Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

But then Kolya's mother hastened to entreat the masters on her boy's behalf, and in the end Dardanelov, a respected and influential teacher, exerted himself in his favour, and the affair was ignored.	Но тут маменька Коли бросилась молить начальство за своего мальчика и кончила тем, что его отстоял и упросил за него уважаемый и влиятельный учитель Дарданелов, и дело оставили втуне, как не бывшее вовсе.
Dardanelov was a middle-aged bachelor, who had been passionately in love with Madame Krassotkin for many years past, and had once already, about a year previously, ventured, trembling with fear and the delicacy of his sentiments, to offer her most respectfully his hand in marriage. But she refused him resolutely, feeling that to accept him would be an act of treachery to her son, though Dardanelov had, to judge from certain mysterious symptoms, reason for believing that he was not an object of aversion to the charming but too chaste and tender-hearted widow.	Этот Дарданелов, человек холостой и нестарый, был страстно и уже многолетне влюблен в госпожу Красоткину и уже раз, назад тому с год, почтительнейше и замирая от страха и деликатности, рискнул было предложить ей свою руку; но она наотрез отказала, считая согласие изменой своему мальчику, хотя Дарданелов, по некоторым таинственным признакам, даже, может быть, имел бы некоторое право мечтать, что он не совсем противен прелестной, но уже слишком целомудренной и нежной вдовице.
Kolya's mad prank seemed to have broken the ice, and Dardanelov was rewarded for his intercession by a suggestion of hope. The suggestion, it is true, was a faint one, but then Dardanelov was such a paragon of purity and delicacy that it was enough for the time being to make him perfectly happy.	Сумасшедшая шалость Коли, кажется, пробила лед, и Дарданелову за его заступничество сделан был намек о надежде, правда отдаленный, но и сам Дарданелов был феноменом чистоты и деликатности, а потому с него и того было покамест довольно для полноты его счастия.
He was fond of the boy, though he would have felt it beneath him to try and win him over, and was severe and strict with him in class.	Мальчика он любил, хотя считал бы унизительным пред ним заискивать, и относился к нему в классах строго и требовательно.
Kolya, too, kept him at a respectful distance. He learned his lessons perfectly; he was second in his class, was reserved with Dardanelov, and the whole class firmly believed that Kolya was so good at universal history that he could "beat" even Dardanelov.	Но Коля и сам держал его на почтительном расстоянии, уроки готовил отлично, был в классе вторым учеником, обращался к Дарданелову сухо, и весь класс твердо верил, что во всемирной истории Коля так силен, что "собьет" самого Дарданелова.
Kolya did indeed ask him the question,	И действительно, Коля задал ему раз вопрос:
"Who founded Troy?" to which Dardanelov had made a very vague reply, referring to the movements and migrations of races, to the remoteness of the period, to the mythical legends. But the question, "Who had founded Troy?" that is, what individuals, he could not answer, and even for some reason regarded the question as idle and frivolous.	"Кто основал Трою?" - на что Дарданелов отвечал лишь вообще про народы, их движения и переселения, про глубину времен, про баснословие, но на то, кто именно основал Трою, то есть какие именно лица, ответить не мог, и даже вопрос нашел почему-то праздным и несостоятельным.
But the boys remained convinced that Dardanelov did not know who founded Troy.	Но мальчики так и остались в уверенности, что Дарданелов не знает, кто основал Трою.
Kolya had read of the founders of Troy in Smaragdov, whose history was among the books in his father's bookcase.	Коля ж вычитал об основателях Трои у Смарагдова, хранившегося в шкапе с книгами, который остался после родителя.
In the end all the boys became interested in the question, who it was that had founded Troy, but Krassotkin would not tell his secret, and his reputation for knowledge remained unshaken.	Кончилось тем, что всех даже мальчиков стало наконец интересовать: кто ж именно основал Трою, но Красоткин своего секрета не открывал, и слава знания оставалась за ним незыблемо.

After the incident on the railway a certain change came over Kolya's attitude to his mother.	После случая на железной дороге у Коли в отношениях к матери произошла некоторая перемена.
When Anna Fyodorovna (Madame Krassotkin) heard of her son's exploit, she almost went out of her mind with horror.	Когда Анна Федоровна (вдова Красоткина) узнала о подвиге сынка, то чуть не сошла с ума от ужаса.
She had such terrible attacks of hysterics, lasting with intervals for several days, that Kolya, seriously alarmed at last, promised on his honour that such pranks should never be repeated.	С ней сделались такие страшные истерические припадки, продолжавшиеся с перемежками несколько дней, что испуганный уже серьезно Коля дал ей честное и благородное слово, что подобных шалостей уже никогда не повторится.
He swore on his knees before the holy image, and swore by the memory of his father, at Madame Krassotkin's instance, and the "manly" Kolya burst into tears like a boy of six. And all that day the mother and son were constantly rushing into each other's arms sobbing.	Он поклялся на коленях пред образом и поклялся памятью отца, как потребовала сама госпожа Красоткина, причем "мужественный" Коля сам расплакался, как шестилетний мальчик, от "чувств", и мать и сын во весь тот день бросались друг другу в объятия и плакали сотрясаясь.
Next day Kolya woke up as "unfeeling" as before, but he had become more silent, more modest, sterner, and more thoughtful.	На другой день Коля проснулся по-прежнему "бесчувственным", однако стал молчаливее, скромнее, строже, задумчивее.
Six weeks later, it is true, he got into another scrape, which even brought his name to the ears of our Justice of the Peace, but it was a scrape of quite another kind, amusing, foolish, and he did not, as it turned out, take the leading part in it, but was only implicated in it.	Правда, месяца чрез полтора он опять было попался в одной шалости, и имя его сделалось даже известным нашему мировому судье, но шалость была уже совсем в другом роде, даже смешная и глупенькая, да и не сам он, как оказалось, совершил ее, а только очутился в нее замешанным.
But of this later.	Но об этом как-нибудь после.
His mother still fretted and trembled, but the more uneasy she became, the greater were the hopes of Dardanelov.	Мать продолжала трепетать и мучиться, а Дарданелов по мере тревог ее все более и более воспринимал надежду.
It must be noted that Kolya understood and divined what was in Dardanelov's heart and, of course, despised him profoundly for his "feelings"; he had in the past been so tactless as to show this contempt before his mother, hinting vaguely that he knew what Dardanelov was after.	Надо заметить, что Коля понимал и разгадывал с этой стороны Дарданелова и, уж разумеется, глубоко презирал его за его "чувства"; прежде даже имел неделикатность выказывать это презрение свое пред матерью, отдаленно намекая ей, что понимает, чего добивается Дарданелов.
But from the time of the railway incident his behaviour in this respect also was changed; he did not allow himself the remotest allusion to the subject and began to speak more respectfully of Dardanelov before his mother, which the sensitive woman at once appreciated with boundless gratitude. But at the slightest mention of Dardanelov by a visitor in Kolya's presence, she would flush as pink as a rose.	Но после случая на железной дороге он и на этот счет изменил свое поведение: намеков себе уже более не позволял, даже самых отдаленных, а о Дарданелове при матери стал отзываться почтительнее, что тотчас же с беспредельною благодарностью в сердце своем поняла чуткая Анна Федоровна, но зато при малейшем, самом нечаянном слове даже от постороннего какого-нибудь гостя о Дарданелове, если при этом находился Коля, вдруг вся вспыхивала от стыда, как роза.

At such moments Kolya would either stare out of the window scowling, or would investigate the state of his boots, or would shout angrily for "Perezvon," the big, shaggy, mangy dog, which he had picked up a month before, brought home, and kept for some reason secretly indoors, not showing him to any of his schoolfellows.	Коля же в эти мгновения или смотрел нахмуренно в окно, или разглядывал, не просят ли у него сапоги каши, или свирепо звал Перезвона, лохматую, довольно большую и паршивую собаку, которую с месяц вдруг откуда-то приобрел, втащил в дом и держал почему-то в секрете в комнатах, никому ее не показывая из товарищей.
He bullied him frightfully, teaching him all sorts of tricks, so that the poor dog howled for him whenever he was absent at school, and when he came in, whined with delight, rushed about as if he were crazy, begged, lay down on the ground pretending to be dead, and so on; in fact, showed all the tricks he had taught him, not at the word of command, but simply from the zeal of his excited and grateful heart.	Тиранил же ужасно, обучая ее всяким штукам и наукам, и довел бедную собаку до того, что та выла без него, когда он отлучался в классы, а когда приходил, визжала от восторга, скакала как полоумная, служила, валилась на землю и притворялась мертвою и проч., словом, показывала все штуки, которым ее обучили, уже не по требованию, а единственно от пылкости своих восторженных чувств и благодарного сердца.
I have forgotten, by the way, to mention that Kolya Krassotkin was the boy stabbed with a penknife by the boy already known to the reader as the son of Captain Snegiryov. Ilusha had been defending his father when the schoolboys jeered at him, shouting the nickname "wisp of tow."	Кстати: я и забыл упомянуть, что Коля Красоткин был тот самый мальчик, которого знакомый уже читателю мальчик Илюша, сын отставного штабс-капитана Снегирева, пырнул перочинным ножичком в бедро, заступаясь за отца, которого школьники задразнили "мочалкой".
Chapter 2.	II
Children	Детвора
AND so on that frosty, snowy, and windy day in November, Kolya Krassotkin was sitting at home.	Итак, в то морозное и сиверкое ноябрьское утро мальчик Коля Красоткин сидел дома.
It was Sunday and there was no school.	Было воскресенье, и классов не было.
It had just struck eleven, and he particularly wanted to go out "on very urgent business," but he was left alone in charge of the house, for it so happened that all its elder inmates were absent owing to a sudden and singular event.	Но пробило уже одиннадцать часов, а ему непременно надо было идти со двора "по одному весьма важному делу", а между тем он во всем доме оставался один и решительно как хранитель его, потому что так случилось, что все его старшие обитатели, по некоторому экстренному и оригинальному обстоятельству, отлучились со двора.
Madame Krassotkin had let two little rooms, separated from the rest of the house by a passage, to a doctor's wife with her two small children.	В доме вдовы Красоткиной, чрез сени от квартиры, которую занимала она сама, отдавалась еще одна и единственная в доме квартирка из двух маленьких комнат внаймы, и занимала ее докторша с двумя малолетними детьми.
This lady was the same age as Anna Fyodorovna, and a great friend of hers. Her husband, the doctor, had taken his departure twelve months before, going first to Orenburg and then to Tashkend, and for the last six months she had not heard a word from him. Had it not been for her friendship with Madame Krassotkin, which was some consolation to the forsaken lady, she would certainly have completely dissolved away in tears.	Эта докторша была одних лет с Анной Федоровной и большая ее приятельница, сам же доктор вот уже с год заехал куда-то сперва в Оренбург, а потом в Ташкент, и уже с полгода как от него не было ни слуху ни духу, так что если бы не дружба с госпожою Красоткиной, несколько смягчавшая горе оставленной докторши, то она решительно бы истекла от этого горя слезами.