Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

3/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
60

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Большие надежды - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Чарльз Диккенс (1812–1870) — английский писатель, завоевавший мировую славу и необычайно популярный в России. Сложные сюжетные переплетения и глубокая эмоциональность присущи созданным Диккенсом произведениям. Роман "Большие надежды" — одна из жемчужин его творчества.

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Большие надежды - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I think I shall trade," said he, leaning back in his chair, "to the East Indies, for silks, shawls, spices, dyes, drugs, and precious woods. It's an interesting trade."	Я думаю, - сказал он, развалившись на стуле, -что скорей всего буду торговать с Ост-Индией. Шелк, шали, пряности, индиго, опиум, розовое дерево - интересные товары.
"And the profits are large?" said I.	- А прибыли большие? - спросил я.
"Tremendous!" said he.	- Громадные!
I wavered again, and began to think here were greater expectations than my own.	Меня опять взяли сомнения, и я уже решил было, что знадежды - не чета моим.
"I think I shall trade, also," said he, putting his thumbs in his waist-coat pockets, "to the West Indies, for sugar, tobacco, and rum.	- Кроме того, - сказал он, засунув большие пальцы в карманы жилета, - я думаю торговать и с Вест-Индией - покупать там сахар, табак и ром.
Also to Ceylon, specially for elephants' tusks."	И еще с Цейлоном, там слоновая кость.
"You will want a good many ships," said I.	- Тебе понадобится много кораблей, - заметил я.
"A perfect fleet," said he.	- Целый флот, - подтвердил он.
Quite overpowered by the magnificence of these transactions, I asked him where the ships he insured mostly traded to at present?	Подавленный грандиозным размахом этих торговых операций, я спросил, в какие страны по преимуществу ходят корабли, которые он сейчас страхует?
"I haven't begun insuring yet," he replied.	- Я еще не начал их страховать, - отвечал он.
"I am looking about me."	- Я пока присматриваюсь.
Somehow, that pursuit seemed more in keeping with Barnard's Inn. I said (in a tone of conviction),	Почему-то мне показалось, что такое занятие больше под стать Подворью Барнарда, и я с удовлетворением произнес:
"Ah-h!"	- А-а!
"Yes.	- Да.
I am in a counting-house, and looking about me."	Я работаю в конторе и присматриваюсь.
"Is a counting-house profitable?" I asked.	- А контора, это выгодно? - спросил я.
"To-do you mean to the young fellow who's in it?" he asked, in reply.	Он ответил вопросом: - Для кого? Для новичка, который в ней работает?
"Yes; to you."	- Да, для тебя.
"Why, n-no; not to me." He said this with the air of one carefully reckoning up and striking a balance.	- Н-нет, для меня - нет (прежде чем ответить, он, видимо, тщательно взвесил все доводы за и против).
"Not directly profitable.	Прямой выгоды я не получаю.
That is, it doesn't pay me anything, and I have to-keep myself."	То есть я хочу сказать, что мне ничего не платят, и я должен жить на свои средства.
This certainly had not a profitable appearance, and I shook my head as if I would imply that it would be difficult to lay by much accumulative capital from such a source of income.	Усмотреть здесь выгоду было действительно нелегко, и я покачал головой в знак того, что при таких доходах сколачивать капитал придется довольно долго.
"But the thing is," said Herbert Pocket, "that you look about you.	- Но ты не забудь, - сказал Герберт Покет, - я присматриваюсь.

That's the grand thing.	Это очень важно.
You are in a counting-house, you know, and you look about you."	Человек, понимаешь ли, сидит в конторе и присматривается.
It struck me as a singular implication that you couldn't be out of a counting-house, you know, and look about you; but I silently deferred to his experience.	Послушать его, так выходило, что если человек, понимаешь ли, не сидит в конторе, то он уже не может присматриваться; однако я положился на его опыт и промолчал.
"Then the time comes," said Herbert, "when you see your opening.	- А потом, в один прекрасный день, - продолжал Герберт, - тебе вдруг представляется блестящая возможность.
And you go in, and you swoop upon it and you make your capital, and then there you are!	Ты за нее хватаешься, наживаешь капитал, и дело в шляпе.
When you have once made your capital, you have nothing to do but employ it."	Раз капитал нажит, остается только пустить его в оборот.
This was very like his way of conducting that encounter in the garden; very like.	Это было очень похоже на то, как он вел себя во время нашей давнишней драки, очень похоже.
His manner of bearing his poverty, too, exactly corresponded to his manner of bearing that defeat.	И бедность свою он принимал в точности так же, как принял тогда свое поражение.
It seemed to me that he took all blows and buffets now with just the same air as he had taken mine then.	Очевидно, все пинки и удары в жизни он сносил столь же храбро, как те, которыми наградил его я.
It was evident that he had nothing around him but the simplest necessaries, for everything that I remarked upon turned out to have been sent in on my account from the coffee-house or somewhere else.	Было ясно, что у него нет ничего, кроме самого необходимого, - на что бы я ни обратил внимание, все оказывалось присланным сюда либо из трактира, либо еще откуда-нибудь - в честь моего приезда.
Yet, having already made his fortune in his own mind, he was so unassuming with it that I felt quite grateful to him for not being puffed up.	Однако, хотя мысленно Г ерберт уже нажил большое состояние, он вовсе им не кичился, и я даже почувствовал, что благодарен ему за такую скромность.
It was a pleasant addition to his naturally pleasant ways, and we got on famously.	Она была приятным дополнением к другим его приятным чертам, и мы с ним сразу отлично поладили.
In the evening we went out for a walk in the streets, and went half-price to the Theatre; and next day we went to church at Westminster Abbey, and in the afternoon we walked in the Parks; and I wondered who shod all the horses there, and wished Joe did.	Вечером мы прошлись по улицам и побывали за полцены в театре; на следующее утро сходили в Вестминстерское аббатство, а после обеда гуляли в парках, где я, глядя на множество лошадей, спросил себя, кто их всех кует, и пожалел, что не Джо.
On a moderate computation, it was many months, that Sunday, since I had left Joe and Biddy.	По самым скромным подсчетам прошло уже полгода, как я расстался с Бидди и Джо.
The space interposed between myself and them partook of that expansion, and our marshes were any distance off.	Такому странному впечатлению содействовало огромное расстояние, которое легло между нами, - болота наши отодвинулись куда-то за тридевять земель.

That I could have been at our old church in my old church-going clothes, on the very last Sunday that ever was, seemed a combination of impossibilities, geographical and social, solar and lunar.	То обстоятельство, что еще в прошлое воскресенье я был в нашей старой церкви и на мне было мое старое воскресное платье, казалось сплошной нелепостью с любой точки зрения -географической, общественной и просто человеческой.
Yet in the London streets so crowded with people and so brilliantly lighted in the dusk of evening, there were depressing hints of reproaches for that I had put the poor old kitchen at home so far away; and in the dead of night, the footsteps of some incapable impostor of a porter mooning about Barnard's Inn, under pretence of watching it, fell hollow on my heart.	А между тем на людных лондонских улицах, ярко освещенных в летние сумерки, мне слышались грустные упреки в том, что я оставил так далеко позади нашу бедную старую кухню; и глубокой ночью шаги бездельника сторожа, который слонялся по Подворью Барнарда, делая вид, что караулит его, глухо отдавались у меня в сердце.
On the Monday morning at a quarter before nine, Herbert went to the counting-house to report himself,-to look about him, too, I suppose,-and I bore him company.	В понедельник к девяти часам утра Герберт отправился в свою контору показаться, - а заодно, вероятно, и присмотреться, - и я пошел его проводить.
He was to come away in an hour or two to attend me to Hammersmith, and I was to wait about for him.	Мы сговорились, что я подожду его, и часа через два мы вместе поедем в Хэммерсмит.
It appeared to me that the eggs from which young Insurers were hatched were incubated in dust and heat, like the eggs of ostriches, judging from the places to which those incipient giants repaired on a Monday morning.	Судя по тем душным тупичкам, куда направлялись в понедельник утром молодые страховщики, я решил, что яйца, из которых вылупливаются эти будущие исполины, надо зарывать в горячую пыль, как яйца страусов.
Nor did the counting-house where Herbert assisted, show in my eyes as at all a good Observatory; being a back second floor up a yard, of a grimy presence in all particulars, and with a look into another back second floor, rather than a look out.	И самая контора, где сидел Г ерберт, являла собою весьма несовершенный наблюдательный пункт: она помещалась во дворе, на третьем этаже, была неимоверно грязна, а окнами выходила не столько даже во второй двор, сколько в окна другого такого же помещения на третьем этаже другого дома.
I waited about until it was noon, and I went upon 'Change, and I saw fluey men sitting there under the bills about shipping, whom I took to be great merchants, though I couldn't understand why they should all be out of spirits.	Я ждал до полудня и за это время прогулялся на биржу, где под объявлениями пароходных компаний сидели какие-то небритые люди, которых я принял за крупных купцов, и только подивился, почему у них такой удрученный вид.
When Herbert came, we went and had lunch at a celebrated house which I then quite venerated, but now believe to have been the most abject superstition in Europe, and where I could not help noticing, even then, that there was much more gravy on the tablecloths and knives and waiters' clothes, than in the steaks.	Когда пришел Г ерберт, мы позавтракали в знаменитой ресторации, которая в тот день преисполнила меня благоговения, а теперь вспоминается как самое гнусное надувательство во всей Европе, и где, как я уже тогда заметил, подливка не столько подавалась к жаркому, сколько оседала на скатертях, ножах и фартуках половых.
This collation disposed of at a moderate price (considering the grease, which was not charged for), we went back to Barnard's Inn and got my little portmanteau, and then took coach for Hammersmith.	Насытившись здесь за вполне сходную цену (если учесть, что за сальные пятна и грязь отдельной платы не взималось), мы зашли в Подворье Барнарда за моим чемоданчиком и поехали в Хэммерсмит, куда и прибыли часа в три пополудни.