Мухаммад ал-Мувайлихи - Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

Друг: Люди приходят в кабаре и становятся его завсегдатаями постепенно, в силу привычки, они мало-помалу отравляются его ядом и не ощущают его губительного воздействия, подобно тому как усыпленный снотворным не чувствует, что ему отнимают ногу, или как индиец, принимающий все большие дозы опиума — а это смертельный яд, даже если его укусит скорпион или ужалит змея, чувствует лишь укол, не имеющий для него роковых последствий.

Паша: Твои разъяснения очень полезны. Тебе осталось лишь разъяснить мне отношения двух мужчин с распутницей, я их не понимаю: один утверждает, что он ее муж, а кто тот второй, что ухватил ее за руку и повел домой?

Друг: Первый — мерзкий магрибинец, подданный другого государства, на которого не распространяется египетское уголовное законодательство. Это позволяет ему договориться с проституткой, что он будет ее охранять. А она, находясь под его защитой, может в своей наглости и беспутстве все установленные правила преступать и наказания избегать. Формально он считается ее мужем, а фактически он сводник. Каждую ночь она платит ему несколько дирхемов. Это практика известная, к ней прибегают не только проститутки, но и тяжущиеся в судах, и владельцы газет. Тяжущийся, к примеру, якобы доверяет ведение своего дела некоему подданному иностранного государства, чтобы перевести дело из компетенции народного суда в компетенцию смешанного, где его легче выиграть. Владелец газеты, претендующий на роль учителя людей, проповедника высокой нравственности, печатает на первой странице имя такого подставного лица, как если бы тот был ответствен за все, что в ней публикуется, и начиняет свою газету всем, что ему придет на ум: поклепами на лиц, обладающих властью, на членов правительства, на знатных людей, не гнушаясь самыми непристойными выражениями и оскорблениями. А если кто-то когда-то пригрозит ему судом, он прикрывается этим иностранцем и говорит, что чернил эмиров, порочил знатных и клеветал на людей не он, а тот, чье имя стоит на первой странице, — с ним и судитесь. Если же человек начнет разыскивать того иностранца, выясняется, что он уличный торговец сандалиями и подданный одного из самых больших иностранных государств, а значит, не подсуден египетским судам и может быть судим только в доме консула.

А мужчина, рука об руку с которым девица пошла домой, это ее дружок и возлюбленный, она предпочитает его всем мужчинам, домогающимся ее любви, и старается всячески его ублажить. Не удивляйтесь его дурному обращению с ней и наглому поведению, оно лишь усиливает ее любовь к нему и распаляет ее. Низкая душа склоняется только перед тем, кто еще больше ее унижает, и повинуется лишь тому, кто муки и страдания ей причиняет. А он, как ты сам видел, мучает ее и оскорбляет, а потом наслаждается ее любовью, в которой было отказано домогающимся, и завладевает деньгами, которые она собирает ради этого хищного зверя с пресмыкающегося перед ней стада.

Паша: Мне кажется, это своего рода возмездие распутнице за то, что она растлевает людей, обчищает их до нитки и губит их души. Однако это возмездие здесь, на земле, ничто по сравнению с карой, ожидающей ее на том свете.

Друг: Ты ошибаешься, почтенный эмир, сравнивая одно с другим. Вся земная жизнь этих женщин — сплошные терзания и муки. Тот, кому ведомо их истинное положение, не станет их порицать, сочтет достойными скорее жалости, а не осуждения. Все ими награбленное и присвоенное не задерживается в их руках, они тратят его на наряды и украшения, а нуждаются они в них постоянно. Такой женщине всегда нужен любовник, содержащий ее, и возлюбленный, который мог бы за нее вступиться. У нее никогда нет денег, и она все время в долгах. Все ее драгоценности и украшения, все ожерелья, сверкающие на ее груди, браслеты на руках и кольца на ногах не что иное, как оковы и цепи, которыми ювелир на всю жизнь приковал ее к себе. Она, как ты видел, пьет все ночи напролет и дергается в танце до изнурения. В то же время она мысль свою напрягает, за клиентами наблюдает, подходящих выбирает, разыгрывает комедию любви и придумывает, как лучше их обмануть, а затем в разборки и в ссоры втянуть, хозяину подчиняясь и угождая. Поэтому она домой возвращается без сил и трупом валится на постель в лачуге грязней, чем этот притон, и более зловонной. И, возможно, она не ела с самого утра и всю ночь ни крошки в рот не брала. Встает она в середине дня, ничего не соображая, с похмелья больная, ни есть, ни пить не желая. Придя немного в себя, начинает в порядок себя приводить, пытается под слоем краски следы вчерашних побоев скрыть, «красоту» свою восстановить и, нарядное платье надев, усаживается посетителей поджидать, а вечером все повторится опять. Так несчастная и живет, из этого дьявольского круга выхода не находя, пока не обрушиваются на нее болезни и немощи и не заканчивает она свою греховную жизнь в полном одиночестве, без родных и близких, не зная ни участия, ни ласки. А что может быть мучительней и горше этого?

Говорил Иса ибн Хишам: На обратном пути дошел до нашего слуха крик петуха, наступление утра возвещающего, и услышали мы голос муэдзина, правоверных на молитву созывающего. Спеша до дома добраться, мы ускорили шаги и молили Господа небес и земли простить мусульманам и мусульманкам их грехи.

Говорил Иса ибн Хишам: Когда рассеялась ночи тьма и мы протерли глаза, прогоняя остатки сна, то поспешили скорей из дома, чтобы встретить в условленном месте наших вчерашних знакомых. Мы отправились в кафе «Ал-Каззаз», что в ал-Муски, и нашли его переполненным до отказа. Остановились у входа, глядя налево и направо и переводя взгляд с лица на лицо, пока не заметили нашего друга. Уселись возле него и обнаружили рядом с собой омду и его друзей. Омда громко стенал, вспоминая прошедшей ночи злоключения и испытанные им унижения, когда он бросил к ногам танцовщицы свою честь и свои капиталы и все бывшие при нем ценности в залог оставил, не получив взамен ни удовольствия, ни наслаждения. И вот теперь он несчастный и бедный, «согбенный и бледный, и слюни текут изо рта». Вид у него мерзкий, ногти пожелтели, а веки покраснели, зрачки застыли, суставы закостенели, голова раскалывается, а дыхание прерывается. Он то рот разевает, то затылок растирает. Он похож на загнанную лошадь или на раба, которого то палкой, то кнутом понуждают работать без отдыха и сна. Возле него торговец вращает глазами и шевелит губами, с губ слюна стекает и даже от жаркого его дыхания не высыхает. Он напоминает волка, нацелившегося на овцу, но боящегося пастухов, или охотника, не уверенного в том, что его ловушка сработает и добыча от него не ускользнет. Между ними гуляка сидит, опустив голову и водя палкой по полу, чувств своих не проявляет и, как целей своих достичь, размышляет, в уме всякие хитрости перебирает и обдумывает, как ему торговца перехитрить и омду обдурить. А неподалеку от них несколько личностей не сводят с них глаз, как птицы хищные с голубки беззащитной. Мы спросили у друга, кто это такие. Он объяснил, что это шайка мошенников, посредников и маклеров, обирающих людей. Мы заметили, как гуляка многозначительно им подмигивал, словно действовать призывал и удачи желал. А потом стал омду утешать и ободрять.