Петер Илемницкий - Избранное

— Возьмите свой сахар обратно! Верните мне деньги!

Служащий сжал губы, отдал какое-то распоряжение одному из работников, и тот, радуясь, что ему не придется участвовать в происходящем, причину которого он, видимо, знал, бегом направился к конторе.

— Что случилось? — женщины сгрудились вокруг кричащей матери.

— Что такое?

— Почему возвращаешь сахар?

Она махнула свободной рукой, будто сердясь, что ей загородили дорогу, и снова, как безумная, закричала надломленным голосом:

— Соль! Соль! Бабы! Это уже не тот сахар с углем! Они примешали соли!

Все словно окаменели.

— Иисусе Христе! Соль! — закричали в особенности те, которым уже был отвешен сахар.

— Как ты узнала, Гана? — спросила знакомая ей женщина.

— Да вот… ребятишкам за воротами немного отсыпала, — начала объяснять обманутая, а они все выплюнули!

И она стала пробиваться к складу. Все последовали за ней, шум нарастал, выплескивались озлобленные крики, волнующаяся, гневная толпа в одно мгновенье очутилась перед самыми дверьми.

— Верните деньги!

— Разбойники!

— Мошенники!

— Только и знают, что обкрадывать бедняков!

Разъяренные женщины напирали на служащего. Его веки с красными прожилками робко дрожали на усталых и испуганных глазах. Он развел руками и безучастно проговорил:

— Я тут ни при чем. Вы покупали… кормовой сахар!

— Сами знаем! Кормовой! Да только для себя!

— Зачем нам соленый сахар!

Служащий опять ответил ледяным тоном:

— Никто вам не велит его есть… Это для скота, для свиней…

Женщины побросали мешки на землю. Его ледяной ответ довел их до кипения. Одни начали плакать, другие заламывать руки, а та, с двумя детьми, исступленно кричала:

— Я знаю, ты не такой сахар ешь!.. Толстопузый!

Женщины ободряли, поддерживали друг друга.

Один из мужчин (вероятно, то были безработные), стоявший до сих пор с пустым мешком, вплотную подошел к служащему, придвинул почти к самому его носу свое небритое, дрожащее лицо и медленно, твердо проговорил:

— Раз вы понаделали такой кормовой сахар, жрите его сами… потому что вы — самый настоящий скот!

— Как есть свиньи! — крикнул кто-то из женщин.

С улицы, наполняя двор, приходили люди, толпа перед складом росла.

Служащий накинулся на обросшего мужчину:

— А идите-ка вы…

Он не договорил. Мужчина подскочил к нему, окруженный толпой женщин, и взревел:

— Что?

— Это куда нам идти?! — неистовствовали женщины, врываясь вслед за служащим в склад.

У ворот раздался резкий свист, разрезал накаленную атмосферу и разом остановил кричащую толпу. Люди затоптались на месте. Оглянулись.

— Ой! — взвился испуганный приглушенный вскрик.

— Полиция!

— Идут на нас!

Во двор вбежали полицейские с дубинками в правой руке. Здесь они замедлили шаг и, увидев у дверей склада толпу, пошли прямо на нее размеренным, твердым шагом.

Кое-кто из женщин, устрашенных одним их видом, подхватили свои мешки и собрались бежать на улицу. Но мужчины и остальные женщины, возмущенные неожиданным вмешательством властей, решили защищать свои права:

— Пусть нам вернут деньги!

— Мы не соленый сахар покупали!

Полицейский начальник подошел к ним и стал их успокаивать. Люди ждали, что начальник сообщит им о каком-нибудь новом решении, и потому на мгновение затихли. Этим моментом воспользовался осмелевший служащий:

— Вы покупали кормовой сахар… и баста! А за то, что вы его перевариваете, можете под суд попасть!

Новая волна гнева двинула людей к дверям склада. Но не успели отзвучать провокационные слова служащего, как железные двери снова отчаянно взвизгнули и затворились, изнутри донесся быстрый глухой удар: дверь заперли тяжелым засовом.

— Видали? — горестно крикнули женщины.

— Трус!

Все сгрудились, навалились на дверь всей тяжестью своих тел и своего гнева, угрожающе поднялись сжатые кулаки, и над головами затрепетал одинокий подбадривающий женский крик.

И снова: короткий свисток, полицейские развернулись в шеренгу, грозно взметнулись дубинки, и все голоса заглушила резкая команда:

— Назад!

Толпу стали вытеснять на улицу.

Люди уже не сопротивлялись. Деревенские женщины сломя голову бежали прочь, плача и причитая, жены городских рабочих проклинали всех подряд, некоторые нашли еще силу в общем несчастье, чтобы издеваться над полицией:

— Бабы, не бегите! Не бойтесь их!

— Нам не к спеху!

— А завтра придем за деньгами!

Так кричали те, которых вытеснили на улицу без денег и без сахара, с одной ничтожной бумажонкой в руке.

Так же случилось и с Баленткой. Она была просто ошеломлена. Нет, не за тем она ходила в город! Ее выперли со двора с пустыми руками и без денег — осталась у ней только квитанция: «10 кг кормового сахара». Да какой с него прок, когда он с солью!

Снизу, с улицы, все еще неслись то отчаянные, то угрожающие злые выкрики обманутых людей. Но Балентка ничего не видит, не слышит; она стоит, ослепленная безмятежным апрельским солнцем, оглушенная ударом, который совсем ее сокрушил. Так вот как: хотела честно, за свои деньги, а получила цидульку на соленый сахар…

Двинулась домой, с трудом сдерживая слезы. Поравнялась с женщиной, которая стояла на краю тротуара и с отчаянием смотрела на полные мешки перед собой. Обе взглянули друг другу в глаза — и поняли друг друга. Женщина горько усмехнулась и сказала:

— Корм уже есть… теперь только свиньи не хватает.

Балентка заметила, что это горько усмехающееся лицо все залито слезами.

Теперь Балент не мог даже кофе вволю попить. Когда-то пил его утром и вечером, и вообще когда захочется, мог и после обеда попросить. А нынче дома только и слышишь: «Нет сахара. Нет кофе», — и Габриша потчует их теперь только два раза в день похлебкой.

Плохо дело, когда с весной работы прибавляется, а ты приходишь домой и тебе еда даже в глотку не лезет.

А работы и впрямь расшумелись по теплым просторам полей. С утра до вечера нежится земля на солнце, как веселый гнедой жеребенок. Солнечные лучи ласкают, щекочут ее, гладит теплый воздух, пригнанный волнами ветра. Из неведомой, непостижимой дали доносятся таинственные голоса: то не шум воды, не шепот леса, не счастливый крик птицы, — и все же открывается душа земли, бьется сердце ее, трепещет надеждой ее лоно.

Золотая земля, серебряный воздух!

Любовь! Счастье!

Гигантские квадраты хлебов волнуются зеленым морем, как степные травы. И первые листики свеклы выбились на коричневую землю. Длинные их ряды разлиновали поля на узенькие ленты — похожие на полосатые перины теплые поля. Ряды свеклы — зеленые веревочки — бегут вдаль. Поперек их — ряд людей. Они склоняются над землей. После недавних ливней земля стянута твердой коркой. Батраки бороздят ее канавками.