Петер Илемницкий - Избранное

Сегодня он пришел к ним, к рабочим, которые подарили ему свое доверие, сидит с ними, советуется, отдает им свою силу и сам черпает в них новые силы, в этих людях, у которых трудные времена выбили опору из-под ног, которые утром не знают, что будет с ними вечером, которых придавили к земле, изморили голодом, болезнями, нуждой и у которых хотят еще вытравить человеческое достоинство, честь, чувство локтя… Он приходит к ним и помогает, чем может, внимательно их выслушивает и вдумчиво ищет путей к исправлению несправедливости, хотя прекрасно знает, что есть одна, главная кривда и несправедливость, которую не устранит самоотверженность и сила одного человека. И они тоже это знают и учатся вместе с ним мужеству и отваге, черпают силы в общей убежденности.

Когда они сидят так — это уже не одиночки, это прочная цепь. Затрепещет один огонек — загорятся и все, заговорит один — и мгновенно его голос пробежит по сердцам всех. Слабость уходит, сила растет, множится; каждое слово, каждая мысль, каждый порыв становятся достоянием всех.

Все соединены с ним, взгляды их прикованы к его губам, а он говорит, выбирает самые выразительные, самые доходчивые слова и уверенно переходит в своей речи от пункта к пункту, — так, идя по дороге, мы продвигаемся от одной вехи к другой.

— Никакого торжества, — спокойно говорит Грегор, — торжествовать предоставим тем, кто использует Первое мая для прославления нынешнего жалкого состояния. Первое мая для нас — не праздник труда, для нас оно — день битвы за освобождение труда. В этом духе мы и должны говорить на наших маевках и митингах.

— Опять без музыки пойдем? — разочарованно спросил один из рабочих.

— А разве в прошлом году мы с музыкой шли? — засмеялись некоторые.

— Без музыки, — сказал Грегор. — В прошлом году шли без музыки, а в этом году тем более. Оркестры пусть играют тем, кто давно разучился петь «Интернационал», или тем, которых в их организациях никто и не научил его петь. Которых ничему не учат, кроме терпеливости. Ты знаешь «Интернационал»?

— Знаю, — кратко ответил спрошенный.

— Вот видишь. И вы все знаете. Все запоем, да так, что улица задрожит. Только суть-то вот в чем: как бы она ни дрожала, мы-то знаем, что одним пением не победишь. Улица от пения не рухнет. Нам важно убеждение, важна классовая сознательность людей, она направит их действия. Нам нужны разум и отвага. Первым долгом: сознательность, знание. А тогда и петь будет легче.

Все согласились с ним. Они радовались, что он свой, что он говорит так просто, так вдумчиво и убедительно, что он так близок им, — хотя и чувствовали, что он вырос с некоторых пор и слова свои берет из более глубокого источника.

Затем начали обсуждать программу.

— Начнешь ты? — обратился Грегор к старику с белой, как свежий снег, бородой по грудь.

— Что ж… начну.

— Потом выступлю я, — заявил Грегор. — Я ограничусь кратким анализом нынешнего положения и тем, какие задачи вытекают из него для нас.

— Только коротко, — кивнул Мишо Треска, поддержанный остальными.

— А потом начнутся краткие выступления, — продолжал Грегор. — Вы уж договорились?

Конечно, программа обсуждалась и ранее. Сегодня ее надо было только окончательно уточнить.

— Если можно, — взял слово Марек, — лучше мне выступать где-нибудь в деревне…

— Нечего отлынивать! — дружески крикнул ему Мишо. — Признайся уж, что хочешь только слушать.

— Каждый, кто хоть как-то говорить умеет, должен выступить, — сказал один из безработных.

Грегор отрывисто засмеялся:

— Вот уж нет! Выступать может и должен только тот, кто умеет говорить разумно. Первого мая бывает много таких ораторов, которым лучше бы помолчать. А они ораторствуют, и даже очень красиво, и люди, опутанные такой речью, и не замечают, что их провели. Нам не нужны словесные трюки и украшения. У нас — факты. Это самая ясная речь. Вопрос только в том, как их использовать.

Потом он обратился к Мареку:

— Ты выступишь на митинге в городе, понимаешь? От имени безработной молодежи. Менять уже ничего нельзя.

Мареку пришлось согласиться.

— Тезисы от районного руководства получили?

— Да, мы их уже роздали.

— А распространители — заказали, что нужно? Газеты, майские бюллетени?..

— Все готово.

Грегор был доволен. Да, они выполняют свои обязанности вовремя и с умом; они по силам и способностям поделили между собой заботы, которые прежде лежали почти исключительно на нем, и если бы половине активистов пришлось вдруг уйти, в организации в тот же день нашлись бы новые, свежие люди. И так приятно стало Грегору, такое он почувствовал удовлетворение, видя, что коллектив, из которого он сам вышел, сплочен и полнокровен и чужд понятий незаменимости.

— Не знаю, но по-моему, из директив для майских выступлений достаточно ясно вытекает, что главное — лозунг единого фронта. Это особенно учтите вы, которые будете выступать от имени безработных… а еще: подчеркивайте общность интересов городской и сельской бедноты и необходимость совместных действий…

— А те, с кем ты договаривался у нас в деревне, придут? — прервал Мишо наставления Грегора.

Марек чуть не забыл объявить о результатах своих переговоров с Ондришем. Лицо его прояснилось:

— Конечно же придут!

— Сколько?

— Думаю… человек шесть. По меньшей мере.

Эта цифра разочаровала некоторых.

— А вы что думаете? — разволновался Мишо. — Шесть человек — это немало! Ведь еще недавно у нас там, кроме Кмошко, не было ни одного человека. А сегодня уже и кое-кто из свекловодов зашевелился — сколачивают оппозицию, а молодежь по собственному почину ушла из спортивного клуба, в котором орудовал помещичий сынок, и клуб распался!

— Зимой у нас организовали читательский кружок, — объяснил Марек, — и читают, что под руку попадет. Если мы сохраним наше влияние на них, будущей зимой сможем провести там большую воспитательную работу. Это очень важно.

Грегор не возражал против такого отклонения от темы. Выслушав все это с удовольствием, он сказал:

— Это большой успех! Пусть они еще и не вполне сознательны. А для деревни немалой будет неожиданностью, когда увидит своих парней, на украшенных велосипедах едущих в город. Сагитировать сразу шестерых — это здорово! Но еще большим искусством будет удержать, воспитать их. Об этом уж придется заботиться систематически.

Марек с Мишо порадовались: оба уже высоко ценили одобрение Грегора. Переглянулись весело — ведь отчасти это была их работа, их влияние, ведь и клуб-то развалился их стараниями, и это они предложили устроить поездку на велосипедах. И именно они собирались постепенно влиять на этих ребят, с тем чтобы зимой придать читательскому кружку определенное, твердое направление.