Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Эрих Ремарк
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Эрих Ремарк - На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Эрих Ремарк, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе «На Западном фронте без перемен», одном из самых характерных произведений литературы «потерянного поколения», Ремарк изобразил фронтовые будни, сохранившие солдатам лишь элементарные формы солидарности, сплачивающей их перед лицом смерти.

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

На Западном фронте без перемен - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Эрих Ремарк

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

It is distressing to watch their movements, to see them begging for something to eat.	Грустно наблюдать за их движениями, грустно смотреть, как они выклянчивают чего-нибудь поесть.
They are all rather feeble, for they only get enough nourishment to keep them from starving.	Все они довольно заметно ослабли, - они получают ровно столько, чтобы не умереть с голоду.
Ourselves we have not had sufficient to eat for long enough.	Ведь нас и самих-то давно уже не кормят досыта.
They have dysentery; furtively many of them display the blood-stained tails of their shirts.	Они болеют кровавым поносом; боязливо оглядываясь, некоторые из них украдкой показывают испачканные кровью подолы рубах.
Their backs, their necks are bent, their knees sag, their heads droop as they stretch out their hands and beg in the few words of German that they know-beg with those soft, deep, musical voices, that are like warm stoves and cosy rooms at home.	Сгорбившись, понурив голову, согнув ноги в коленях, искоса поглядывая на нас снизу вверх, они протягивают руку и просят, употребляя те немногие слова, что они знают, - просят своими мягкими, тихими басами, которые вызывают представления о теплой печке и домашнем уюте.
Some men there are who give them a kick, so that they fall over;-but those are not many.	Кое-кто из наших дает им иногда пинка, так что они падают, но таких немного.
The majority do nothing to them, just ignore them.	Большинство из нас их не трогает, просто не обращает на них внимания.
Occasionally, when they are too grovelling, it makes a man mad and then he kicks them.	Впрочем, иной раз у них бывает такой жалкий вид, что тут невольно обозлишься и пнешь их ногой.
If only they would not look at one so-What great misery can be in two such small spots, no bigger than a man's thumb-in their eyes!	Если бы только они не глядели на тебя этим взглядом! Сколько все-таки горя и тоски умещается в двух таких маленьких пятнышках, которые можно прикрыть одним пальцем, - в человеческих глазах.
They come over to the camp in the evenings and trade.	По вечерам русские приходят в бараки и открывают торги.
They exchange whatever they possess for bread.	Все, что у них есть, они меняют на хлеб.
Often they have fair success, because they have very good boots and ours are bad.	Иногда это им удается, так как у них очень хорошие сапоги, а наши сапоги плохи.
The leather of their knee boots is wonderfully soft, like suede.	Кожа на их голенищах удивительно мягкая, как юфть.
The peasants among us who get titbits sent from home can afford to trade.	Наши солдаты из крестьянских семей, которые получают из дому посылки с жирами, могут себе позволить роскошь обзавестись такими сапогами.
The price of a pair of boots is about two or three loaves of army bread, or a loaf of bread and a small, tough ham sausage.	За них у нас дают две-три армейские буханки хлеба или же одну буханку и небольшое колечко копченой колбасы.
But most of the Russians have long since parted with whatever things they had.	Но почти все русские давно уже променяли все, что у них было.

Now they wear only the most pitiful clothing, and try to exchange little carvings and objects that they have made out of shell fragments and copper driving bands.	Теперь они одеты в жалкие отрепья и предлагают на обмен только мелкие безделушки, которые они режут из дерева или же мастерят из осколков и медных поясков от снарядов.
Of course, they don't get much for such things, though they may have taken immense pains with them- they go for a slice or two of bread.	Конечно, за эти вещицы много не получишь, хотя на них потрачено немало труда, - в последнее время пленные стали отдавать их за несколько ломтей хлеба.
Our peasants are hard and cunning when they bargain.	Наши крестьяне прижимисты и хитры, они умеют торговаться.
They hold the piece of bread or sausage right under the nose of the Russian till he grows pale with greed and his eyes bulge and then he will give anything for it.	Вынув кусок хлеба или колбасы, они до тех пор держат его у самого носа пленного, пока тот не побледнеет и не закатит глаза от соблазна. Тогда ему уже все равно.
The peasants wrap up their booty with the utmost solemnity, and then get out their big pocket knives, and slowly and deliberately cut off a slice of bread for themselves from their supply and with every mouthful take a piece of the good tough sausage and so reward themselves with a good feed.	А они прибирают подальше свою добычу, медленно, с той обстоятельностью в движениях, которая свойственна крестьянам, затем вынимают большие перочинные ножи, неторопливо, степенно отрезают себе из своих запасов краюху хлеба и, как бы вознаграждая себя, начинают уминать ее, заедая каждый кусок кружочком твердой, аппетитной колбасы.
It is distressing to watch them take their afternoon meal thus; one would like to crack them over their thick pates.	Когда видишь, как они чревоугодничают, начинаешь ощущать раздражение, желание бить их по твердым лбам.
They rarely give anything away. How little we understand one another.	Они редко делятся с товарищами: мы слишком мало знакомы друг с другом.
I am often on guard over the Russians.	Я часто стою на посту возле лагеря русских.
In the darkness one sees their forms move like sick storks, like great birds.	В темноте их фигуры движутся как больные аисты, как огромные птицы.
They come close up to the wire fence and lean their faces against it; their fingers hook round the mesh.	Они подходят к самой ограде и прижимаются к ней лицом, вцепившись пальцами в проволоку сетки.
Often many stand side by side, and breathe the wind that comes down from the moors and the forest.	Нередко они стоят большими группами. Они дышат запахами, которые приносит ветер из степи и из лесов.
They rarely speak and then only a few words.	Г оворят они редко, а если и скажут что-нибудь, то всего лишь несколько слов.
They are more human and more brotherly towards one another, it seems to me, than we are.	Они относятся друг к другу более человечно и, как мне кажется, как-то более побратски, чем мы в нашем лагере.
But perhaps that is merely because they feel themselves to be more unfortunate than us.	Быть может, это только оттого, что они чувствуют себя более несчастными, чем мы.
Anyway the war is over so far as they are concerned.	Впрочем, для них война ведь уже кончилась.
But to wait for dysentery is not much of a life either.	Однако сидеть и ждать, пока ты заболеешь кровавым поносом, - это, конечно, тоже не жизнь.

The Territorials who are in charge of them say that they were much more lively at first.	Ополченцы из лагерной охраны рассказывают, что вначале пленные не были такими вялыми.
They used to have intrigues among themselves, as always happens, and it would often come to blows and knives.	В лагере, как это обычно бывает, было много случаев мужеложства, и, судя по рассказам, на этой почве пленные нередко пускали в ход кулаки и ножи.
But now they are quite apathetic and listless; most of them do not masturbate any more, they are so feeble, though otherwise things come to such a pass that whole huts full of them do it.	Теперь они совсем отупели и стали ко всему безразличными, большинство из них даже перестало заниматься онанизмом, так они ослабели, - хотя вообще в лагерях дело зачастую доходит до того, что люди делают это сообща, всем бараком.
They stand at the wire fence; sometimes one goes away and then another at once takes his place in the line.	Они стоят у ограды, порой кто-нибудь из них выходит из ряда и бредет прочь; тогда на его месте вскоре появляется другой.
Most of them are silent; occasionally one begs a cigarette butt.	Большинство молчит; лишь некоторые выпрашивают окурки.
I see their dark forms, their beards move in the wind.	Я вижу их темные фигуры. Их бороды развеваются на ветру.
I know nothing of them except that they are prisoners; and that is exactly what troubles me.	Я ничего о них не знаю, кроме того, что они пленные, и именно это приводит меня в смятение.
Their life is obscure and guiltless;-if I could know more of them, what their names are, how they live, what they are waiting for, what are their burdens, then my emotion would have an object and might become sympathy.	Это безымянные существа, не знающие за собой вины; если бы я знал о них больше, - как их зовут, как они живут, чего они ожидают, что их гнетет, -тогда мое смятение относилось бы к чему-нибудь определенному и могло бы перейти в сострадание.
But as it is I perceive behind them only the suffering of the creature, the awful melancholy of life and the pitilessness of men.	А сейчас я вижу за ними лишь боль живой плоти, ужасающую беспросветность жизни и безжалостную жестокость людей.
A word of command has made these silent figures our enemies; a word of command might transform them into our friends.	Чей-то приказ превратил эти безмолвные фигуры в наших врагов; другой приказ мог бы превратить их в наших друзей.
At some table a document is signed by some persons whom none of us knows, and then for years together that very crime on which formerly the world's condemnation and severest penalty fall, becomes our highest aim.	Какие-то люди, которых никто из нас не знает, сели где-то за стол и подписали документ, и вот в течение нескольких лет мы видим нашу высшую цель в том, что род человеческий обычно клеймит презрением и за что он карает самой тяжкой карой.
But who can draw such a distinction when he looks at these quiet men with their childlike faces and apostles' beards.	Кто же из нас сумел бы теперь увидеть врагов в этих смирных людях с их детскими лицами и с бородами апостолов?
Any non-commissioned officer is more of an enemy to a recruit, any schoolmaster to a pupil, than they are to us.	Каждый унтер по отношению к своим новобранцам, каждый классный наставник по отношению к своим ученикам является гораздо более худшим врагом, чем они по отношению к нам.
And yet we would shoot at them again and they at us if they were free.	И все же, если бы они были сейчас на свободе, мы снова стали бы стрелять в них, а они в нас.