и поблагодарил его.

— Вы, кажется, ездили в столицу? — обратился хозяин к Янь Чжи-чжуну. — Когда вы приехали сюда?