Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I am frightened: I dare think this way no more.	Мне становится страшно; мне нельзя додумывать эту мысль до конца.
This way lies the abyss.	Этот путь ведет в бездну.
It is not now the time but I will not lose these thoughts, I will keep them, shut them away until the war is ended.	Для таких размышлений еще не пришло время. Но я не забуду, о чем я сегодня думал, я сохраню эту мысль, запру ее в своем мозгу, пока не кончится война.
My heart beats fast: this is the aim, the great, the sole aim, that I have thought of in the trenches; that I have looked for as the only possibility of existence after this annihilation of all human feeling; this is a task that will make life afterward worthy of these hideous years.	Сердце у меня колотится: уж не в этом ли заключается та великая, единственная цель, о которой я думал в окопах, которую я искал как нечто, могущее оправдать существование людей после этого крушения всех человеческих идеалов? Уж не это ли та задача, которую можно будет поставить перед собой на всю дальнейшую жизнь, задача, достойная людей, проведших столько лет в этом аду?
I take out my cigarettes, break each one in half and give them to the Russians.	Я достаю свои сигареты, переламываю каждую пополам и отдаю их русским.
They bow to me and then light the cigarettes.	Они кланяются мне и закуривают.
Now red points glow in every face.	Теперь у некоторых из них тлеют на лице красные точечки.
They comfort me; it looks as though there were little windows in dark village cottages saying that behind them are rooms full of peace.	От них мне становится отраднее на душе: как будто в темных деревенских домах засветились маленькие оконца, говорящие о том, что за их стеклами находятся теплые, обжитые комнаты.
The days go by.	Дни идут.
On a foggy morning another of the Russians is buried; almost every day one of them dies.	Однажды туманным утром русские снова хоронят одного из своих: у них теперь почти каждый день умирает несколько человек.
I am on guard during the burial.	Я как раз стою на посту, когда его опускают в могилу.
The prisoners sing a chorale, they sing in parts, and it sounds almost as if there were no voices, but an organ far away on the moor.	Пленные поют панихиду, они поют ее на несколько голосов, и их пение как-то не похоже на хор, оно скорее напоминает звуки органа, стоящего где-то в степи.
The burial is quickly over.	Похороны быстро заканчиваются.
In the evening they stand again at the wire fence and the wind comes down to them from the beech woods.	Вечером пленные снова стоят у ограды, и из березовых рощ к ним доносятся ветры.
The stars are cold.	Звезды светят холодным светом.
I now know a few of those who speak a little German.	Я теперь знаю нескольких пленных, которые довольно хорошо говорят по-немецки.
There is a musician amongst them, he says he used to be a violinist in Berlin.	Один из них - музыкант, он рассказывает, что был когда-то скрипачом в Берлине.
When he hears that I can play the piano he fetches his violin and plays.	Услыхав, что я немного играю на рояле, он достает свою скрипку и начинает играть.

The others sit down and lean their backs against the fence.	Остальные садятся и прислоняются спиной к ограде.
He stands up and plays, sometimes he has that absent expression which violinists get when they close their eyes; or again he sways the instrument to the rhythm and smiles across to me.	Он играет стоя, порой лицо его принимает то отчужденное выражение, какое бывает у скрипачей, когда они закрывают глаза, но затем скрипка снова начинает ходить у него в руках, следуя за ритмом, и он улыбается мне.
He plays mostly folk songs and the others hum with him.	Должно быть, он играет народные песни; его товарищи тихо, без слов подтягивают ему.
They are like a country of dark hills that sing far down under the ground.	Они - как темные холмы, поющие подземным нутряным басом.
The sound of the violin stands like a slender girl above it and is clear and alone.	Голос скрипки, светлый и одинокий, слышится где-то высоко над ними, как будто на холме стоит стройная девушка.
The voices cease and the violin continues alone. In the night it is so thin it sounds frozen; one must stand close up; it would be much better in a room; - out here it makes a man grow sad.	Голоса смолкают, а скрипка все звучит, - звук кажется тоненьким, словно скрипке холодно ночью, надо бы встать гденибудь совсем близко к ней, наверно в помещении ее было б лучше слушать. Здесь же, под открытым небом, ее блуждающий в одиночестве голос нагоняет грусть.
Because I have already had a long leave I get none on Sundays.	Мне не дают увольнения в воскресные дни, - ведь я только что вернулся из длительного отпуска.
So the last Sunday before I go back to the front my father and eldest sister come over to see me.	Поэтому в последнее воскресенье перед моим отъездом отец и старшая сестра сами приезжают ко мне.
All day we sit in the Soldiers' Home.	Мы весь день сидим в солдатском клубе.
Where else could we go? we don't want to stay in the camp.	Куда же нам еще деваться? В барак нам идти не хочется.
About midday we go for a stroll on the moors.	В середине дня мы идем прогуляться в степь.
The hours are a torture; we do not know what to talk about, so we speak of my mother's illness.	Время тянется медленно; мы не знаем, о чем говорить. Поэтому мы разговариваем о болезни матери.
It is now definitely cancer, she is already in the hospital and will be operated on shortly.	Теперь уже выяснилось, что у нее рак, она лежит в больнице, и скоро ей будут делать операцию.
The doctors hope she will recover, but we have never heard of cancer being cured.	Врачи надеются, что она выздоровеет, но мы что-то не слыхали, чтобы рак можно было вылечить.
"Where is she then?" I ask.	-Где же она лежит? - спрашиваю я.
"In the Luisa Hospital," says my father.	- В госпитале святой Луизы, - говорит отец.
"In which class?"	- В каком классе?
"Third.	- В третьем.
We must wait till we know what the operation costs.	Придется подождать, пока скажут, сколько будет стоить операция.
She wanted to be in the third herself.	Она сама хотела, чтоб ее положили в третий.

She said that then she would have some company.	Она сказала, что там ей будет не так скучно.
And besides it is cheaper."	К тому же, это дешевле.
"So she is lying there with all those people.	- Но ведь там столько народу в одной палате!
If only she could sleep properly."	Она, пожалуй, не сможет спать по ночам.
My father nods.	Отец кивает.
His face is broken and full of furrows.	Лицо у него усталое, в глубоких морщинах.
My mother has always been sickly; and though she has only gone to the hospital when she has been compelled to, it has cost a great deal of money, and my	Мать часто болела, и хотя ложилась в больницу только под нашим нажимом, ее лечение стоило нам немалых денег.
father's life has been practically given up to it.	Отец положил на это, по сути дела, всю свою жизнь.
"If only I knew how much the operation costs," says he.	- Если б только знать, во что обойдется операция, - говорит он.
"Have you not asked?"	- А вы еще не спрашивали?
"Not directly, I cannot do that-the surgeon might take it amiss and that would not do; he must operate on mother."	- Прямо мы не спрашивали, так делать нельзя, - а вдруг врач рассердится? Это не дело, - ведь он будет оперировать маму.
Yes, I think bitterly, that's how it is with us, and with all poor people.	Да, думаю я с горечью, так уж повелось у нас, так уж повелось у них бедняков.
They don't dare ask the price, but worry themselves dreadfully beforehand about it; but the others, for whom it is not important, they settle the price first as a matter of course.	Они не смеют спросить о цене, они лучше будут мучиться, но не спросят; а те, другие, которым и спрашивать-то незачем, они считают вполне естественным договариваться о цене заранее.
And the doctor does not take it amiss from them.	И врач на них не рассердится.
"The dressings afterwards are so expensive," says my father.	- А потом надо делать перевязки, и это тоже так дорого стоит, - говорит отец.
"Doesn't the Invalid's Fund pay anything toward it, then?" I ask.	- А больничная касса, разве она ничего не платит? - спрашиваю я.
"Mother has been ill too long."	- Мама слишком долго болеет.
"Have you any money at all?"	- Но у вас же есть хоть немного денег?
He shakes his head:	Он качает головой:
"No, but I can do some overtime."	- Нет. Но теперь я опять смогу взять сверхурочную работу.
I know. He will stand at his desk folding and pasting and cutting until twelve o'clock at night.	Я знаю: он будет резать, фальцевать и клеить, стоя за своим столом до двенадцати часов ночи.
At eight o'clock in the evening he will eat some miserable rubbish they get in exchange for their food tickets, then he will take a powder for his headache and work on.	В восемь вечера он похлебает пустого супу, сваренного из тех жалких продуктов, которые они получают по карточкам. Затем он примет порошок от головной боли и снова возьмется за работу.