Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Чарльз Диккенс
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.13/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Чарльз Диккенс - Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Чарльз Диккенс, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Идея этой повести впервые возникла у меня, когда я с моими детьми и друзьями участвовал в домашнем спектакле, в пьесе Уилки Коллинза «Застывшая пучина». Мне очень хотелось войти по-настоящему в роль, и я старался представить себе то душевное состояние, которое я мог бы правдиво передать, дабы захватить зрителя.

По мере того как у меня складывалось представление о моем герое, оно постепенно облекалось в ту форму, в которую и вылилось окончательно в этой повести. Я поистине перевоплотился в него, когда играл. Я так остро пережил и перечувствовал все то, что выстрадано и пережито на этих страницах, как если бы я действительно испытал это сам.

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Повесть о двух городах - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Чарльз Диккенс

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Nor was this the end of the day's bad work, for Saint Antoine so shouted and danced his angry blood up, that it boiled again, on hearing when the day closed in that the son-in-law of the despatched, another of the people's enemies and insulters, was coming into Paris under a guard five hundred strong, in cavalry alone. Saint Antoine wrote his crimes on flaring sheets of paper, seized him-would have torn him out of the breast of an army to bear Foulon company-set his head and heart on pikes, and carried the three spoils of the day, in Wolf-procession through the streets.	Но кровавая работа еще не кончена. Сент-Антуанское предместье так разбушевалось, что ярость его не унимается, и когда уже под вечер проносится слух, что зять казненного[45] Фулона, тоже враг и притеснитель народа, схвачен и его везут в Париж под конвоем пятисот конников, жители Сент-Антуана бросаются составлять перечень его преступлений, заносят их на огромные листы, и разъяренная толпа отбивает пленника у конвоя и расправляется с ним так же, как с Фулоном, - охраняй его стотысячное войско, и оно не устояло бы перед этой толпой: голову и сердце растерзанного насаживают на пики, и с этими кровавыми трофеями страшная, ликующая процессия шествует по улицам Парижа.
Not before dark night did the men and women come back to the children, wailing and breadless.	Уже совсем поздно ночью мужчины и женщины возвращаются домой к своим голодным, плачущим детям.
Then, the miserable bakers' shops were beset by long files of them, patiently waiting to buy bad bread; and while they waited with stomachs faint and empty, they beguiled the time by embracing one another on the triumphs of the day, and achieving them again in gossip.	И с ночи по всему предместью у жалких пекарен выстраиваются длинные очереди за хлебом, и голодные люди терпеливо стоят часами. Но сегодня время летит незаметно: люди в очереди бросаются друг другу в объятия, вспоминают события дня и заново переживают их, делясь впечатлениями.
Gradually, these strings of ragged people shortened and frayed away; and then poor lights began to shine in high windows, and slender fires were made in the streets, at which neighbours cooked in common, afterwards supping at their doors.	Мало-помалу длинные хвосты убывают, кое-где в окнах наверху зажигаются тусклые огоньки, а жильцы нижних этажей и подвалов раскладывают костры на улицах, и готовят скудную пишу сообща, и ужинают тут же на крыльце или у порога дома.
Scanty and insufficient suppers those, and innocent of meat, as of most other sauce to wretched bread.	Да какой это ужин - одно убожество, - мяса нет и в помине, редко какая приправа, кроме кипятка, сдабривает мякинный хлеб.
Yet, human fellowship infused some nourishment into the flinty viands, and struck some sparks of cheerfulness out of them.	И все же дружеское общение помогает им насытиться этой скудной пищей и даже поддерживает в них какую-то искру веселости.
Fathers and mothers who had had their full share in the worst of the day, played gently with their meagre children; and lovers, with such a world around them and before them, loved and hoped.	Отцы и матери, деятельно участвовавшие во всех страшных событиях нынешнего дня, сейчас мирно возятся со своими хилыми ребятишками; влюбленные, на глазах у которых творятся все эти ужасы и которые ничего другого не видали и не увидят в жизни, - любят и надеются.
It was almost morning, when Defarge's wine-shop parted with its last knot of customers, and Monsieur Defarge said to madame his wife, in husky tones, while fastening the door:	Было уже почти светло, когда дверь погребка закрылась за последними посетителями, и мосье Дефарж, задвигая засов, сказал охрипшим голосом своей супруге:
"At last it is come, my dear!"	- Наконец-то мы дожили до этого, дорогая!
"Eh well!" returned madame. "Almost."	- Д-да, - протянула мадам, - почти.

Saint Antoine slept, the Defarges slept: even The Vengeance slept with her starved grocer, and the drum was at rest.	Сент-Антуанское предместье спит. Спят супруги Дефарж. Даже Месть спит со своим изможденным лавочником, и барабан ее безмолвствует.
The drum's was the only voice in Saint Antoine that blood and hurry had not changed.	После этого кровавого дня, когда все надсадились от крику, только у барабана не изменился голос, у него одного во всем предместье.
The Vengeance, as custodian of the drum, could have wakened him up and had the same speech out of him as before the Bastille fell, or old Foulon was seized; not so with the hoarse tones of the men and women in Saint Antoine's bosom.	Если бы Месть, которой поручили хранить барабан, разбудила его сейчас, он заговорил бы точно таким же голосом, каким говорил до взятия Бастилии и до расправы с Фулоном, - не то что жители Сент-Антуанского предместья, которые охрипли все до одного: их голоса нельзя было и узнать.
XXIII. Fire Rises	Глава XXIII Пожар занялся
There was a change on the village where the fountain fell, and where the mender of roads went forth daily to hammer out of the stones on the highway such morsels of bread as might serve for patches to hold his poor ignorant soul and his poor reduced body together.	Какая-то перемена произошла в деревне, где струилась вода в водоеме и где каменщик, мостивший дорогу, добывал себе молотком из камней каждодневное пропитание - скудный кусок хлеба, позволявший его бедной неразумной душе держаться в отощалом теле.
The prison on the crag was not so dominant as of yore; there were soldiers to guard it, but not many; there were officers to guard the soldiers, but not one of them knew what his men would do-beyond this: that it would probably not be what he was ordered.	Тюрьма на скале уже не вселяла такого страха, как прежде, ее охраняли солдаты, но их было немного, солдатами командовали офицеры, но ни один из них не был уверен в своих подчиненных, -скорее они были уверены в том, что солдаты не только не подчинятся приказу своего командира, но поступят как раз наоборот.
Far and wide lay a ruined country, yielding nothing but desolation.	Далеко кругом простирался разоренный край, истощенная земля, на которой не родилось ничего кроме запустения.
Every green leaf, every blade of grass and blade of grain, was as shrivelled and poor as the miserable people.	Каждый зеленый листик, каждый стебелек травы, каждая былинка - все было такое же хилое и чахлое, как и жившие здесь люди.
Everything was bowed down, dejected, oppressed, and broken.	Все было задавлено, пришиблено, задушено, сломлено.
Habitations, fences, domesticated animals, men, women, children, and the soil that bore them-all worn out.	Жилища, изгороди, домашний скот, мужчины, женщины, дети, самая земля, на которой они родились, - все дышало на ладан, все еле-еле держалось.
Monseigneur (often a most worthy individual gentleman) was a national blessing, gave a chivalrous tone to things, was a polite example of luxurious and shining life, and a great deal more to equal purpose; nevertheless, Monseigneur as a class had, somehow or other, brought things to this.	Г осподин и владелец этих обширных земель, нередко весьма достойный человек по своим личным качествам, гордость страны, хранитель рыцарских доблестей, являл собой изящный пример отменной учтивости, уменья роскошно жить и многих иных добродетелей того же порядка. И оказывается, он-то, если рассматривать его как класс, - он-то и довел страну до всего этого.

Strange that Creation, designed expressly for Monseigneur, should be so soon wrung dry and squeezed out!	Странно, как это так получилось, что все созданное для монсеньера так скоро пришло в полное запустение и негодность.
There must be something short-sighted in the eternal arrangements, surely!	Подумать только, какая недальновидность в извечном устройстве мира!
Thus it was, however; and the last drop of blood having been extracted from the flints, and the last screw of the rack having been turned so often that its purchase crumbled, and it now turned and turned with nothing to bite, Monseigneur began to run away from a phenomenon so low and unaccountable.	Но как бы там ни было, факт оставался фактом. Да, все было выжато до конца, до последней кровинки. И как бы не тщился монсеньер покрепче зажать тиски, из этого ровно ничего не получалось. Поистине это было какое-то совершенно непостижимое, непристойное явление! Что оставалось делать монсеньеру, как не бежать!
But, this was not the change on the village, and on many a village like it.	Но не в этом заключалась перемена, происшедшая в деревне маркиза и во многих других, таких же обнищавших деревнях.
For scores of years gone by, Monseigneur had squeezed it and wrung it, and had seldom graced it with his presence except for the pleasures of the chase-now, found in hunting the people; now, found in hunting the beasts, for whose preservation Monseigneur made edifying spaces of barbarous and barren wilderness.	На протяжении многих десятилетий - из рода в род - именитые владельцы выжимали из них все, что можно, редко удостаивая их своим посещением, разве только когда им приходило желание позабавиться охотой - когда на людей, а когда и на диких зверей, для которых в господских владениях отводились обширные угодья, превращенные в бесплодные пустоши.
No. The change consisted in the appearance of strange faces of low caste, rather than in the disappearance of the high caste, chiselled, and otherwise beautified and beautifying features of Monseigneur.	Нет, перемена заключалась не в том, что в деревне совсем перестали показываться благородные аристократические лики богоданных и богоравных господ, а в том, что в ней с некоторых пор стали появляться какие-то незнакомые личности низшей касты.
For, in these times, as the mender of roads worked, solitary, in the dust, not often troubling himself to reflect that dust he was and to dust he must return, being for the most part too much occupied in thinking how little he had for supper and how much more he would eat if he had it-in these times, as he raised his eyes from his lonely labour, and viewed the prospect, he would see some rough figure approaching on foot, the like of which was once a rarity in those parts, but was now a frequent presence.	Последнее время каменщику, который чинил дорогу, согнувшись над кучей щебня и земли, и думал не о том, что и он тоже земля и в землю тую же пойдет[46], а о том, как мало у него еды на вечер и что хорошо бы поесть чего-нибудь посытнее, да нечего, - нередко случалось видеть на пустынной дороге, когда он невзначай поднимал глаза от работы, бредущего вдалеке путника, что в прежнее время в здешних краях было целым событием, а нынче стало довольно обычным явлением.
As it advanced, the mender of roads would discern without surprise, that it was a shaggy-haired man, of almost barbarian aspect, tall, in wooden shoes that were clumsy even to the eyes of a mender of roads, grim, rough, swart, steeped in the mud and dust of many highways, dank with the marshy moisture of many low grounds, sprinkled with the thorns and leaves and moss of many byways through woods.	По мере того как путник приближался, каменщик, ни мало не удивляясь, рассматривал этого высокого, косматого, похожего на какого-то лесного дикаря человека в грубых деревянных башмаках, которые, даже и бедняку каменщику, казались нескладными, в рваной одежде, пропитавшейся пылью и грязью проселочных дорог, заскорузлой от ходьбы по болотам, всю в колючках, листьях и мхе, приставших к ней, когда он пробирался лесной чащей.