Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

The worst of it was that he could never tell what she meant to do. To prevail upon her by force or kindness was also impossible: she would yield to nothing. She would only have become angry and turned away from him altogether, he knew that well already.	Главное в том, что ничего-то он не мог разгадать из ее намерений; выманить же лаской или силой не было тоже возможности: не далась бы ни за что, а только бы рассердилась и отвернулась от него вовсе, это он ясно тогда понимал.
He suspected, quite correctly, that she, too, was passing through an inward struggle, and was in a state of extraordinary indecision, that she was making up her mind to something, and unable to determine upon it. And so, not without good reason, he divined, with a sinking heart, that at moments she must simply hate him and his passion.	Он подозревал тогда весьма верно, что она и сама находится в какой-то борьбе, в какой-то необычайной нерешительности, на что-то решается и все решиться не может, а потому и не без основания предполагал, замирая сердцем, что минутами она должна была просто ненавидеть его с его страстью.
And so, perhaps, it was, but what was distressing Grushenka he did not understand.	Так, может быть, и было, но об чем именно тосковала Грушенька, того он все-таки не понимал.
For him the whole tormenting question lay between him and Fyodor Pavlovitch.	Собственно для него весь вопрос, его мучивший, складывался лишь в два определения: "Или он, Митя, или Федор Павлович".
Here, we must note, by the way, one certain fact: he was firmly persuaded that Fyodor Pavlovitch would offer, or perhaps had offered, Grushenka lawful wedlock, and did not for a moment believe that the old voluptuary hoped to gain his object for three thousand roubles.	Тут, кстати, нужно обозначить один твердый факт: он вполне был уверен, что Федор Павлович непременно предложит (если уж не предложил) Грушеньке законный брак, и не верил ни минуты, что старый сластолюбец надеется отделаться лишь тремя тысячами.
Mitya had reached this conclusion from his knowledge of Grushenka and her character.	Это вывел Митя, зная Грушеньку и ее характер.
That was how it was that he could believe at times that all Grushenka's uneasiness rose from not knowing which of them to choose, which was most to her advantage.	Вот почему ему и могло казаться временами, что вся мука Грушеньки и вся ее нерешимость происходит тоже лишь оттого, что она не знает, кого из них выбрать и кто из них будет ей выгоднее.
Strange to say, during those days it never occurred to him to think of the approaching return of the "officer," that is, of the man who had been such a fatal influence in Grushenka's life, and whose arrival she was expecting with such emotion and dread.	О близком же возвращении "офицера", то есть того рокового человека в жизни Грушеньки, прибытия которого она ждала с таким волнением и страхом, он, странно это, в те дни даже и не думал думать.
It is true that of late Grushenka had been very silent about it.	Правда, что Грушенька с ним об этом в самые последние дни очень молчала.
Yet he was perfectly aware of a letter she had received a month ago from her seducer, and had heard of it from her own lips. He partly knew, too, what the letter contained.	Однако ему было вполне известно от нее же самой о письме, полученном тою месяц назад от этого бывшего ее обольстителя, было известно отчасти и содержание письма.
In a moment of spite Grushenka had shown him that letter, but to her astonishment he attached hardly any consequence to it.	Тогда, в одну злую минутку, Грушенька ему это письмо показала, но, к ее удивлению, письму этому он не придал почти никакой цены.

It would be hard to say why this was. Perhaps, weighed down by all the hideous horror of his struggle with his own father for this woman, he was incapable of imagining any danger more terrible, at any rate for the time.	И очень было бы трудно объяснить почему: может быть, просто потому, что сам, угнетенный всем безобразием и ужасом своей борьбы с родным отцом за эту женщину, он уже и предположить не мог для себя ничего страшнее и опаснее, по крайней мере в то время.
He simply did not believe in a suitor who suddenly turned up again after five years' disappearance, still less in his speedy arrival.	Жениху же, вдруг выскочившему откуда-то после пятилетнего исчезновения, он просто даже не верил, и особенно тому, что тот скоро приедет.
Moreover, in the "officer's" first letter which had been shown to Mitya, the possibility of his new rival's visit was very vaguely suggested. The letter was very indefinite, high-flown, and full of sentimentality.	Да и в самом этом первом письме "офицера", которое показали Митеньке, говорилось о приезде этого нового соперника весьма неопределенно: письмо было очень туманное, очень высокопарное и наполнено лишь чувствительностью.
It must be noted that Grushenka had concealed from him the last lines of the letter, in which his return was alluded to more definitely.	Надо заметить, что Г рушенька в тот раз скрыла от него последние строчки письма, в которых говорилось несколько определеннее о возвращении.
He had, besides, noticed at that moment, he remembered afterwards, a certain involuntary proud contempt for this missive from Siberia on Grushenka's face.	К тому же Митенька вспоминал потом, что в ту минуту уловил как бы некоторое невольное и гордое презрение к этому посланию из Сибири в лице самой Грушеньки.
Grushenka told him nothing of what had passed later between her and this rival; so that by degrees he had completely forgotten the officer's existence.	Затем Г рушенька о всех дальнейших сношениях с этим новым соперником Митеньке уже ничего не сообщала. Таким образом и мало-помалу он совсем даже забыл об офицере.
He felt that whatever might come later, whatever turn things might take, his final conflict with Fyodor Pavlovitch was close upon him, and must be decided before anything else.	Он думал только о том, что что бы там ни вышло и как бы дело ни обернулось, а надвигавшаяся окончательная сшибка его с Федором Павловичем слишком близка и должна разрешиться раньше всего другого.
With a sinking heart he was expecting every moment Grushenka's decision, always believing that it would come suddenly, on the impulse of the moment.	Замирая душой, он ежеминутно ждал решения Грушеньки и все верил, что оно произойдет как бы внезапно, по вдохновению.
All of a sudden she would say to him:	Вдруг она скажет ему:
"Take me, I'm yours for ever," and it would all be over. He would seize her and bear her away at once to the ends of the earth.	"Возьми меня, я навеки твоя", - и все кончится: он схватит ее и увезет на край света тотчас же.
Oh, then he would bear her away at once, as far, far away as possible; to the farthest end of Russia, if not of the earth, then he would marry her, and settle down with her incognito, so that no one would know anything about them, there, here, or anywhere.	О, тотчас же увезет как можно, как можно дальше, если не на край света, то куда-нибудь на край России, женится там на ней и поселится с ней incognito,[25 - тайно (лат.).] так чтоб уж никто не знал об них вовсе, ни здесь, ни там и нигде.
Then, oh then, a new life would begin at once!	Тогда, о, тогда начнется тотчас же совсем новая жизнь!
Of this different, reformed and "virtuous" life ("it must, it must be virtuous") he dreamed feverishly at every moment.	Об этой другой, обновленной и уже "добродетельной" жизни ("непременно, непременно добродетельной") он мечтал поминутно и исступленно.

He thirsted for that reformation and renewal.	Он жаждал этого воскресения и обновления.
The filthy morass, in which he had sunk of his own free will, was too revolting to him, and, like very many men in such cases, he put faith above all in change of place. If only it were not for these people, if only it were not for these circumstances, if only he could fly away from this accursed place- he would be altogether regenerated, would enter on a new path.	Гнусный омут, в котором он завяз сам своей волей, слишком тяготил его, и он, как и очень многие в таких случаях, всего более верил в перемену места: только бы не эти люди, только бы не эти обстоятельства, только бы улететь из этого проклятого места и - все возродится, пойдет по-новому!
That was what he believed in, and what he was yearning for.	Вот во что он верил и по чем томился.
But all this could only be on condition of the first, the happy solution of the question.	Но это было лишь в случае первого, счастливого решения вопроса.
There was another possibility, a different and awful ending.	Было и другое решение, представлялся и другой, но ужасный уже исход.
Suddenly she might say to him:	Вдруг она скажет ему:
"Go away. I have just come to terms with Fyodor Pavlovitch. I am going to marry him and don't want you"- and then... but then... But Mitya did not know what would happen then. Up to the last hour he didn't know. That must be said to his credit.	"Ступай, я порешила сейчас с Федором Павловичем и выхожу за него замуж, а тебя не надо", - и тогда... но тогда... Митя, впрочем, не знал, что будет тогда, до самого последнего часу не знал, в этом надо его оправдать.
He had no definite intentions, had planned no crime.	Намерений определенных у него не было, преступление обдумано не было.
He was simply watching and spying in agony, while he prepared himself for the first, happy solution of his destiny.	Он только следил, шпионил и мучился, но готовился все-таки лишь к первому, счастливому исходу судьбы своей.
He drove away any other idea, in fact.	Даже отгонял всякую другую мысль.
But for that ending a quite different anxiety arose, a new, incidental, but yet fatal and insoluble difficulty presented itself.	Но здесь уже начиналась совсем другая мука, вставало одно совсем новое и постороннее, но тоже роковое и неразрешимое обстоятельство.
If she were to say to him:	Именно, в случае если она скажет ему:
"I'm yours; take me away," how could he take her away?	"Я твоя, увези меня", то как он ее увезет?
Where had he the means, the money to do it?	Где у него на то средства, деньги?
It was just at this time that all sources of revenue from Fyodor Pavlovitch, doles which had gone on without interruption for so many years, ceased.	У него как раз к этому сроку иссякли все до сих пор не прерывавшиеся в продолжение стольких лет его доходы от подачек Федора Павловича.
Grushenka had money, of course, but with regard to this Mitya suddenly evinced extraordinary pride; he wanted to carry her away and begin the new life with her himself, at his own expense, not at hers. He could not conceive of taking her money, and the very idea caused him a pang of intense repulsion.	Конечно, у Г рушеньки были деньги, но в Мите на этот счет вдруг оказалась страшная гордость: он хотел увезти ее сам и начать с ней новую жизнь на свои средства, а не на ее; он вообразить даже не мог, что возьмет у нее ее деньги, и страдал от этой мысли до мучительного отвращения.
I won't enlarge on this fact or analyse it here, but confine myself to remarking that this was his attitude at the moment.	Не распространяюсь здесь об этом факте, не анализирую его, а лишь отмечаю: таков был склад души его в ту минуту.