Петер Илемницкий - Избранное

— Дайте сюда четыре пива!

— Содовой!

— Мне сифон!..

— Уважаемые соседи, — произнес Кмошко, решившийся наконец открыть собрание.

Эти слова совершенно пропали в громогласных выкриках, и ему пришлось начать снова:

— Уважаемые соседи! Как бы сказать… я и вот Ратай решили, что…

Ратай кинул на него сердитый взгляд исподлобья. «Всюду таскает меня с собой, одному-то страшно», — подумал он.

Стулья задвигались. Крестьяне повернулись к Кмошко. Теперь каждый брал со стола свою кружку осторожно и еще тише ставил ее обратно, обтирая тылом руки пену с усов.

— Куда ни повернись, всюду тебя жмут, — говорил Кмошко. — Ни минуты нам, мелким свекловодам, отдыха нет. Каждый год цены на свеклу снижают, нас не спрашивая…

«Уж ты-то больно много свеклы наработал, бесстыжая харя, — сердился на Кмошко старик Маленец. — Тоже свекловод!»

— А налоги все те же.

— Коли не выше! — крикнул кто-то из сидевших в углу.

— Правильно. И мы в долгу, как в шелку. Уж и сами не знаем, сколько за нами числится. Так вот оппозиция мелких свекловодов постановила… Я и Ратай — мы тут постановили…

«Несешь, приятель, околесную», — опять сердито подумал Ратай. Он обрадовался, когда слово взял, наконец, секретарь союза сельскохозяйственных рабочих. «Этот уж, наверно, иначе говорить будет».

Секретарь профсоюза Дуда встал и первым долгом потянул себя за нос.

«Из носа ума не вытянешь», — засмеялся про себя Маленец, прячась еще глубже в угол. Этот человек вообще не внушал ему доверия. Придет к тебе вот такой… ты его ни разу в жизни не видел, а он тебя желает поучать. Лохматый, волосы так и лезут из-под шапки, а сам в джемпере — и галстук на шее. Да и полюбуйтесь, руками-то как рассуждает! Видали мы таких…

— Понимаете, друзья, в сахароваренной промышленности, как и всюду, наступил глубокий кризис. Но не думайте, что сахароваренные заводы или финансирующий их банк терпят убытки. Убытки терпите только вы, свекловоды. Разве вы забыли, сколько получали за центнер свеклы в тысяча девятьсот двадцать пятом году? Вы получали за него двадцать шесть крон! На эти деньги вы могли тогда купить пять с половиной килограммов готового сахара, потому что он был дешев. А теперь вам за центнер свеклы не заплатят и одиннадцати крон… Сосчитайте: сколько готового сахара можно купить на эти деньги? — Дуда замолчал, потягивая себя за нос, в ожидании ответа.

— Двух кило не купишь, — через мгновенье произнес Ратай.

— Так по ком же ударил кризис? — продолжал Дуда.

— Понятно, по нам, — поспешно ответил Кмошко.

Маленца так и передернуло. «Работай! — возмутился он, мысленно обращаясь к Кмошко. — Работай — и не будешь знать никаких кризисов… Только и делов».

— По вам, по потребителям и по рабочим сахарной промышленности. — продолжал Дуда, постепенно распаляясь.

Он стал нервно вытаскивать из портфеля разные газеты, раскидал их по столу, бегло осмотрел, потом, размахивая некоторыми из них перед глазами крестьян, произнес:

— Вот что еще два месяца тому назад писала правительственная газета: «Себестоимость одного килограмма сахара, согласно калькуляции, составляет 1 крону. Налог на сахар, налог с оборота, картельные сборы, надбавки на свекловодческий и экспортный фонды удорожают каждый килограмм в среднем на 2,5 кроны. Таким образом, фактическая цена одного килограмма сахара франко-завод — 3,5 кроны. При оптовой продаже он отпускается по цене 5,6 кроны. Следовательно, сахарозаводчики, — тут оратор повысил голос, — зарабатывают на одном килограмме сахара 2,1 кроны».

Дуда ждал, что взгляд, которым он окинет аудиторию, встретит удивленные лица. Но крестьяне оставались невозмутимыми. Две кроны? Такую сумму нетрудно себе представить. Но через некоторое время в чьей-то голове уже смутно возникло дальнейшее соображение:

— На каждом кило? Но ведь это… целые миллионы!

Теперь положение прояснилось для всех. Цыган Балаж в углу смешно вскрикнул. Лепко, желая обратить на себя внимание, вставил:

— Пожалуй… миллиарды!

— Экие деньжищи, — качая головой, заметил старый Звара.

Филип Филипко, не в силах усидеть на месте, вскочил на свои короткие кривые ножки и в ужасе заломил руки:

— Сколько было бы пива! Хозяин, подай мне еще кружку.

Этот возглас, видимо, озадачил оратора. Дуда немного помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжал свою громкую речь:

— Вы правы, дорогие друзья! У вас крадут целые миллионы. Вам, конечно, хочется знать, как господа делят эти деньги. Ну, тут дело идет не о каких-нибудь тысячах, будьте покойны. Например, директор Акционерного общества сахарозаводчиков получает ни много ни мало полмиллиона крон жалованья в год, не считая всяких премий, дивидендов и тантьем, которые в общей сложности составляют сумму еще побольше этой!

Тут зашумели все крестьяне, уставившись на оратора, словно желая убедиться, что он это не просто так, для красного словца, говорит. Дуда, видимо, уже нащупал твердую почву под ногами. Он производил теперь впечатление человека, который сам присутствовал при выплате всех этих сумм.

— Но у этого господина, имейте в виду, очень много дела. Столько денег за год промотать, разве это не хлопотно? Поэтому ему необходимо иметь двух заместителей. Один получает тоже полмиллиона, а другой — всего сто пятьдесят тысяч.

Крестьяне пришли в неистовство. Дуда хорошо знал: только начни молотить людей господскими миллионами по голове, — они твои, хоть не до такой степени, как Ферко Балаж, который при первом же упоминании о миллионах начал вертеть головой, да так и вертел не переставая. Нет, они твои ровно настолько, чтобы впервые увидеть черту, отделяющую людей от их труда, и почувствовать, что кто-то невидимый топтал их, а тут пришел человек, поднял им головы из грязи и указал: вот кто во всем виноват — директор!

— Хотите, я назову вам других господ? — воскликнул Дуда, обращаясь к завороженным слушателям. — Директоров других сахарных компаний, сахароваренных и рафинадных заводов, акционерных обществ по торговле сахаром и как это там еще называется… Хотите?

Слушатели забыли про пиво. В комнате стояла тишина.

— Я мог бы перечислить вам целый батальон этих господ. Ведь кроме всего, что я сейчас назвал, есть еще банки, существующие на счет сахара, например, Промбанк и другие. Все эти господа заседают и в банках и получают там солидные суммы вместе с депутатами и сенаторами, которые потом приезжают к вам и говорят: «Друзья, так дальше жить нельзя. Вы все должны голосовать за нас, а мы уж наведем порядок».

— Верно, так и говорят, — подтвердил Ратай, до тех пор молчавший.

Он все время смотрел на секретаря исподлобья, с некоторым недоверием. Сам он говорил всегда медленно, обдуманно, и теперь ему хотелось взять каждое слово оратора в руки и взвесить его, перебросив с ладони на ладонь. Но Дуда говорил слишком быстро, слова вылетали у него изо рта стаями испуганных воробьев.