Гарриет Бичер-Стоу - Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Гарриет Бичер-Стоу - Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Гарриет Бичер-Стоу - Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Гарриет Бичер-Стоу, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Роман известной американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу (1811–1896) «Хижина дяди Тома» появился отдельным изданием в 1852 году, когда борьба против рабства стала уже настоятельной необходимостью и, по словам президента Линкольна, была одной из причин «большой войны» — вооруженного столкновения между Севером и Югом за освобождение негритянского населения.
Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Гарриет Бичер-Стоу
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Нам кажется, что мы еще услышим об этом смелом и мужественном человеке, который, несомненно, заставит говорить о себе.
designs, and founded for us a nation by them? "In these days, a nation is born in a day. A nation starts, now, with all the great problems of republican life and civilization wrought out to its hand;-it has not to discover, but only to apply. Let us, then, all take hold together, with all our might, and see what we can do with this new enterprise, and the whole splendid continent of Africa opens before us and our children. Our nation shall roll the tide of civilization and Christianity along its shores, and plant there mighty republics, that, growing with the rapidity of tropical vegetation, shall be for all coming ages. "Do you say that I am deserting my enslaved brethren? I think not. If I forget them one hour, one moment of my life, so may God forget me! But, what can I do for them, here? Can I break their chains? No, not as an individual; but, let me go and form part of a nation, which shall have a voice in the councils of nations, and then we can speak. A nation has a right to argue, remonstrate, implore, and present the cause of its race,-which an individual has not. "If Europe ever becomes a grand council of free nations,-as I trust in God it will,-if, there, serfdom, and all unjust and oppressive social inequalities, are done away; and if they, as France and England have done, acknowledge our position,-then, in the great congress of nations, we will make our appeal, and present the cause of our enslaved and suffering race; and it cannot be that free, enlightened America will not then desire to wipe from her escutcheon that bar sinister which disgraces her among nations, and is as truly a curse to her as to the enslaved. "But, you will tell me, our race have equal rights to mingle in the American republic as the Irishman, the German, the Swede. Granted, they have. We ought to be free to meet and mingle,-to rise by our individual worth, without any consideration of caste or color; and they who deny us this right are false to their own professed principles of human equality. We ought, in particular, to be allowed here. We have more than the rights of common men;-we have the claim of an injured race for reparation. But, then, I do not want it; I want a country, a nation, of my own. I think that the African race has peculiarities, yet to be unfolded in the light of civilization and Christianity, which, if not the same with those of the Anglo-Saxon, may prove to be, morally, of even a higher type. "To the
Anglo-Saxon race has been intrusted the destinies of the world, during its pioneer period of struggle and conflict. To that mission its stern, inflexible, energetic elements, were well adapted; but, as a Christian, I look for another era to arise. On its borders I trust we stand; and the throes that now convulse the nations are, to my hope, but the birth-pangs of an hour of universal peace and brotherhood. "I trust that the development of Africa is to be essentially a Christian one. If not a dominant
| and commanding race, they are, at least, an affectionate, magnanimous, and forgiving one. Having been called in the furnace of injustice and oppression, they have need to bind closer to their hearts that sublime doctrine of love and forgiveness, through which alone they are to conquer, which it is to be their mission to spread over the continent of Africa. "In myself, I confess, I am feeble for this,-full half the blood in my veins is the hot and hasty Saxon; but I have an eloquent preacher of the Gospel ever by my side, in the person of my beautiful wife. When I wander, her gentler spirit ever restores me, and keeps before my eyes the Christian calling and mission of our race. As a Christian patriot, as a teacher of Christianity, I go to my country,-my chosen, my glorious Africa!-and to her, in my heart, I sometimes apply those splendid words of prophecy: 'Whereas thou hast been forsaken and hated, so that no man went through thee; I will make thee an eternal excellence, a joy of many generations!' "You will call me an enthusiast: you will tell me that I have not well considered what I am undertaking. But I have considered, and counted the cost. I go to Liberia, not as an Elysium of romance, but as to a field of work. I expect to work with both hands,-to work hard; to work against all sorts of difficulties and discouragements; and to work till I die. This is what I go for; and in this I am quite sure I shall not be disappointed. "Whatever you may think of my determination, do not divorce me from your confidence; and think that, in whatever I do, I act with a heart wholly given to my people. "GEORGE HARRIS." George, with his wife, children, sister and mother, embarked for Africa, some few weeks after. | |
| If we are not mistaken, the world will yet hear from him there. | Об остальных действующих лицах нашего повествования нам больше нечего рассказать. Впрочем, еще несколько слов о мисс Офелии и Топси, а затем мы всю прощальную главу посвятим Джорджу Шельби. |
| Of our other characters we have nothing very particular to write, except a word relating to Miss Ophelia and Topsy, and a farewell chapter, which we shall dedicate to George Shelby. | Мисс Офелия увезла Топси с собой в Вермонт. Ее друзья и родные в первую минуту решили, что маленькая негритянка была столь же странным, сколь и лишним добавлением к штату их дома, и без того достаточно хорошо обслуживаемого. Но Топси очень быстро завоевала расположение не только всей семьи, но и ближайших соседей. |
| Miss Ophelia took Topsy home to Vermont with her, much to the surprise of the grave deliberative body whom a New Englander recognizes under the term "Our folks." "Our folks," at first, thought it an odd and unnecessary addition to their well-trained domestic establishment; but, so thoroughly efficient was Miss Ophelia in her conscientious endeavor to do her duty by her ?l?ve, that the child rapidly grew in grace and in favor with the family and neighborhood. | Когда она выросла, ее деятельный ум, энергия и живость, делавшие ее в детстве таким непоседливым озорным ребенком, нашли себе благородное применение: она занялась обучением и воспитанием детей своего народа. |
| At the age of womanhood, she was, by her own request, baptized, and became a member of the Christian church in the place; and showed so much intelligence, activity and zeal, and desire to do good in the world, that she was at last recommended, and approved as a missionary to one of the stations in Africa; and we have heard that the same activity and ingenuity which, when a child, made her so multiform and restless in her developments, is now employed, in a safer and wholesomer manner, in teaching the children of her own country. | Возможно, что некоторые читатели будут рады узнать, что госпоже де Ту после долгих поисков удалось напасть на след сына Касси. |
| P.S.-It will be a satisfaction to some mother, also, to state, that some inquiries, which were set on foot by Madame de Thoux, have resulted recently in the discovery of Cassy's son. | Это был высокий, стройный и очень энергичный человек. Как выяснилось, ему удалось бежать несколькими годами раньше матери. Он нашел приют на Севере у добрых и отзывчивых людей, постаравшихся дать ему образование. |
| Being a young man of energy, he had escaped, some years before his mother, and been received and educated by friends of the oppressed in the north. | В ближайшем будущем он собирается последовать за своими родными в Африку. |
| He will soon follow his family to Africa. | Глава XLIV |
| CHAPTER XLIV | Освободитель |
| The Liberator | Джордж Шельби только коротко сообщил матери о дне своего предполагаемого возвращения. |
| George Shelby had written to his mother merely a line, stating the day that she might expect him home. | У него не хватило мужества рассказать ей в письме о страшной сцене смерти, свидетелем которой он был. |
| Of the death scene of his old friend he had not the heart to write. | Несколько раз брался он за перо, но даже при одном воспоминании у него захватывало дух. Каждый раз он в конце концов рвал в клочья начатое письмо и выбегал на улицу, ища успокоения. |
| He had tried several times, and only succeeded in half choking himself; and invariably finished by tearing up the paper, wiping his eyes, and rushing somewhere to get quiet. | В тот день, когда ожидали возвращения молодого хозяина, весь дом находился в праздничном возбуждении. |
| There was a pleased bustle all though the Shelby mansion, that day, in expectation of the arrival of young Mas'r George. | Миссис Шельби сидела в гостиной. Горевший в камине яркий огонь разгонял последние остатки осенней сырости. |
| Mrs. Shelby was seated in her comfortable parlor, where a cheerful hickory fire was dispelling the chill of the late autumn evening. | На столе, накрытом к ужину, сверкала богатая посуда и всеми цветами радуги отливал граненый хрусталь. Всем убранством руководила тетушка Хлоя. |
| A supper-table, glittering with plate and cut glass, was set out, on whose arrangements our former friend, old Chloe, was presiding. | На ней было новое коленкоровое платье, белоснежный передник и туго накрахмаленный тюрбан. Ее черное, словно полированное лицо излучало радость. Она нарочито медленно накрывала на стол, задерживаясь на всевозможных мелочах, ища предлога подольше поболтать с хозяйкой. |
| Arrayed in a new calico dress, with clean, white apron, and high, well-starched turban, her black polished face glowing with satisfaction, she lingered, with needless punctiliousness, around the arrangements of the table, merely as an excuse for talking a little to her mistress. | - О, как хорошо ему будет здесь! - говорила она. -Я поставлю его прибор сюда, на его любимое место, поближе к огню. |
| "Laws, now! won't it look natural to him?" she said. "Thar,-I set his plate just whar he likes it round by the fire. | Мастер Джордж всегда любит сидеть в тепле... Вот так дело! Почему это Сэлли не достала парадный чайник, тот маленький, который мастер Джордж подарил миссис к Рождеству? |
| Mas'r George allers wants de warm seat. O, go way!-why didn't Sally get out de best tea-pot,-de little new one, Mas'r George got for Missis, Christmas? | Я возьму его из буфета... Получила ли миссис известия от мастера Джорджа? - решилась она наконец спросить. |
| I'll have it out! And Missis has heard from Mas'r George?" she said, inquiringly. | - Да, Хлоя, получила. Всего одну строчку: он сообщил о дне своего приезда. |
| "Yes, Chloe; but only a line, just to say he would be home tonight, if he could,-that's all." | - И ни слова о моем бедном старике?! -проговорила Хлоя, переворачивая чашки. |
| "Didn't say nothin' 'bout my old man, s'pose?" said Chloe, still fidgeting with the tea-cups. | - Нет, Хлоя. |
| "No, he didn't. He did not speak of anything, Chloe. | Он пишет, что все расскажет сам. |
| He said he would tell all, when he got home." | - Как это похоже на мастера Джорджа! |
| "Jes like Mas'r George,-he's allers so ferce for tellin' everything hisself. | Он всегда любит все сам рассказывать. |
| I allers minded dat ar in Mas'r George. | С ним постоянно так... По правде сказать, я никак не пойму, как это белые умудряются так много писать! Так трудно писать, и столько на это нужно времени... |
| Don't see, for my part, how white people gen'lly can bar to hev to write things much as they do, writin' 's such slow, oneasy kind o' work." | Миссис Шельби улыбнулась. |
| Mrs. Shelby smiled. | - Я думаю, что дорогой мой старик не узнает ребят... Особенно малютку... О, она теперь совсем большая, и добрая, и хорошенькая-хорошенькая! |
| "I'm a thinkin' my old man won't know de boys and de baby. Lor'! she's de biggest gal, now,-good she is, too, and peart, Polly is. | Она осталась дома, чтобы приглядеть за пирогом. |
| She's out to the house, now, watchin' de hoe-cake. | Я испекла тот самый пирог, который он так любит. |
| I 's got jist de very pattern my old man liked so much, a bakin'. | И чтоб зарумянился как следует... точь-в-точь как в то утро, когда его увезли. |
| Jist sich as I gin him the mornin' he was took off. | О господи, как тяжко мне было в то утро! |
| Lord bless us! how I felt, dat ar morning!" | Миссис Шельби вздохнула. У нее на сердце лежала какая-то тяжесть. |
| Mrs. Shelby sighed, and felt a heavy weight on her heart, at this allusion. | Беспокойство владело ею с той самой минуты, как она получила письмо от сына. Она чуяла недоброе за этой завесой молчания. |
| She had felt uneasy, ever since she received her son's letter, lest something should prove to be hidden behind the veil of silence which he had drawn. | - Миссис сохранила денежные бумажки? - с беспокойством спросила Хлоя. |
| "Missis has got dem bills?" said Chloe, anxiously. | - Да, Хлоя. |
| "Yes, Chloe." | - Мне хотелось бы показать ему те самые бумажки, те самые, что мне дал фабрикант. |
| "'Cause I wants to show my old man dem very bills de perfectioner gave me. | "Хлоя, - сказал он мне, - я желал бы, чтобы ты осталась у меня". - |
| 'And,' say he, 'Chloe, I wish you'd stay longer.' | "Благодарю вас, хозяин, - ответила я ему, - но скоро приезжает мой бедный старик, да и миссис стало трудно обходиться без меня". |
| 'Thank you, Mas'r,' says I, 'I would, only my old man's coming home, and Missis,-she can't do without me no longer.' | Вот так я и сказала ему! |
| There's jist what I telled him. Berry nice man, dat Mas'r Jones was." Chloe had pertinaciously insisted that the very bills in which her wages had been paid should be preserved, to show her husband, in memorial of her capability. And Mrs. Shelby had readily consented to humor her in the request. | Он совсем не знает Полли, мой старик... Нет, совсем не знает, - продолжала Хлоя. - Вот уж пять лет прошло, как его увезли... Полли была еще совсем маленькая, даже на ножках еще плохо стояла. |
| "He won't know Polly,-my old man won't. Laws, it's five year since they tuck him! She was a baby den,-couldn't but jist stand. | Помните, как он все боялся, что она упадет, когда она пробовала ходить? |
| Remember how tickled he used to be, cause she would keep a fallin' over, when she sot out to walk. | Бедный мой муж! |
| Laws a me!" | Послышался стук колес. |
| The rattling of wheels now was heard. | - Мастер Джордж! - И Хлоя ринулась к окну. |
| "Mas'r George!" said Aunt Chloe, starting to the window. | Миссис Шельби поспешила к входным дверям. Она обняла своего сына. |
| Mrs. Shelby ran to the entry door, and was folded in the arms of her son. | Неподвижная, у окна, Хлоя старалась взором проникнуть сквозь ночной мрак. |
| Aunt Chloe stood anxiously straining her eyes out into the darkness. | Джордж вошел в комнату и направился к Хлое. - Бедная моя тетушка Хлоя! - проговорил он с волнением и обеими руками сжал ее черную руку. - Я бы пожертвовал всем своим состоянием, лишь бы привезти его с собой. Но он ушел в лучший мир... |
| "O, poor Aunt Chloe!" said George, stopping compassionately, and taking her hard, black hand between both his; "I'd have given all my fortune to have brought him with me, but he's gone to a better country." | Крик боли вырвался у миссис Шельби. Хлоя молчала. |
| There was a passionate exclamation from Mrs. Shelby, but Aunt Chloe said nothing. | Все вошли в столовую. |
| The party entered the supper-room. | Деньги Хлои все еще лежали на столе. |
| The money, of which Chloe was so proud, was still lying on the table. | - Вот! - сказала она, собрав бумажки и трясущейся рукой протягивая своей хозяйке всю пачку. - Нет больше надобности ни глядеть на них, ни говорить... Я знала, что так будет... продан и убит на этих страшных плантациях... |
| "Thar," said she, gathering it up, and holding it, with a trembling hand, to her mistress, "don't never want to see nor hear on 't again. Jist as I knew 't would be,-sold, and murdered on dem ar' old plantations!" | Хлоя повернулась и вышла из комнаты. |
| Chloe turned, and was walking proudly out of the room. | Миссис Шельби бросилась за ней, взяла ее за руку и, усадив на стул, села рядом. |
| Mrs. Shelby followed her softly, and took one of her hands, drew her down into a chair, and sat down by her. | - Бедная моя Хлоя! |
| "My poor, good Chloe!" said she. | Хлоя припала к плечу миссис Шельби и зарыдала. |
| Chloe leaned her head on her mistress' shoulder, and sobbed out, | - О миссис, простите меня! Сердце мое разрывается, вот и все! |
| "O Missis! 'scuse me, my heart's broke,-dat's all!" | - Я понимаю, Хлоя, - проговорила миссис Шельби, сама заливаясь слезами. - Мне нечем утешить тебя... Время, быть может, заживит твои раны. |
| "I know it is," said Mrs. Shelby, as her tears fell fast; "and I cannot heal it, but Jesus can. He healeth the broken hearted, and bindeth up their wounds." | Несколько минут в комнате царила тишина, прерываемая только рыданиями несчастной женщины. |
| There was a silence for some time, and all wept together. | Подошел Джордж и, сев подле бедной негритянки, описал сцену смерти, свидетелем которой ему пришлось быть. Он повторил ей все слова любви и нежной заботы, которые умирающий просил передать ей. |
| At last, George, sitting down beside the mourner, took her hand, and, with simple pathos, repeated the triumphant scene of her husband's death, and his last messages of love. | Прошел месяц. Все невольники, работавшие в поместье Шельби, собрались в большой гостиной, чтобы выслушать какое-то сообщение молодого хозяина. |
| About a month after this, one morning, all the servants of the Shelby estate were convened together in the great hall that ran through the house, to hear a few words from their young master. | Каково же было их удивление, когда он появился, неся в руках целую кипу бумаг; это были акты, удостоверявшие, что все они отпущены на свободу. Он прочел вслух каждую бумагу в отдельности и вручил акты рабам. Послышались рыдания, крики восторга. |
| To the surprise of all, he appeared among them with a bundle of papers in his hand, containing a certificate of freedom to every one on the place, which he read successively, and presented, amid the sobs and tears and shouts of all present. | Но многие из собравшихся стали просить, чтобы их не прогоняли. Они столпились вокруг Джорджа, стараясь вернуть ему полученные документы. |
| Many, however, pressed around him, earnestly begging him not to send them away; and, with anxious faces, tendering back their free papers. | - Нам не нужна бо?льшая свобода, чем та, которой мы пользуемся сейчас. |
| "We don't want to be no freer than we are. We's allers had all we wanted. | Мы не желаем покинуть этот старый дом, и молодого хозяина, и хозяйку! |
| We don't want to leave de ole place, and Mas'r and Missis, and de rest!" | - Дорогие друзья, - начал Джордж, как только ему удалось добиться хотя бы некоторой тишины, -вам незачем покидать меня. |
| "My good friends," said George, as soon as he could get a silence, "there'll be no need for you to leave me. The place wants as many hands to work it as it did before. We need the same about the house that we did before. | Но все вы: и мужчины и женщины, - вы свободны. |
| But, you are now free men and free women. | За работу я буду платить вам жалованье, о размерах которого мы условимся. |
| I shall pay you wages for your work, such as we shall agree on. | Если я умру или разорюсь - а ведь это всегда может случиться, - у вас будет то преимущество, что ни описать вас, ни продать никто не будет иметь права. |
| The advantage is, that in case of my getting in debt, or dying,-things that might happen,-you cannot now be taken up and sold. | Я останусь на ферме и научу вас - на это понадобится, должно быть, известное время -пользоваться правами свободного человека. |
| I expect to carry on the estate, and to teach you what, perhaps, it will take you some time to learn,-how to use the rights I give you as free men and women. | Я твердо верю, что я смогу выполнить мою задачу до конца. Все негры продолжали толпиться вокруг Джорджа. Старые и молодые, они осыпали его выражениями благодарности. Им трудно было поверить тому, что отныне они в самом деле свободные люди. |
| I expect you to be good, and willing to learn; and I trust in God that I shall be faithful, and willing to teach. And now, my friends, look up, and thank God for the blessing of freedom." An aged, partriarchal negro, who had grown gray and blind on the estate, now rose, and, lifting his trembling hand said, "Let us give thanks unto the Lord!" As all kneeled by one consent, a more touching and hearty Te Deum never ascended to heaven, though borne on the peal of organ, bell and cannon, than came from that honest old heart. On rising, another struck up a Methodist hymn, of which the burden was, "The year of Jubilee is come,- Return, ye ransomed sinners, home." | - Еще одно слово, - сказал Джордж, когда шум затих. - Вы, конечно, помните нашего старого друга, славного дядю Тома? |
| "One thing more," said George, as he stopped the congratulations of the throng; "you all remember our good old Uncle Tom?" | В кратких, но выразительных словах он рассказал о его смерти и передал приветы, которые послал с ним дядя Том. Затем он добавил: |
| George here gave a short narration of the scene of his death, and of his loving farewell to all on the place, and added, | - На его могиле, друзья, я поклялся, что никогда не буду владеть ни единым рабом, если у меня будет возможность освободить его... И что никто по моей вине не подвергнется опасности быть оторванным от своего домашнего очага, от своей семьи и умереть, как умер Том, где-то на дальней плантации... Друзья мои! |
| "It was on his grave, my friends, that I resolved, before God, that I would never own another slave, while it was possible to free him; that nobody, through me, should ever run the risk of being parted from home and friends, and dying on a lonely plantation, as he died. | Наслаждаясь свободой, помните, что вашей свободой вы обязаны этому прекрасному человеку, и постарайтесь отблагодарить его, окружив заботой и любовью жену его и детей. |
| So, when you rejoice in your freedom, think that you owe it to that good old soul, and pay it back in kindness to his wife and children. | Вспоминайте о том, что вы свободны, всякий раз, когда пройдете мимо его хижины. Пусть она напоминает вам и о том, каким он был, и, следуя его примеру, будьте честными, хорошими людьми! |
| Think of your freedom, every time you see UNCLE TOM'S CABIN; and let it be a memorial to put you all in mind to follow in his steps, and be honest and faithful and Christian as he was." | Глава XLV |
| CHAPTER XLV | В заключение - еще несколько слов |
| Concluding Remarks | Много раз к автору этой книги обращались с вопросом: взята ли описываемая им история из действительной жизни? На этот вопрос мы не можем не ответить. |
| The writer has often been inquired of, by correspondents from different parts of the country, whether this narrative is a true one; and to these inquiries she will give one general answer. | Все эпизоды, вошедшие в повесть, имели место в действительности и тщательно проверены. Свидетелем одних был сам автор, о других ему рассказали близкие его друзья. |
| The separate incidents that compose the narrative are, to a very great extent, authentic, occurring, many of them, either under her own observation, or that of her personal friends. | Все характеры, все образы - точное воспроизведение их живых прототипов. Даже слова, вложенные в уста героев, были на самом деле ими произнесены, и мы постарались передать их с предельной точностью. |
| She or her friends have observed characters the counterpart of almost all that are here introduced; and many of the sayings are word for word as heard herself, or reported to her. | Элиза, например, портрет с натуры. |
| The personal appearance of Eliza, the character ascribed to her, are sketches drawn from life. | Материалом для создания этого образа автору послужила широко известная история матери, которая ради спасения своего ребенка переправилась по движущемуся льду через Огайо. |
| The incorruptible fidelity, piety and honesty, of Uncle Tom, had more than one development, to her personal knowledge. Some of the most deeply tragic and romantic, some of the most terrible incidents, have also their parallels in reality. The incident of the mother's crossing the Ohio river on the ice is a well-known fact. | Один из братьев автора книги, служащий торгового дома в Новом Орлеане, рассказал историю старухи Прю и нарисовал портрет Легри, на плантации которого ему пришлось побывать. |
| The story of "old Prue," in the second volume, was an incident that fell under the personal observation of a brother of the writer, then collecting-clerk to a large mercantile house, in New Orleans. From the same source was derived the character of the planter Legree. Of him her brother thus wrote, speaking of visiting his plantation, on a collecting tour; | "Он дал мне пощупать свой кулак, напоминавший кузнечный молот, и хвастал, что кожа на нем затвердела от ударов, которыми он награждал своих рабов. |
| "He actually made me feel of his fist, which was like a blacksmith's hammer, or a nodule of iron, telling me that it was 'calloused with knocking down niggers.' | Покинув его дом, - сообщал в одном из своих писем брат автора, - я вздохнул с облегчением, будто вырвался из пещеры людоеда". |
| When I left the plantation, I drew a long breath, and felt as if I had escaped from an ogre's den." | Что касается мрачной судьбы Тома, то, увы, подобных примеров в нашей стране множество. Имеется немало свидетелей, могущих подтвердить правдивость наших слов. |
| That the tragical fate of Tom, also, has too many times had its parallel, there are living witnesses, all over our land, to testify. | Если вспомнить, что в Южных штатах существует закон, согласно которому показания темнокожего против белого на суде не считаются действительными, легко себе представить, сколько омерзительных преступлений ежедневно и совершенно безнаказанно совершается в нашей "демократической" стране. |
| Let it be remembered that in all southern states it is a principle of jurisprudence that no person of colored lineage can testify in a suit against a white, and it will be easy to see that such a case may occur, wherever there is a man whose passions outweigh his interests, and a slave who has manhood or principle enough to resist his will. There is, actually, nothing to protect the slave's life, but the character of the master. Facts too shocking to be contemplated occasionally force their way to the public ear, and the comment that one often hears made on them is more shocking than the thing itself. It is said, "Very likely such cases may now and then occur, but they are no sample of general practice." If the laws of New England were so arranged that a master could now and then torture an apprentice to death, would it be received with equal composure? Would it be said, "These cases are rare, and no samples of general practice"? This injustice is an inherent one in the slave system,-it cannot exist without it. The public and shameless sale of beautiful mulatto and quadroon girls has acquired a notoriety, from the incidents following the capture of the Pearl. | Скандальную огласку получила история захвата корабля "Жемчужина", когда несколько красивых девушек, мулаток и квартеронок, пытавшихся бежать из Колумбийского округа, были публично проданы с торгов. |
| We extract the following from the speech of Hon. Horace Mann, one of the legal counsel for the defendants in that case. | Предоставим слово почтенному Горацию Манну, адвокату, выступавшему в их защиту: |
| He says: "In that company of seventy-six persons, who attempted, in 1848, to escape from the District of Columbia in the schooner Pearl, and whose officers I assisted in defending, there were several young and healthy girls, who had those peculiar attractions of form and feature which connoisseurs prize so highly. | "В числе шестидесяти шести лиц, пытавшихся в 1848 году бежать на шхуне "Жемчужина", находилось несколько красивых молодых девушек. |
| Elizabeth Russel was one of them. | Среди них и была некая Элизабет Руссель. |
| She immediately fell into the slave-trader's fangs, and was doomed for the New Orleans market. | Она вскоре попала в руки работорговца и должна была быть выставлена на продажу на невольничьем рынке в Новом Орлеане. |
| The hearts of those that saw her were touched with pity for her fate. | Видевшие эту девушку рассказывали, что сердце разрывалось от жалости к ней. |
| They offered eighteen hundred dollars to redeem her; and some there were who offered to give, that would not have much left after the gift; but the fiend of a slave-trader was inexorable. She was despatched to New Orleans; but, when about half way there, God had mercy on her, and smote her with death. | Ее пытались выкупить, но проклятый торговец был неумолим и отправил ее в Новый Орлеан. Судьба сжалилась над ней: она умерла в пути. |
| There were two girls named Edmundson in the same company. | В этой партии были еще две девушки, по фамилии Эдмондо. |
| When about to be sent to the same market, an older sister went to the shambles, to plead with the wretch who owned them, for the love of God, to spare his victims. | Когда их собирались отправить на аукцион, к месту, где они были выставлены, прибежала их старшая сестра. Она заклинала негодяя торговца пожалеть несчастных. |
| He bantered her, telling what fine dresses and fine furniture they would have. 'Yes,' she said, 'that may do very well in this life, but what will become of them in the next?' | Он грубо посмеялся над ее мольбами и ответил, что им будет очень хорошо: у них будут нарядные платья и украшения. |
| They too were sent to New Orleans; but were afterwards redeemed, at an enormous ransom, and brought back." | Обе девушки были также отправлены в Новый Орлеан". |
| Is it not plain, from this, that the histories of Emmeline and Cassy may have many counterparts? | Можно ли после этого подвергнуть сомнению рассказ о Касси и Эмелине? |
| Justice, too, obliges the author to state that the fairness of mind and generosity attributed to St. Clare are not without a parallel, as the following anecdote will show. A few years since, a young southern gentleman was in Cincinnati, with a favorite servant, who had been his personal attendant from a boy. | Во избежание упрека в несправедливости нельзя не упомянуть о том, что среди владельцев подчас встречаются и великодушные люди, подобные Сен-Клеру. |
| The young man took advantage of this opportunity to secure his own freedom, and fled to the protection of a Quaker, who was quite noted in affairs of this kind. | Но, увы, встречаются они очень редко. |
| The owner was exceedingly indignant. | В течение долгих лет автор избегал даже в разговорах касаться темы рабства. |
| He had always treated the slave with such indulgence, and his confidence in his affection was such, that he believed he must have been practised upon to induce him to revolt from him. He visited the Quaker, in high anger; but, being possessed of uncommon candor and fairness, was soon quieted by his arguments and representations. It was a side of the subject which he never had heard,-never had thought on; and he immediately told the Quaker that, if his slave would, to his own face, say that it was his desire to be free, he would liberate him. An interview was forthwith procured, and Nathan was asked by his young master whether he had ever had any reason to complain of his treatment, in any respect. "No, Mas'r," said Nathan; "you've always been good to me." "Well, then, why do you want to leave me?" "Mas'r may die, and then who get me?-I'd rather be a free man." After some deliberation, the young master replied, "Nathan, in your place, I think I should feel very much so, myself. You are free." He immediately made him out free papers; deposited a sum of money in the hands of the Quaker, to be judiciously used in assisting him to start in life, and left a very sensible and kind letter of advice to the young man. That letter was for some time in the writer's hands. The author hopes she has done justice to that nobility, generosity, and humanity, which in many cases characterize individuals at the South. Such instances save us from utter despair of our kind. But, she asks any person, who knows the world, are such characters common, anywhere? | Это был слишком больной вопрос. |
| For many years of her life, the author avoided all reading upon or allusion to the subject of slavery, considering it as too painful to be inquired into, and one which advancing light and civilization would certainly live down. | Автор тешил себя надеждой, что рост цивилизации быстро положит конец бесправному положению негров в Америке. |
| But, since the legislative act of 1850, when she heard, with perfect surprise and consternation, Christian and humane people actually recommending the remanding escaped fugitives into slavery, as a duty binding on good citizens,-when she heard, on all hands, from kind, compassionate and estimable people, in the free states of the North, deliberations and discussions as to what Christian duty could be on this head,-she could only think, These men and Christians cannot know what slavery is; if they did, such a question could never be open for discussion. And from this arose a desire to exhibit it in a living dramatic reality. | Но с момента опубликования закона 1850 года, когда стало известно, что правительство страны, считающей себя прогрессивной и гуманной, вменяет гражданам в обязанность задерживать и возвращать беглых рабов их владельцам, с того момента, когда почтенные "представители народа", считающиеся в частной жизни добрыми и даже отзывчивыми людьми, обсуждали этот законодательный акт с "нравственной и религиозной точки зрения", - автор сказал себе: "Нет, эти люди не знают, что такое рабство". |
| She has endeavored to show it fairly, in its best and its worst phases. | С этой минуты у автора была лишь одна цель: изобразить рабство наиболее правдиво и достаточно ярко. |
| In its best aspect, she has, perhaps, been successful; but, oh! who shall say what yet remains untold in that valley and shadow of death, that lies the other side? | Автору кажется, что ему удалось достаточно ярко изобразить наиболее сносные условия жизни рабов у некоторых владельцев. |
| To you, generous, noble-minded men and women, of the South,-you, whose virtue, and magnanimity and purity of character, are the greater for the severer trial it has encountered,-to you is her appeal. | Но кому под силу показать самое худшее?! |
| Have you not, in your own secret souls, in your own private conversings, felt that there are woes and evils, in this accursed system, far beyond what are here shadowed, or can be shadowed? | Кому под силу раскрыть все страшные тайны, весь ужас, скрывающийся во мраке этой чудовищной долины страданий? |
| Can it be otherwise? | Нарисованные нами картины - лишь бледные наброски по сравнению со страшной действительностью, порожденной проклятой системой рабства! |
| Is man ever a creature to be trusted with wholly irresponsible power? | Разве можно предоставить человеку полную и безответственную власть над другими людьми? |
| And does not the slave system, by denying the slave all legal right of testimony, make every individual owner an irresponsible despot? | А между тем закон, лишающий раба права давать показания на суде, превращает любого владельца в безответственного деспота. |
| Can anybody fail to make the inference what the practical result will be? | Ведь закон этот не лишает права даже самого подлого негодяя владеть рабами и распоряжаться их жизнью! |
| If there is, as we admit, a public sentiment among you, men of honor, justice and humanity, is there not also another kind of public sentiment among the ruffian, the brutal and debased? | И еще одно: разве вина в существовании этой системы падает только на жителей Юга? |
And cannot the ruffian, the brutal, the debased, by Нет, Северные штаты - "свободные штаты" -slave law, own just as many slaves as the best and поддерживали и защищали эту систему. purest?
Читать дальшеТёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты", Гарриет Бичер-Стоу
Книги похожие на "Хижина дяди Тома - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
