Мухаммад ал-Мувайлихи - Рассказ Исы ибн Хишама, или Период времени

Западные страны и нации должны объединить свои силы и совместно, на основе идей ученых и знаний специалистов, содействовать развитию других народов мира, до сих пор живущих в невежестве, высвобождать их из оков варварства, поднимать на уровень человеческого существования. Тогда каждый из нас мог бы гордиться тем, что исправил ошибки природы и ее недоделки.

Торговец: Да, конечно, так оно и должно быть. Однако каким образом мы смогли бы тогда расширять нашу торговлю, сбывать свои товары, которых у нас изобилие и благодаря которым мы живем? А вдруг китайцы осмелились бы противодействовать нам, бойкотировать наши интересы? И зачем нам учить их, тратить на это силы и средства, если в мире полно народов, спящих на золоте, как демоны на кладах, которыми они не пользуются и не дают пользоваться другим, заслужившим это право своими открытиями тайн природы и ее богатств?

Ученый: Если вы говорите о подлинной цивилизации, основанной на свободе, равенстве и братстве и признающей право каждого человека на справедливость, благоденствие, мир и безопасность, то нельзя назвать подлинной цивилизацию, которая ограничивается совершенствованием техники, созданием огромных армий, накоплением вооружений и тратит на это богатства нации ради того, чтобы она жила в сытости да еще и присваивала с помощью военной силы богатства других стран. Мы не можем называться цивилизованными людьми, если считаем себя ангелами во плоти, сливками человечества и господами других народов, презираем всех остальных и требуем, чтобы они переменили свои нравы и обычаи и позволили нам управлять ими, быть их опекунами и вести их, куда нам заблагорассудится. Это не цивилизация, если мы явимся на край земли, к китайцу, тихо и мирно живущему в окружении своих родичей привычной ему жизнью под началом привычной власти, и скажем ему: «Вставай, мы принесли тебе истину и укажем верный путь, разбей же своих идолов, разрушь свои капища, сожги свою Книгу, смени свою одежду и свою еду, откройся новому и стань европейцем в своем древнем Китае, человеком Запада на Дальнем Востоке». А если он скажет нам: «Я не понимаю того, к чему вы меня призываете, не знаю, что это за вера, которую вы проповедуете», — мы ответим ему: «Это не вера и не исповедание, это западная цивилизация, которую мы призываем тебя принять и жить по ее законам». Тогда он возразит нам: «Если у вас западная цивилизация, то у нас восточная цивилизация, она складывалась из опыта многих веков, развивалась и зрела на протяжении долгих времен, сохраняя и сберегая лишь те нормы и обычаи, которые имели под собой прочную и чистую нравственную основу. Вы исчисляете свое пребывание на земле семью тысячами лет, а мы — сотнями тысяч. Возраст вашей цивилизации — век или два, нашей же — десятки веков. Она нас устраивает, и мы привыкли к ней. Нам хорошо жилось в ней все эти века. Истинность цивилизации доказывается тем, что человек живет в ней мирно и спокойно, и никто не зарится на то, что ему не принадлежит, не ущемляет права другого. Вам известно, что все эти долгие века мы жили, не покушаясь на ваши земли и не стремясь их завоевать. А о ваших землях известно, что их хозяева привыкли жить в роскоши и довольстве, а это ослабляет тела и сокращает потомство. Наша же страна, как вы знаете, самая густонаселенная и самая ухоженная». На это мы скажем ему: «Как же вы заблуждаетесь, о китайцы! Разве не известно вам, что наша цивилизация всемирна, она основана на науке и знаниях и покоится на прочном фундаменте, заложенном людьми еще в древности? Люди долго продвигались к ней на ощупь, пока не так давно природа не расщедрилась и не произвела на свет нас, людей цивилизации, и мы несем ее другим людям из милосердия и как руководство. Мы взяли на себя миссию распространять ее во имя того, чтобы люди могли жить счастливо. Это завещали нам основоположники нашей цивилизации и ее глашатаи.

Если такова цивилизация, которой мы гордимся и в распространении которой соперничаем, то неудивительно, что люди Востока видят в ней лишь способ завоевания ради удовлетворения нашей алчности и достижения наших собственных целей».

Говорил Иса ибн Хишам: Тут кокетливой походкой вошла стройная девушка и стала упрекать «литератора», что он слишком заговорился и заставляет ее ждать. Подгоняя молодого человека зонтиком, она повела его к выходу. За ними последовал «торговец», а «ученый» остался сидеть, провожая уходящих недовольным взглядом и вслух выражая несогласие с тем, что они говорили.

Друг обернулся ко мне и сказал: «Удивительно поведение этого французского шейха, как решительно он говорит правду, как смело ее защищает! Думаю, нам нужен именно такой собеседник, могущий ответить на наши вопросы и просветить нас». Я перевел взгляд на шейха, а он как раз, услышав, что мы говорим по-арабски, поглядел в нашу сторону. Я дружески ему улыбнулся, он сказал несколько приветливых слов, и между нами завязался разговор. Он расспрашивал нас о том, кто мы такие, мы расспрашивали его о нем самом. Оказалось, что он профессор философии и к тому же востоковед. Мы рассказали о цели нашего приезда и договорились о том, что расскажем ему о Востоке, а он нам — о Западе. Он предложил посетить вместе с ним на следующий день Всемирную выставку, и мы с благодарностью приняли приглашение.

Говорил Иса ибн Хишам: И вот мы отправились в ‛Указ {325} 325 ‛Указ — место к юго-востоку от Мекки, где в доисламские времена проводилась главная ежегодная ярмарка, на время которой прекращались межплеменные войны. Особое значение ярмарка в ‛Указе приобрела как место проведения поэтических состязаний, она способствовала развитию общеарабского литературного языка. После утверждения ислама была запрещена пророком Мухаммадом. государств и наций, на ярмарку возможностей и свершений, выставку ценностей и достижений, демонстрацию сил и устремлений, арену открытий и изобретений, свидетельство работы ума и найденных решений, знания традиций и их успешных применений.

У выставки пятьдесят ворот, одни ближе, другие дальше. Мы вошли в самые близкие и самые огромные, они представляли собой купол на трех колоннах, вздымающийся к облакам, как гигантский холм. Под ним проходит людей толпа, но не соприкасаются даже их рукава. С каждой стороны стоит столб высоченный, а на нем фонарь яркости необыкновенной, загораясь, он ночи тьму разгоняет и в день ее превращает. Эти столбы, словно горы с горящими на их вершинах огнями, подобными тем, что в память о Сахре, брате ал-Хансы {326} 326 Ал-Ханса — ал-Ханса (курносая) — прозвание Тумадир бинт ‛Амр (ок. 575 — сер. VII в.), поэтессы из племени сулайм, особую известность которой принесли плачи по братьям Му‛авии и Сахру — сахр — скала (араб.) , погибшим в битвах сулаймитов с враждебными племенами. Участвовала в поэтических состязаниях в ‛Указе. , по ночам в пустыне зажигали. Как сказала о нем ал-Ханса в ее риса {327} 327 Риса — поэтический жанр: плач, элегия. :