Чума - английский и русский параллельные тексты

An invalid feels out of it there. Think what it must be for a dying man, trapped behind hundreds of walls all sizzling with heat, while the whole population, sitting in caf?s or hanging on the telephone, is discussing shipments, bills of lading, discounts! Больной там по-настоящему одинок... Каково же тому, кто лежит на смертном одре, в глухом капкане, за сотнями потрескивающих от зноя стен, меж тем как в эту минуту целый город по телефону или за столиками кафе говорит о коммерческих сделках, коносаментах и учете векселей. It will then be obvious what discomfort attends death, even modern death, when it waylays you under such conditions in a dry place. И вы поймете тогда, до чего же некомфортабельна может стать смерть, даже вполне современная, когда она приходит туда, где всегда сушь. These somewhat haphazard observations may give a fair idea of what our town is like. Будем надеяться, что эти беглые указания дадут достаточно четкое представление о нашем городе. However, we must not exaggerate. Впрочем, не следует ничего преувеличивать. Really, all that was to be conveyed was the banality of the town's appearance and of life in it. Надо бы вот что особенно подчеркнуть - банальнейший облик города и банальный ход тамошней жизни. But you can get through the days there without trouble, once you have formed habits. Но стоит только обзавестись привычками, и дни потекут гладко. And since habits are precisely what our town encourages, all is for the best. Раз наш город благоприятствует именно приобретению привычек, следовательно, мы вправе сказать, что все к лучшему. Viewed from this angle, its life is not particularly exciting; that must be admitted. Конечно, под этим углом жизнь здесь не слишком захватывающая. But, at least, social unrest is quite unknown among us. Зато мы не знаем, что такое беспорядок. And our frank-spoken, amiable, and industrious citizens have always inspired a reasonable esteem in visitors. И наши прямодушные, симпатичные и деятельные сограждане неизменно вызывают у путешественника вполне законное уважение.

Treeless, glamourless, soulless, the town of Oran ends by seeming restful and, after a while, you go complacently to sleep there.	Этот отнюдь не живописный город, лишенный зелени и души, начинает казаться градом отдохновения и под конец усыпляет.
It is only fair to add that Oran is grafted on to a unique landscape, in the center of a bare plateau, ringed with luminous hills and above a perfectly shaped bay.	Но справедливости ради добавим, что привили его к ни с чем не сравнимому пейзажу, он лежит посреди голого плато, окруженного лучезарными холмами, у самой бухты совершенных очертаний.
All we may regret is the town's being so disposed that it turns its back on the bay, with the result that it's impossible to see the sea, you always have to go to look for it.	Можно только пожалеть, что строился он спиной к бухте, поэтому моря ниоткуда не видно, вечно его приходится отыскивать.
Such being the normal life of Oran, it will be easily understood that our fellow citizens had not the faintest reason to apprehend the incidents that took place in the spring of the year in question and were (as we subsequently realized) premonitory signs of the grave events we are to chronicle.	После всего вышесказанного читатель без труда согласится, что происшествия, имевшие место весной нынешнего года, застали наших сограждан врасплох и были, как мы поняли впоследствии, провозвестниками целой череды событий чрезвычайных, рассказ о коих излагается в этой хронике.
To some, these events will seem quite natural; to others, all but incredible.	Некоторым эти факты покажутся вполне правдоподобными, зато другие могут счесть их фантазией автора.
But, obviously, a narrator cannot take account of these differences of outlook.	Но в конце концов летописец не обязан считаться с подобными противоречиями.
His business is only to say: "This is what happened," when he knows that it actually did happen, that it closely affected the life of a whole populace, and that there are thousands of eyewitnesses who can appraise in their hearts the truth of what he writes.	Его задача - просто сказать "так было", если он знает, что так оно и было в действительности, если случившееся непосредственно коснулось жизни целого народа и имеются, следовательно, тысячи свидетелей, которые оценят в душе правдивость его рассказа.
In any case the narrator (whose identity will be made known in due course) would have little claim to competence for a task like this, had not chance put him in the way of gathering much information, and had he not been, by the force of things, closely involved in all that he proposes to narrate.	К тому же рассказчик, имя которого мы узнаем в свое время, не позволил бы себе выступать в этом качестве, если бы волею случая ему не довелось собрать достаточное количество свидетельских показаний и если бы силою событий он сам не оказался замешанным во все, что намерен изложить.
This is his justification for playing the part of a historian.	Это и позволило ему выступить в роли историка.
Naturally, a historian, even an amateur, always has data, personal or at second hand, to guide him.	Само собой разумеется, историк, даже если он дилетант, всегда располагает документами.
The present narrator has three kinds of data: first, what he saw himself; secondly, the accounts of other eyewitnesses (thanks to the part he played, he was enabled to learn their personal impressions from all those figuring in this chronicle); and, lastly, documents that subsequently came into his hands.	У рассказывающего эту историю, понятно, тоже есть документы: в первую очередь его личное свидетельство, потом свидетельства других, поскольку в силу своего положения ему пришлось выслушивать доверительные признания всех персонажей этой хроники, наконец, бумаги, попавшие в его руки.
He proposes to draw on these records whenever this seems desirable, and to employ them as he thinks best.	Он намерен прибегать к ним, когда сочтет это необходимым, и использовать их так, как ему это удобно.

He also proposes ... But perhaps the time has come to drop preliminaries and cautionary remarks and to launch into the narrative proper.	Он намерен также... Но, видимо, пора уже бросить рассуждения и недомолвки и перейти к самому рассказу.
The account of the first days needs giving in some detail.	Описание первых дней требует особой тщательности.
When leaving his surgery on the morning of April 16, Dr. Bernard Rieux felt something soft under his foot. It was a dead rat lying in the middle of the landing.	Утром шестнадцатого апреля доктор Бернар Риэ, выйдя из квартиры, споткнулся на лестничной площадке о дохлую крысу.
On the spur of the moment he kicked it to one side and, without giving it a further thought, continued on his way downstairs.	Как-то не придав этому значения, он отшвырнул ее носком ботинка и спустился по лестнице.
Only when he was stepping out into the street did it occur to him that a dead rat had no business to be on his landing, and he turned back to ask the concierge of the building to see to its removal.	Но уже на улице он задал себе вопрос, откуда бы взяться крысе у него под дверью, и он вернулся сообщить об этом происшествии привратнику.
It was not until he noticed old M. Michel's reaction to the news that he realized the peculiar nature of his discovery.	Реакция старого привратника мсье Мишеля лишь подчеркнула, сколь необычным был этот случай.
Personally, he had thought the presence of the dead rat rather odd, no more than that; the concierge, however, was genuinely outraged.	Если доктору присутствие в их доме дохлой крысы показалось только странным, то в глазах привратника это был настоящий позор.
On one point he was categorical: "There weren't no rats here."	Впрочем, мсье Мишель занял твердую позицию: в их доме крыс нет.
In vain the doctor assured him that there was a rat, presumably dead, on the second-floor landing; M. Michel's conviction wasn't to be shaken.	И как ни уверял его доктор, что сам видел крысу на площадке второго этажа, и, по всей видимости, дохлую крысу, мсье Мишель стоял на своем.
There "weren't no rats in the building," he repeated, so someone must have brought this one from outside.	Раз в доме крыс нет, значит, кто-нибудь подбросил ее нарочно.
Some youngster trying to be funny, most likely.	Короче, кто-то просто подшутил.
That evening, when Dr. Rieux was standing in the entrance, feeling for the latch-key in his pocket before starting up the stairs to his apartment, he saw a big rat coming toward him from the dark end of the passage. It moved uncertainly, and its fur was sopping wet.	Вечером того же дня Бернар Риэ, прежде чем войти к себе, остановился на площадке и стал шарить по карманам ключи, как вдруг он заметил, что в дальнем, темном углу коридора показалась огромная крыса с мокрой шерсткой, двигавшаяся как-то боком.
The animal stopped and seemed to be trying to get its balance, moved forward again toward the doctor, halted again, then spun around on itself with a little squeal and fell on its side. Its mouth was slightly open and blood was spurting from it.	Грызун остановился, словно стараясь удержаться в равновесии, потом двинулся к доктору, снова остановился, перевернулся вокруг собственной оси и, слабо пискнув, упал на пол, причем из его мордочки брызнула кровь.
After gazing at it for a moment, the doctor went upstairs.	С минуту доктор молча смотрел на крысу, потом вошел к себе.
He wasn't thinking about the rat.	Думал он не о крысе.
That glimpse of spurting blood had switched his thoughts back to something that had been on his mind all day.	При виде брызнувшей крови он снова вернулся мыслью к своим заботам.

Читать дальше