Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]

Тут можно читать онлайн Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты]
Автор:

Томас Гарди
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

5/5. Голосов: 11
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
100

1

2

3

4

5

Томас Гарди - Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] краткое содержание

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - описание и краткое содержание, автор Томас Гарди, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

В романе Томаса Гарди (1840—1928) рассказывается о печальной судьбе девушки, наделенной красотой и тонко чувствующей душой. Проклятие лежащее на Тэсс, обрекает ее расплачиваться за преступления некогда могущественных предков. Готовая пожертвовать собой ради близких, она протестует против грубого посягательства на человеческое достоинство и вынуждена совершить убийство.

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Тэсс из рода д'Эрбервиллей [английский и русский параллельные тексты] - читать книгу онлайн бесплатно, автор Томас Гарди

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

No parson should come inside his door, he declared, prying into his affairs, just then, when, by her shame, it had become more necessary than ever to hide them.	Нет, ни один поп не войдет в его дом, заявил он, и не посмеет совать нос в его дела; теперь по ее вине необходимо все скрывать больше, чем когда бы то ни было.
He locked the door and put the key in his pocket.	Он запер дверь и положил ключ в карман.
The household went to bed, and, distressed beyond measure, Tess retired also.	Все улеглись спать, и Тэсс в беспредельном отчаянии тоже легла.
She was continually waking as she lay, and in the middle of the night found that the baby was still worse.	Она ежеминутно просыпалась и среди ночи убедилась, что ребенку стало хуже.
It was obviously dying-quietly and painlessly, but none the less surely. In her misery she rocked herself upon the bed.	Он умирал - тихо и безболезненно, но умирал.
The clock struck the solemn hour of one, that hour when fancy stalks outside reason, and malignant possibilities stand rock-firm as facts.	Пробило час ночи; в этот мрачный час фантазия сбрасывает оковы рассудка и зловещие возможности приобретают несокрушимость фактов.
She thought of the child consigned to the nethermost corner of hell, as its double doom for lack of baptism and lack of legitimacy; saw the arch-fiend tossing it with his three-pronged fork, like the one they used for heating the oven on baking days; to which picture she added many other quaint and curious details of torment sometimes taught the young in this Christian country.	Ей казалось, что ребенок обречен на самые страшные муки ада, ибо осужден вдвойне - как некрещеный и как незаконнорожденный; она видела, как сатана подбрасывает его на вилах с тремя зубцами, - такими вилами в дни выпечки хлеба они подбрасывали топливо в печь; эту картину дополнила она другими странными и нелепыми деталями мучительных пыток, о которых иногда осведомляют молодежь сей христианской страны.
The lurid presentment so powerfully affected her imagination in the silence of the sleeping house that her nightgown became damp with perspiration, and the bedstead shook with each throb of her heart.	В тишине спящего дома мрачное предчувствие с такой силой овладело ее воображением, что ночная сорочка стала влажной от пота, а кровать вздрагивала от ударов ее сердца.
The infant's breathing grew more difficult, and the mother's mental tension increased.	Дыхание младенца становилось все более затрудненным, и муки матери все усиливались.
It was useless to devour the little thing with kisses; she could stay in bed no longer, and walked feverishly about the room.	Бессмысленно было осыпать малютку поцелуями; она больше не могла оставаться в постели и начала лихорадочно ходить по комнате.
"O merciful God, have pity; have pity upon my poor baby!" she cried.	- О боже милостивый, сжалься, сжалься над моим невинным младенцем! - воскликнула она.
"Heap as much anger as you want to upon me, and welcome; but pity the child!"	- Молю тебя, обрушь гнев свой на меня, но пожалей ребенка.
She leant against the chest of drawers, and murmured incoherent supplications for a long while, till she suddenly started up.	Она прислонилась к комоду и долго лепетала несвязные мольбы, потом встрепенулась:
"Ah! perhaps baby can be saved!	"А что, если малютку можно спасти самим?
Perhaps it will be just the same!"	Может быть, нет никакой разницы..."
She spoke so brightly that it seemed as though her face might have shone in the gloom surrounding her.	Г олос Тэсс прозвучал так радостно, что, казалось, лицо ее должно было светиться в полумраке.

She lit a candle, and went to a second and a third bed under the wall, where she awoke her young sisters and brothers, all of whom occupied the same room.	Она зажгла свечу и, подойдя ко второй и третьей кровати у стены, разбудила своих маленьких сестер и братьев, которые спали в той же комнате.
Pulling out the washing-stand so that she could get behind it, she poured some water from a jug, and made them kneel around, putting their hands together with fingers exactly vertical.	Отодвинув умывальник, чтобы можно было обойти его кругом, она налила воды в тазик и заставила детей опуститься на колени и сложить поднятые руки.
While the children, scarcely awake, awe-stricken at her manner, their eyes growing larger and larger, remained in this position, she took the baby from her bed-a child's child-so immature as scarce to seem a sufficient personality to endow its producer with the maternal title.	Пока дети, еще не совсем проснувшиеся, испуганные ее поведением, все шире открывая глаза, оставались на коленях, она взяла с кровати младенца - ребенка, рожденного матерью-ребенком, такого крохотного, что, казалось, Тэсс не может быть его матерью.
Tess then stood erect with the infant on her arm beside the basin; the next sister held the Prayer-Book open before her, as the clerk at church held it before the parson; and thus the girl set about baptizing her child.	Тэсс с младенцем на руках стояла, выпрямившись, перед тазом, а сестра держала перед ней раскрытый молитвенник, как держит его служка в церкви перед священником: Тэсс собиралась окрестить свое дитя.
Her figure looked singularly tall and imposing as she stood in her long white nightgown, a thick cable of twisted dark hair hanging straight down her back to her waist.	В длинной белой сорочке, с толстой темной косой, ниспадающей к талии, она казалась очень высокой и величественной.
The kindly dimness of the weak candle abstracted from her form and features the little blemishes which sunlight might have revealed-the stubble scratches upon her wrists, and the weariness of her eyes-her high enthusiasm having a transfiguring effect upon the face which had been her undoing, showing it as a thing of immaculate beauty, with a touch of dignity which was almost regal.	Мягкий тусклый свет жалкой свечи скрадывал те мелкие дефекты лица и фигуры, какие можно было обнаружить при солнечном свете, -царапины от жнивья на кистях рук, усталость, затуманившую глаза; молитвенный экстаз преобразил лицо, которое привело ее к гибели, сделал его безгрешно прекрасным, наложив печать царственного достоинства.
The little ones kneeling round, their sleepy eyes blinking and red, awaited her preparations full of a suspended wonder which their physical heaviness at that hour would not allow to become active.	Малыши, стоявшие вокруг на коленях, мигали покрасневшими, заспанными глазами и с напряженным удивлением следили за ее приготовлениями - только усталость и поздний час мешали им проявить его действием.
The most impressed of them said:	Самый впечатлительный из них спросил:
"Be you really going to christen him, Tess?"	-Ты и в самом деле хочешь окрестить его, Тэсс?
The girl-mother replied in a grave affirmative.	Девушка-мать задумчиво кивнула.
"What's his name going to be?"	- Как его будут звать?
She had not thought of that, but a name suggested by a phrase in the book of Genesis came into her head as she proceeded with the baptismal service, and now she pronounced it:	Об этом она не подумала, но, когда она приступила к обряду крещения, ей пришло в голову имя, подсказанное фразой из Книги Бытия, и она произнесла его:
"SORROW, I baptize thee in the name of the Father, and of the Son, and of the Holy Ghost."	- Г орем нарекаю тебя во имя отца и сына и святого духа...
She sprinkled the water, and there was silence.	Она окропила его водой, и наступило молчание.
"Say 'Amen,' children."	- Дети, скажите: "Аминь".

The tiny voices piped in obedient response,	Тонкие голоса послушно прозвенели:
"Amen!"	- Аминь.
Tess went on:	Тэсс продолжала:
"We receive this child"-and so forth-"and do sign him with the sign of the Cross."	-Принимаю этого младенца... - и так далее - ...и кладу на него крестное знамение...
Here she dipped her hand into the basin, and fervently drew an immense cross upon the baby with her forefinger, continuing with the customary sentences as to his manfully fighting against sin, the world, and the devil, and being a faithful soldier and servant unto his life's end.	Она окунула руку в таз и указательным пальцем начертила на младенце большой крест, продолжая с жаром произносить фразы обряда: он будет мужественно бороться с грехом, мирской суетностью и дьяволом и останется верным воином и слугой до конца своей жизни... Она исправно прочла
She duly went on with the Lord's Prayer, the children lisping it after her in a thin gnat-like wail, till, at the conclusion, raising their voices to clerk's pitch, they again piped into silence,	"Отче наш", а дети тоненькими, как комариный писк, голосами повторяли за ней слова молитвы и в заключение, словно служки, возгласили в тишине:
"Amen!"	"Аминь".
Then their sister, with much augmented confidence in the efficacy of the sacrament, poured forth from the bottom of her heart the thanksgiving that follows, uttering it boldly and triumphantly in the stopt-diapason note which her voice acquired when her heart was in her speech, and which will never be forgotten by those who knew her.	Тогда их сестра, еще более уверовав в действенную силу этого таинства, вознесла из глубины души благодарственную молитву. Смело и торжествующе произносила она слова, голосом глубоким, звучным, ибо изливала свое сердце, - и этого голоса до конца жизни не забудут те, кто его слышал.
The ecstasy of faith almost apotheosized her; it set upon her face a glowing irradiation, and brought a red spot into the middle of each cheek; while the miniature candle-flame inverted in her eye-pupils shone like a diamond.	Экстаз веры словно просветлил ее, лицо ее озарилось, на щеках выступил румянец, крохотное перевернутое пламя свечи сверкало в ее зрачках, как алмаз.
The children gazed up at her with more and more reverence, and no longer had a will for questioning.	Дети смотрели на нее с возрастающим благоговением, и больше не было у них желания задавать вопросы.
She did not look like Sissy to them now, but as a being large, towering, and awful-a divine personage with whom they had nothing in common.	Теперь она не походила на их "сестрицу", она стала большой, величественной и грозной -божественным существом, с которым у них не было ничего общего.
Poor Sorrow's campaign against sin, the world, and the devil was doomed to be of limited brilliancy-luckily perhaps for himself, considering his beginnings.	Бедняжке Горю недолго пришлось бороться с грехом, мирской суетностью и дьяволом - к счастью, быть может, для него, если принять во внимание первые его шаги в жизни.
In the blue of the morning that fragile soldier and servant breathed his last, and when the other children awoke they cried bitterly, and begged Sissy to have another pretty baby.	В синий час утра этот хрупкий воин и слуга вздохнул в последний раз, а когда проснулись дети, они горько заплакали и попросили сестрицу достать еще одного хорошенького малютку.
The calmness which had possessed Tess since the christening remained with her in the infant's loss.	Спокойствие, которое охватило Тэсс после крещения, не покидало ее и при кончине младенца.