Джозеф Конрад - Сердце тьмы - английский и русский параллельные тексты

It had borne all the ships whose names are like jewels flashing in the night of time, from the Golden Hind returning with her rotund flanks full of treasure, to be visited by the Queen's Highness and thus pass out of the gigantic tale, to the Erebus and Terror, bound on other conquests-and that never returned. По ней ходили все суда, чьи имена, словно драгоценные камни, сверкают в ночи веков, - все суда, начиная с "Золотой лани" с круглыми боками, которая набита была сокровищами и после визита королевы выпала из славной легенды, и кончая "Эребом" и "Ужасом", стремившимися к иным завоеваниям и так и не пришедшими назад. It had known the ships and the men. They had sailed from Deptford, from Greenwich, from Erith-the adventurers and the settlers; kings' ships and the ships of men on 'Change; captains, admirals, the dark "interlopers" of the Eastern trade, and the commissioned "generals" of East India fleets. Река знала суда и людей; они выходили из Дэтфорда, из Гринвича, из Эрита - искатели приключений и колонисты, военные корабли и торговые капитаны, адмиралы, неведомые контрабандисты восточных морей и эмиссары, "генералы" Восточного индийского флота. Hunters for gold or pursuers of fame, they all had gone out on that stream, bearing the sword, and often the torch, messengers of the might within the land, bearers of a spark from the sacred fire. What greatness had not floated on the ebb of that river into the mystery of an unknown earth!... The dreams of men, the seed of commonwealths, the germs of empires. Те, что искали золота, и те, что стремились к славе, - все они спускались по этой реке, держа меч и часто - факел, посланцы власти внутри страны, носители искры священного огня. The sun set; the dusk fell on the stream, and lights began to appear along the shore. Солнце зашло, сумерки спустились на реку, и вдоль берега начали загораться огни. The Chapman light-house, a three-legged thing erect on a mud-flat, shone strongly. На тинистой отмели ярко светил маяк Чепмен, поднимающийся словно на трех лапах. Lights of ships moved in the fairway-a great stir of lights going up and going down. Огни судов скользили по реке - великое перемещение огней, которые приближались и удалялись. And farther west on the upper reaches the place of the monstrous town was still marked ominously on the sky, a brooding gloom in sunshine, a lurid glare under the stars. А дальше, на западе, чудовищный город все еще был отмечен зловещей тенью на небе - днем отмечало его сумрачное облако, а ночью -багровый отблеск под сверкающими звездами. "And this also," said Marlow suddenly, "has been one of the dark places of the earth." - И здесь тоже был один из мрачных уголков земли, - сказал вдруг Марлоу.

He was the only man of us who still "followed the sea."	Из нас он был единственным, кто все еще плавал по морям.
The worst that could be said of him was that he did not represent his class.	Худшее, что можно было о нем сказать, это то, что он не являлся типичным представителем своей профессии.
He was a seaman, but he was a wanderer, too, while most seamen lead, if one may so express it, a sedentary life.	Он был моряком, но вместе с тем и бродягой, тогда как большинство моряков ведет, если можно так выразиться, оседлый образ жизни.
Their minds are of the stay-at-home order, and their home is always with them-the ship; and so is their country-the sea.	По натуре своей они - домоседы, и их дом - судно - всегда с ними, а также и родина их - море.
One ship is very much like another, and the sea is always the same.	Все суда похожи одно на другое, а море всегда одно и то же.
In the immutability of their surroundings the foreign shores, the foreign faces, the changing immensity of life, glide past, veiled not by a sense of mystery but by a slightly disdainful ignorance; for there is nothing mysterious to a seaman unless it be the sea itself, which is the mistress of his existence and as inscrutable as Destiny.	На фоне окружающей обстановки, которая никогда не меняется, чужие берега, чужие лица, изменчивый лик жизни скользят мимо, завуалированные не ощущением тайны, но слегка презрительным неведением, ибо таинственным для моряка является только море - его владыка, -море, неисповедимое, как сама судьба.
For the rest, after his hours of work, a casual stroll or a casual spree on shore suffices to unfold for him the secret of a whole continent, and generally he finds the secret not worth knowing.	После рабочего дня случайная прогулка или пирушка на берегу открывает моряку тайну целого континента, и обычно моряк приходит к тому заключению, что эту тайну не стоило открывать.
The yarns of seamen have a direct simplicity, the whole meaning of which lies within the shell of a cracked nut.	Рассказы моряков отличаются простотой, и смысл их как бы заключен в скорлупу ореха.
But Marlow was not typical (if his propensity to spin yarns be excepted), and to him the meaning of an episode was not inside like a kernel but outside, enveloping the tale which brought it out only as a glow brings out a haze, in the likeness of one of these misty halos that sometimes are made visible by the spectral illumination of moonshine.	Но Марлоу не был типичным представителем моряков (если исключить его любовь сочинять истории), и для него смысл эпизода заключался не внутри, как ядрышко ореха, но в тех условиях, какие вскрылись благодаря этому эпизоду: так благодаря призрачному лунному свету становятся иногда видимы туманные кольца.
His remark did not seem at all surprising.	Замечание его никому не показалось странным.
It was just like Marlow.	Это было так похоже на Марлоу.
It was accepted in silence.	Его выслушали в молчании.
No one took the trouble to grunt even; and presently he said, very slow-"I was thinking of very old times, when the Romans first came here, nineteen hundred years ago-the other day .... Light came out of this river since-you say Knights?	Никто не потрудился хотя бы проворчать что-нибудь в ответ. Наконец он заговорил очень медленно: - Я думал о тех далеких временах, когда впервые появились здесь римляне, тысяча девятьсот лет назад... вчера... Свет, скажете вы, загорелся на этой реке во времена рыцарей?
Yes; but it is like a running blaze on a plain, like a flash of lightning in the clouds.	Да, но он был похож на пламя, разлившееся до равнине, на молнию в тучах.
We live in the flicker-may it last as long as the old earth keeps rolling!	Мы живем при вспышке молнии - да не погаснет она, пока движется по орбите наша старая Земля!

But darkness was here yesterday.	Но вчера здесь был мрак.
Imagine the feelings of a commander of a fine-what d'ye call 'em?-trireme in the Mediterranean, ordered suddenly to the north; run overland across the Gauls in a hurry; put in charge of one of these craft the legionaries-a wonderful lot of handy men they must have been, too-used to build, apparently by the hundred, in a month or two, if we may believe what we read.	Представьте себе настроение командира красивой... как они называются?.. ах да!.. триремы в Средиземном море, который внезапно получил приказ плыть на север. Он едет сушей, спешно пересекает земли галлов и принимает командование одним из тех судов, которые, если верить книгам, строились сотней легионеров в течение одного-двух месяцев... Какими ловкими парнями были, должно быть, эти люди!..
Imagine him here-the very end of the world, a sea the colour of lead, a sky the colour of smoke, a kind of ship about as rigid as a concertina-and going up this river with stores, or orders, or what you like.	Представьте себе, что этот командир явился сюда, на край света... Море свинцовое, небо цвета дыма, судно неуклюжее, как концертино, а он поднимается вверх по реке, везет приказы, или товары, или... что хотите.
Sand-banks, marshes, forests, savages,-precious little to eat fit for a civilized man, nothing but Thames water to drink.	Песчаные отмели, болота, леса, дикари... очень мало еды, пригодной для цивилизованного человека, и нет ничего, кроме воды из Темзы, чтобы утолить жажду.
No Falernian wine here, no going ashore.	Здесь, нет фалернского вина, нельзя сойти на берег.
Here and there a military camp lost in a wilderness, like a needle in a bundle of hay-cold, fog, tempests, disease, exile, and death-death skulking in the air, in the water, in the bush.	Кое-где виднеется военный лагерь, затерявшийся в глуши как иголка в стоге сена. Холод, туман, бури, болезни, изгнание и смерть - смерть, притаившаяся в воздухе, в воде, в кустах.
They must have been dying like flies here.	Должно быть, здесь люди умирали как мухи.
Oh, yes-he did it.	И все-таки он это вынес.
Did it very well, too, no doubt, and without thinking much about it either, except afterwards to brag of what he had gone through in his time, perhaps.	Вынес молодцом, не тратя времени на размышления, и только впоследствии хвастался, быть может, вспоминая все, что пришлось ему перенести.
They were men enough to face the darkness.	Да, то были люди достаточно мужественные, чтобы заглянуть в лицо мраку.
And perhaps he was cheered by keeping his eye on a chance of promotion to the fleet at Ravenna by and by, if he had good friends in Rome and survived the awful climate.	Пожалуй, его поддерживала надежда выдвинуться, попасть во флот в Равенне, если найдутся в Риме добрые друзья и если пощадит его ужасный климат.
Or think of a decent young citizen in a toga-perhaps too much dice, you know-coming out here in the train of some prefect, or tax-gatherer, or trader even, to mend his fortunes.	И представьте себе молодого римлянина из хорошей семьи, облеченного в тогу. Он, знаете ли, слишком увлекался игрой в кости и, чтобы поправить свои дела, прибыл сюда в свите префекта, сборщика податей или купца.
Land in a swamp, march through the woods, and in some inland post feel the savagery, the utter savagery, had closed round him-all that mysterious life of the wilderness that stirs in the forest, in the jungles, in the hearts of wild men.	Он высадился среди болот, шел через леса и на какой-нибудь стоянке в глубине страны почувствовал, как глушь смыкается вокруг него, ощутил биение таинственной жизни в лесу, в джунглях, в сердцах дикарей.
There's no initiation either into such mysteries.	В эти тайны не могло быть посвящения.

Читать дальше