Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Ah! Mother, Mother! how can it be that I must part from you? Who else is there that has any claim on me but you.	Ах, мама, мама, как это непостижимо, что я должен с тобой расстаться, - кто же, кроме тебя, имеет на меня право?
Here I sit and there you are lying; we have so much to say, and we shall never say it.	Я еще сижу здесь, а ты лежишь там, нам надо так много сказать друг другу, но мы никогда не сможем высказать все это.
"Good-night, Mother."	- Спокойной ночи, мама.
"Good-night, my child."	- Спокойной ночи, дитя мое.
The room is dark.	В комнате темно.
I hear my mother's breathing, and the ticking of the clock.	Слышится мерное дыхание матери да тиканье часов.
Outside the window the wind blows and the chestnut trees rustle.	За окном гуляет ветер. Каштаны шумят.
On the landing I stumble over my pack, which lies there already made up because I have to leave early in the morning.	В передней я спотыкаюсь о свой ранец, - он лежит там, уже уложенный, так как завтра мне надо выехать очень рано.
I bite into my pillow. I grasp the iron rods of my bed with my fists.	Я кусаю подушки, сжимаю руками железные прутья кровати.
I ought never to have come here.	Не надо мне было сюда приезжать.
Out there I was indifferent and often hopeless;-I will never be able to be so again.	На фронте мне все было безразлично, нередко я терял всякую надежду, а теперь я никогда уже больше не смогу быть таким равнодушным.
I was a soldier, and now I am nothing but an agony for myself, for my mother, for everything that is so comfortless and without end.	Я был солдатом, теперь же все во мне - сплошная боль, боль от жалости к себе, к матери, от сознания того, что все так беспросветно и конца не видно.
I ought never to have come on leave.	Не надо мне было ехать в отпуск.
EIGHT	VIII
I already know the camp on the moors.	Я еще помню бараки этого лагеря.
It was here that Himmelstoss gave Tjaden his education.	Здесь Химмельштос "воспитывал" Тьядена.
But now I know hardly anyone here; as ever, all is altered.	Из людей же я почти никого не знаю: как и всегда, здесь все переменилось.
There are only a few people that I have occasionally met before.	Лишь несколько человек мне доводилось мельком видеть еще и в тот раз.
I go through the routine mechanically.	Службу я несу как-то механически.
In the evenings I generally go to the Soldiers' Home, where the newspapers are laid out, but I do not read them; still there is a piano there that I am glad enough to play on.	Вечера почти всегда провожу в солдатском клубе; на столах разложены журналы, но читать мне не хочется, зато там есть рояль, на котором я с удовольствием играю.
Two girls are in attendance, one of them is young.	Нас обслуживают две девушки, одна из них совсем молоденькая.

The camp is surrounded with high barbed-wire fences.	Лагерь обнесен высокими заборами из проволоки.
If we come back late from the Soldiers' Home we have to show passes.	Возвращаясь поздно вечером из клуба, мы должны предъявлять пропуск.
But those who are on good terms with the guard can get through, of course.	Те, кто умеет столковаться с часовым, могут, конечно, проскочить и без пропуска.
Among the junipers and the birch trees on the moor we practise company drill each day.	Каждый день нас выводят на ротные учения, которые проводятся в степи, среди березовых рощиц и зарослей можжевельника.
It is bearable if one expects nothing better.	Когда от нас не требуют ничего другого, это вполне терпимо.
We advance at a run, fling ourselves down, and our panting breath moves the stalks of the grasses and the flowers of the heather to and fro.	Ты бежишь вперед, падаешь на землю, и венчики цветов и былинок колышутся от твоего дыхания.
Looked at so closely one sees the fine sand is composed of millions of the tiniest pebbles, as clear as if they had been made in a laboratory.	Светлый песок оказывается, когда видишь его так близко, чистым, как в лаборатории, он весь состоит из мельчайших зернышек кремния.
It is strangely inviting to dig one's hands into it.	Так и хочется запустить в него руку.
But most beautiful are the woods with their line of birch trees.	Но самое красивое здесь - это рощи с их березовыми опушками.
Their colour changes with every minute.	Они поминутно меняют свои краски.
Now the stems gleam purest white, and between them airy and silken, hangs the pastel-green of the leaves; the next moment all changes to an opalescent blue, as the shivering breezes pass down from the heights and touch the green lightly away; and again in one place it deepens almost to black as a cloud passes over the sun.	Только что стволы сияли самой яркой белизной, осененные воздушной, легкой как шелк, словно нарисованной пастелью, зеленью листвы; проходит еще мгновение, и все окрашивается в голубовато-опаловый цвет, который надвигается, отливая серебром, со стороны опушки и гасит зелень, а в одном месте он тут же сгущается почти до черного, - это на солнце набежала тучка.
And this shadow moves like a ghost through the dim trunks and rides far out over the moor to the sky-then the birches stand out again like gay banners on white poles, with their red and gold patches of autumn-tinted leaves.	Ее тень скользит, как призрак, между разом поблекшими стволами, все дальше и дальше по просторам степи, к самому горизонту, а тем временем березы уже снова стоят, как праздничные знамена с белыми древками, и листва их пылает багрянцем и золотом.
I often become so lost in the play of soft light and transparent shadow, that I almost fail to hear the commands. It is when one is alone that one begins to observe Nature and to love her.	Нередко я так увлекаюсь этой игрой прозрачных теней и тончайших оттенков света, что даже не слышу слов команды; когда человек одинок, он начинает присматриваться к природе и любить ее.
And here I have not much companionship, and do not even desire it.	А я здесь ни с кем не сошелся поближе, да и не стремлюсь к этому, довольствуясь обычным общением с окружающими.
We are too little acquainted with one another to do more than joke a bit and play poker or nap in the evenings.	Мы слишком мало знакомы, чтобы видеть друг в друге нечто большее, чем просто человека, с которым можно почесать язык или сыграть в "двадцать одно".

Alongside our camp is the big Russian prison camp.	Рядом с нашими бараками находится большой лагерь русских военнопленных.
It is separated from us by a wire fence, but in spite of this the prisoners come across to us.	Он отделен от нас оградой из проволочной сетки, но тем не менее пленные все же умудряются пробираться к нам.
They seem nervous and fearful, though most of them are big fellows with beards-they look like meek, scolded, St. Bernard dogs.	Они ведут себя очень робко и боязливо; большинство из них - люди рослые, почти все носят бороды; в общем, каждый из них напоминает присмиревшего после побоев сенбернара.
They slink about our camp and pick over the garbage tins.	Они обходят украдкой наши бараки, заглядывая в бочки с отбросами.
One can imagine what they find there.	Трудно представить себе, что они там находят.
With us food is pretty scarce and none too good at that-turnips cut into six pieces and boiled in water, and unwashed carrot tops-mouldy potatoes are tit-bits, and the chief luxury is a thin rice soup in which float little bits of beef-sinew, but these are cut up so small that they take a lot of finding.	Нас и самих-то держат впроголодь, а главное -кормят всякой дрянью: брюквой (каждая брюквина режется на шесть долек и варится в воде), сырой, не очищенной от грязи морковкой; подгнившая картошка считается лакомством, а самое изысканное блюдо - это жидкий рисовый суп, в котором плавают мелко нарезанные говяжьи жилы; может, их туда и кладут, но нарезаны они так мелко, что их уже не найдешь.
Everything gets eaten, notwithstanding, and if ever anyone is so well off as not to want all his share, there are a dozen others standing by ready to relieve him of it.	Тем не менее все это, конечно, исправно съедается. Если кое-кто и в самом деле живет так богато, что может не подъедать всего дочиста, то рядом с ним всегда стоит добрый десяток желающих, которые с удовольствием возьмут у него остатки.
Only the dregs that the ladle cannot reach are tipped out and thrown into the garbage tins.	Мы выливаем в бочки только то, чего нельзя достать черпаком.
Along with that there sometimes go a few turnip peelings, mouldy bread crusts and all kinds of muck.	Кроме того, мы иногда бросаем туда кожуру от брюквы, заплесневевшие корки и разную дрянь.
This thin, miserable, dirty garbage is the objective of the prisoners.	Вот это жидкое, мутное, грязное месиво и разыскивают пленные.
They pick it out of the stinking tins greedily and go off with it under their blouses.	Они жадно вычерпывают его из вонючих бочек и уносят, пряча под своими гимнастерками.
It is strange to see these enemies of ours so close up.	Странно видеть так близко перед собой этих наших врагов.
They have faces that make one think-honest peasant faces, broad foreheads, broad noses, broad mouths, broad hands, and thick hair.	Глядя на их лица, начинаешь задумываться. У них добрые крестьянские лица, большие лбы, большие носы, большие губы, большие руки, мягкие волосы.
They ought to be put to threshing, reaping, and apple picking.	Их следовало бы использовать в деревне - на пахоте, на косьбе, во время сбора яблок.
They look just as kindly as our own peasants in Friesland.	Вид у них еще более добродушный, чем у наших фрисландских крестьян.