Уильям Теккерей - Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты
Тут можно читать онлайн Уильям Теккерей - Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты - бесплатно
ознакомительный отрывок.
Жанр: Классическая проза.
Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги
онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть),
предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2,
найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации.
Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.
- Название:Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Уильям Теккерей - Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты краткое содержание
Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Уильям Теккерей, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Вершиной творчества английского писателя, журналиста и графика Уильяма Мейкписа Теккерея стал роман «Ярмарка тщеславия». Все персонажи романа – положительные и отрицательные – вовлечены, по словам автора, в «вечный круг горя и страдания». Насыщенный событиями, богатый тонкими наблюдениями быта своего времени, проникнутый иронией и сарказмом, роман «Ярмарка тщеславия» занял почетное место в списке шедевров мировой литературы.
Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Уильям Теккерей
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
| The very joy of this woman was a sort of grief, or so tender, at least, that its expression was tears. | Самая радость этой женщины походила на грусть или была так нежна, что единственным ее выражением становились слезы. |
| Her sensibilities were so weak and tremulous that perhaps they ought not to be talked about in a book. | Чувства Эмилии были так неуловимы, так робки, что, пожалуй, лучше не говорить о них в книге. |
| I was told by Dr. Pestler (now a most flourishing lady's physician, with a sumptuous dark green carriage, a prospect of speedy knighthood, and a house in Manchester Square) that her grief at weaning the child was a sight that would have unmanned a Herod. | Доктор Песлер (теперь популярнейший дамский врач, - он разъезжает в шикарной темно-зеленой карете, ждет скорого производства в дворянское достоинство и имеет собственной дом на Манчестер-сквер) рассказывал мне, что горе Эмилии, когда пришлось отнимать ребенка от груди, способно было растрогать сердце Ирода. |
| He was very soft-hearted many years ago, and his wife was mortally jealous of Mrs. Amelia, then and long afterwards. | В те времена доктор был еще очень мягкосердечен, и его жена и тогда, и еще долго спустя смертельно ревновала его к миссис Эмилии. |
| Perhaps the doctor's lady had good reason for her jealousy: most women shared it, of those who formed the small circle of Amelia's acquaintance, and were quite angry at the enthusiasm with which the other sex regarded her. For almost all men who came near her loved her; though no doubt they would be at a loss to tell you why. | Быть может, докторша имела серьезные основания для ревности: почти все женщины, составлявшие кружок знакомых миссис Осборн, разделяли с нею это чувство и сердились на восхищение, с каким относились к Эмилии представители другого пола, ибо почти все мужчины, которые знакомились с нею ближе, поклонялись ей, хотя, без сомнения, не могли бы сказать, за что именно. |
| She was not brilliant, nor witty, nor wise over much, nor extraordinarily handsome. | Она не была ни блестящей женщиной, ни остроумной, ни слишком умной, ни исключительно красивой. |
| But wherever she went she touched and charmed every one of the male sex, as invariably as she awakened the scorn and incredulity of her own sisterhood. | Но где бы она ни появлялась, она трогала и очаровывала всех мужчин так же неизменно, как пробуждала презрение и недоверие в лицах своего пола. |
| I think it was her weakness which was her principal charm--a kind of sweet submission and softness, which seemed to appeal to each man she met for his sympathy and protection. | Я думаю, что главное ее очарование заключалось в беспомощности, в кроткой покорности и нежности; казалось, она обращалась ко всем мужчинам, с которыми встречалась, с просьбою об участии и покровительстве. |
| We have seen how in the regiment, though she spoke but to few of George's comrades there, all the swords of the young fellows at the mess-table would have leapt from their scabbards to fight round her; and so it was in the little narrow lodging-house and circle at Fulham, she interested and pleased everybody. | Мы уже видели, как в полковом собрании - хотя ей были известны лишь немногие товарищи Джорджа - все юные офицеры готовы были обнажить мечи, чтобы сразиться за нее. Точно так же в маленьком домике в Фулеме и в тесном кружке навещавших его друзей она всем нравилась и во всех возбуждала интерес. |
| If she had been Mrs. Mango herself, of the great house of Mango, Plantain, and Co., Crutched Friars, and the magnificent proprietress of the Pineries, Fulham, who gave summer dejeuners frequented by Dukes and Earls, and drove about the parish with magnificent yellow liveries and bay horses, such as the royal stables at Kensington themselves could not turn out--I say had she been Mrs. Mango herself, or her son's wife, Lady Mary Mango (daughter of the Earl of Castlemouldy, who condescended to marry the head of the firm), the tradesmen of the neighbourhood could not pay her more honour than they invariably showed to the gentle young widow, when she passed by their doors, or made her humble purchases at their shops. | Будь она самой миссис Манго из знаменитой фирмы "Манго, Банан и Кo" на улице Кратед-Фрайерс, - великолепно!) обладательницей виллы в Фулеме, дававшей здесь свои летние dejeuners, на которые съезжались герцоги и графы; миссис Манго, разъезжавшей по приходу с гайдуками в роскошных желтых ливреях и на паре гнедых, каких не найдется и в королевских кенсингтонских конюшнях, - повторяю, будь она самою миссис Манго или женою ее сына, леди Мэри Манго (дочерью графа Каслмоулди, которая соблаговолила выйти замуж за главу фирмы), то и тогда все соседние торговцы не могли бы оказывать ей больше почета, чем они оказывали кроткой молодой вдове, когда она проходила мимо их дверей или делала свои скромные покупки в их лавках. |
| Thus it was not only Mr. Pestler, the medical man, but Mr. Linton the young assistant, who doctored the servant maids and small tradesmen, and might be seen any day reading the Times in the surgery, who openly declared himself the slave of Mrs. Osborne. | И не только сам доктор, мистер Песлер, по и его молодой помощник, мистер Липтон, лечивший горничных и мелких торговцев - его всегда можно было застать читающим "Таймс" в докторской приемной, - открыто объявил себя рабом миссис Осборн. |
| He was a personable young gentleman, more welcome at Mrs. Sedley's lodgings than his principal; and if anything went wrong with Georgy, he would drop in twice or thrice in the day to see the little chap, and without so much as the thought of a fee. | Этот видный из себя молодой джентльмен встречал в доме миссис Седли даже более радушный прием, чем его патрон, и если с Джорджи случалось что-нибудь, он забегал проведать мальчугана по два-три раза в день, даже и не думая о гонораре. |
| He would abstract lozenges, tamarinds, and other produce from the surgery-drawers for little Georgy's benefit, and compounded draughts and mixtures for him of miraculous sweetness, so that it was quite a pleasure to the child to be ailing. | Он извлекал из аптекарских ящиков мятные лепешки, тамаринд и другие снадобья для маленького Джорджи и составлял сиропы и микстуры такой удивительной сладости, что ребенку даже нравилось болеть. |
| He and Pestler, his chief, sat up two whole nights by the boy in that momentous and awful week when Georgy had the measles; and when you would have thought, from the mother's terror, that there had never been measles in the world before. | Они с Песлером целых две ночи просидели около мальчика в ту памятную страшную неделю, когда Джорджи заболел корью и когда, глядя на ужас матери, можно было подумать, что ни один человек на земле никогда не болел такой болезнью. |
| Would they have done as much for other people? | Для кого еще стати бы они это делать? |
| Did they sit up for the folks at the Pineries, when Ralph Plantagenet, and Gwendoline, and Guinever Mango had the same juvenile complaint? | Разве просиживали они все ночи у знатных соседей, когда Ральф Плантагенет, Гвендолина и Гуиневер Манго хворали той же самой детской болезнью? |
| Did they sit up for little Mary Clapp, the landlord's daughter, who actually caught the disease of little Georgy? | И разве сидели они около маленькой Мэри Клен, дочери домохозяина, которая заразилась корью от Джорджи? |
| Truth compels one to say, no. | Надо прямо сказать - нет, не сидели. |
| They slept quite undisturbed, at least as far as she was concerned--pronounced hers to be a slight case, which would almost cure itself, sent her in a draught or two, and threw in bark when the child rallied, with perfect indifference, and just for form's sake. | Они преспокойно спали - во всяком случае, мысли о Мэри не тревожили их по ночам, -объявив, что корь у нее в легкой форме и пройдет без всякого лечения, и с полнейшим равнодушием, просто порядка ради, прислали девочке микстуры с добавлением хины, когда она уже стала поправляться. |
| Again, there was the little French chevalier opposite, who gave lessons in his native tongue at various schools in the neighbourhood, and who might be heard in his apartment of nights playing tremulous old gavottes and minuets on a wheezy old fiddle. | Далее, жил напротив миссис Осборн скромный французский шевалье, преподававший свой родной язык в соседних школах. Вечерами можно было слышать, как он разыгрывал на разбитой скрипке старинные гавоты и менуэты. |
| Whenever this powdered and courteous old man, who never missed a Sunday at the convent chapel at Hammersmith, and who was in all respects, thoughts, conduct, and bearing utterly unlike the bearded savages of his nation, who curse perfidious Albion, and scowl at you from over their cigars, in the Quadrant arcades at the present day--whenever the old Chevalier de Talonrouge spoke of Mistress Osborne, he would first finish his pinch of snuff, flick away the remaining particles of dust with a graceful wave of his hand, gather up his fingers again into a bunch, and, bringing them up to his mouth, blow them open with a kiss, exclaiming, Ah! la divine creature! He vowed and protested that when Amelia walked in the Brompton Lanes flowers grew in profusion under her feet. | Когда этот учтивый старичок, носивший пудреный парик и никогда не пропускавший воскресной службы в хэммерсмитской монастырской часовне, - словом, ни в каком отношении, ни по образу мыслей, ни поведением, ни манерами, не похожий на своих диких бородатых соплеменников, которые и посейчас клянут коварный Альбион и косятся на вас поверх своих сигар, проходя по Риджент-стрит, - когда старый шевалье де Талопруж говорил о миссис Осборн, он сначала втягивал понюшку табаку, потом грациозным движением руки стряхивал приставшие к платью крошки, собирал все пальцы пучочком, подносил к губам и, поцеловав, распускал их, восклицая: "Ah! la divine creature!" {О божественное создание! (франц.).} Он клялся и заявлял во всеуслышание, что, когда Эмилия гуляет по бромптонским улицам, под ее ногами вырастают в изобилии цветы. |
| He called little Georgy Cupid, and asked him news of Venus, his mamma; and told the astonished Betty Flanagan that she was one of the Graces, and the favourite attendant of the Reine des Amours. | Он называл маленькою Джорджи Купидоном и спрашивал у него новости о его маме Венере; он говорил изумленной Бетти Фленниган, что она одна из граций и любимая прислужница Reine des Amours {Царицы любви (франц.).}. |
| Instances might be multiplied of this easily gained and unconscious popularity. | Еще много можно было бы привести примеров так легко приобретенной и невольной популярности. |
| Did not Mr. Binny, the mild and genteel curate of the district chapel, which the family attended, call assiduously upon the widow, dandle the little boy on his knee, and offer to teach him Latin, to the anger of the elderly virgin, his sister, who kept house for him? | Разве мистер Бинни, кроткий и любезный младший священник местной церкви, куда ходила семья Седли, не навещал усердно вдову, не качал на коленях ее мальчика и не предлагал учить его латыни, к негодованию старой девы, своей сестры, которая вела его хозяйство? |
| "There is nothing in her, Beilby," the latter lady would say. | - В ней ничего нет, Билби, - уверяла ею эта леди. |
| "When she comes to tea here she does not speak a word during the whole evening. | - Когда она приходит к нам пить чай, от нее за весь вечер слова не услышишь. |
Тёмная тема
↓
↑
Сбросить
Интервал:
↓
↑
Закладка:
Сделать
Похожие книги на "Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты", Уильям Теккерей
Книги похожие на "Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты" читать онлайн бесплатно полные версии.
