Петер Илемницкий - Избранное

В кафе он не нашел ни окружного начальника, ни секретаря своей партии. Лишь несколько групп городских коммерсантов на скорую руку перетрясали здесь свои торговые заботы и скудные успехи. Ержабек потягивал черный кофе и без интереса переворачивал страницы газет. На соседнем столе стояла чашка с недопитым кофе. Официант пробежал, посмотрел на чашку, быстро обернулся и отошел. Зал был окутан клубами голубого дыма. Временами с улицы в тишину кафе врывалось блеяние автобусного гудка.

Ержабек погрузился в чтение. Но едва успел он просмотреть экономическую информацию и итоги биржевых сделок, как его оторвал от газет Гемери, вернувшийся к своему недопитому кофе.

— И вы здесь? Приветствую! — подал он руку Ержабеку.

Они сели вместе, помолчали. Затем Ержабек спросил:

— Как прошла у вас выплата в субботу? — и улыбнулся.

Гемери махнул рукой:

— Как у всех. Конечно, были недовольные. Но я им сказал: «Люди добрые, берите, что дают, потому что скоро мы закроем всю лавочку и вам придется травой питаться…» Так что — расплатились…

Ержабек сощурил глаза и, помолчав, сказал:

— А вы все дрожите над свеклой…

— А что? Ведь, того и гляди, начнем работать только на внутренний рынок! Не думаю, чтоб на парижских совещаниях сахаропромышленников шутки шутили. Сенатор Бодэн хорошо знал, как добиться согласия на новое снижение экспортных контингентов почти наполовину.

— Но он ничего не добился! — возразил Ержабек. — А если б и добился, ничего страшного не произошло бы. Мы уже давно продаем сахар за границей гораздо ниже себестоимости. Читали вы «Прагер бёрзен курир»? [27] «Пражские биржевые ведомости» (нем.) .

— Нет. А что?

Ержабек, не отвечая, обернулся и, прищелкнув двумя пальцами, подозвал официанта. — Дайте «Прагер бёрзен курир»!

Он подал газету Гемери, указывая ему на вторую колонку передовой:

— Читайте! Прочтите и увидите, какие выгоды дает нам сейчас экспорт!

Гемери надел очки и прочел в указанном месте:

«Oder ist es ein Unrecht, wenn unsere Zuckerindustrie in Triest den Zuckerpreis mit Mühe und Not von 79 auf 85 Kčs treibt, für Zucker, den wir im Inland mit 620 Kčs im Detail bezahlen?» [28] Разве это справедливо, если наша сахарная промышленность в Триесте с большим трудом поднимает цену на сахар с семидесяти девяти до восьмидесяти пяти крон — на тот самый сахар, за который мы платим в розницу по шестисот двадцати крон внутри страны? (нем.) .

И сказал:

— Я же говорю — со дня на день прикроем лавочку.

— С коммерческой точки зрения было бы сущей бессмыслицей со стороны сахаропромышленников сопротивляться сокращению объема экспорта. Чем больше вывозим, тем больше теряют сахарные акционерные общества, это же ясно. Идиотство, говорю вам! Прочтите-ка дальше, как ценится наш сахар в Цюрихе!

«In Zürich kosten 100 kg tschechoslowakischen Zucker weniger als 100 kg Kuhmist. Unser Zucker kostet dort ca. 14 Franken, 100 kg Mist aber kosten, wie uns ein Züricher Willenbesitzer versichert, 18 Franken» [29] В Цюрихе центнер чехословацкого сахара стоит дешевле центнера коровьего навоза. Сахар там стоит примерно четырнадцать франков, а за центнер навоза, как уверяет нас некий владелец виллы в Цюрихе, дают восемнадцать франков (нем.) . .

Они помолчали.

Шум кафе доносился до них будто издали. Наконец Ержабек окинул Гемери победным взглядом и промолвил:

— Ну, что я говорил? Было бы глупостью добиваться большего контингента вывоза, раз там наш сахар ценят ниже навоза!

— К сожалению, это верно: нашим сахаропромышленникам не важен вывоз, — вздохнул Гемери. — Я знаю, что они держатся за него лишь для того, чтоб формально не потерять своих позиций на мировом рынке. И потом…

Он замолчал. Ержабек поднял брови и с любопытством посмотрел на соседа:

— Что потом?

— Ну… потом еще для того, чтобы можно было кое-чем прикрыться. Чтоб можно было ссылаться на убыточность внешней торговли, чтобы требовать повышения цен на сахар на внутреннем рынке. Все ясно.

Ержабек усмехнулся.

— А вы хотели бы, чтоб наша сахарная промышленность удерживала существующий уровень вывоза еще и по другим, скажем, более идеальным соображениям?

Гемери обошел ехидный вопрос Ержабека со сдержанным достоинством. Он давно положил для себя реагировать на часто по-глупому обидные высказывания Ержабека испытанным гордым хладнокровием аристократа древнего рода, каким Гемери и был.

— И все же я опасался, — продолжал он через некоторое время, — что после парижской атаки Бодэна на наш экспорт представителям наших сахаропромышленников придется защищать его и на лондонской конференции. Так и случилось. Вы читали — нашу долю в экспорте защищали далеко не так, чтобы предотвратить ее сокращение.

— Я же говорю вам, — настаивал Ержабек, — какие нам выгоды от этого? Наоборот, чем больше будет сокращен вывоз, тем меньше будет процент потерь в общих расчетах… конечно, при теперешних ценах на сахар у нас в стране. Вы не обратили внимания на балансы сахарозаводов? Их положение за последние годы необычайно улучшилось именно благодаря значительному сокращению экспорта.

Гемери вытянул под столом тонкие ноги, запрокинул голову и, вглядываясь в клубы табачного дыма, произнес:

— В последнее время вы разговариваете так, словно вы по меньшей мере директор сахарозавода, а не помещик-свекловод. Успешный баланс вам важнее, чем помощь гибнущему свекловодству…

Говоря так, он и не глядел на Ержабека.

Ержабек прежде обдумал ответ, отпил немного воды и уж после этого, нимало не скрывая раздражения, проговорил:

— Ничего не поделаешь. Сахарные акционерные общества слишком мощны, чтоб мы могли им диктовать какую-либо линию поведения. Им с нами нечего считаться… и вы хорошо знаете, что именно нам приходится снижать или повышать производство свеклы соответственно с их планами. С нами они не считаются. Ни с кем они не считаются!

— К сожалению! — Теперь Гемери наклонился вперед, упер свой взгляд в переносицу Ержабека: — К сожалению, они не считаются ни с кем, а вы, как мне думается, тоже не сознаете значения этих слов. Вы утверждаете, что сахарные общества будут получать тем больше прибыли, чем более сократится невыгодный экспорт. Это правда. Но это значит, что мы, свекловоды, сможем сеять лишь половинное количество свеклы. Следовательно, дадим работу лишь половине рабочих. Кампании по сахароварению закончатся в две недели. Перевозка свеклы и сахара по железной дороге сократится наполовину, а вы ведь знаете, как обстоит дело с железными дорогами! Легко сказать: «Сократить вывоз сахара!» Вам бы, собственно, не следовало и слов таких произносить. Как помещику… да и как патриоту.

В глазах Гемери вспыхнули лукавые огоньки. Еще бы — он, старый помещик венгерского воспитания и духа, вынужден упрекать Ержабека в недостатке патриотизма!