Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты краткое содержание

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Самый яркий и, в то же время самый сложный многоплановый роман Федора Достоевского "Братья Карамазовы" выражает надежды и противоречия своего времени, вечные, непреходящие ценности, заключенные в христианской традиции, религиозные и этические поиски писателя. В основу сюжета положена история одного из товарищей Достоевского по Омскому острогу отставного подпоручика Ильинского, который судился за отцеубийство, и, хотя и не сознался в преступлении, был приговорен к двадцати годам каторжных работ.

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Братья Карамазовы - русский и английский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

"Then we shall find that shirt among your linen to-morrow, with a piece torn off.'	"Прекрасно-с. Стало быть, в вашем белье мы завтра же отыщем эту рубашку с вырванным из нее клочком".
And only fancy, gentlemen of the jury, if we really had found that torn shirt (and how could we have failed to find it in his chest of drawers or trunk?) that would have been a fact, a material fact in support of his statement!	И сообразите, господа присяжные, ведь если бы только мы нашли в самом деле эту рубашку (а как бы ее не найти в его чемодане или комоде, если бы такая рубашка в самом деле существовала), -то ведь это уж факт, факт осязательный в пользу справедливости его показаний!
But he was incapable of that reflection.	Но этого он не может сообразить. -
'I don't remember, it may not have been off my shirt, I sewed it up in one of my landlady's caps.'	"Я не помню, может, не от рубашки, я в хозяйкин чепчик зашил". -
' What sort of a cap?'	"В какой такой чепчик?" -
'It was an old cotton rag of hers lying about.'	"Я у ней взял, у нее валялся, старая коленкоровая дрянь". -
' And do you remember that clearly?'	"И вы это твердо помните?" -
'No, I don't.' And he was angry, very angry, and yet imagine not remembering it!	"Нет, твердо не помню..." И сердится, сердится, а между тем представьте: как бы это не помнить?
At the most terrible moments of man's life, for instance when he is being led to execution, he remembers just such trifles.	В самые страшные минуты человеческие, ну на казнь везут, вот именно эти-то мелочи и запоминаются.
He will forget anything but some green roof that has flashed past him on the road, or a jackdaw on a cross-that he will remember.	Он обо всем забудет, а какую-нибудь зеленую кровлю, мелькнувшую ему по дороге, или галку на кресте - вот это он запомнит.
He concealed the making of that little bag from his household, he must have remembered his humiliating fear that someone might come in and find him needle in hand, how at the slightest sound he slipped behind the screen (there is a screen in his lodgings). "But, gentlemen of the jury, why do I tell you all this, all these details, trifles?" cried Ippolit Kirillovitch suddenly. "Just because the prisoner still persists in these absurdities to this moment.	Ведь он, зашивая ладонку свою, прятался от домашних, он должен был помнить, как унизительно страдал он от страху с иглой в руках, чтобы к нему не вошли и его не накрыли; как при первом стуке вскакивал и бежал за перегородку (в его квартире есть перегородка)... Но, господа присяжные, для чего я вам это все сообщаю, все эти подробности, мелочи! - воскликнул вдруг Ипполит Кириллович. - А вот именно потому, что подсудимый стоит упорно на всей этой нелепице до самой сей минуты!
He has not explained anything since that fatal night two months ago, he has not added one actual illuminating fact to his former fantastic statements; all those are trivialities. 'You must believe it on my honour.'	Во все эти два месяца, с той самой роковой для него ночи, он ничего не разъяснил, ни одного объяснительного реального обстоятельства к прежним фантастическим показаниям своим не прибавил; все это, дескать, мелочи, а вы верьте на честь!
Oh, we are glad to believe it, we are eager to believe it, even if only on his word of honour!	О, мы рады верить, мы жаждем верить, хотя бы даже на честь!
Are we jackals thirsting for human blood?	Что же мы, шакалы, жаждущие крови человеческой?

Show us a single fact in the prisoner's favour and we shall rejoice; but let it be a substantial, real fact, and not a conclusion drawn from the prisoner's expression by his own brother, or that when he beat himself on the breast he must have meant to point to the little bag, in the darkness, too.	Дайте, укажите нам хоть один факт в пользу подсудимого, и мы обрадуемся, - но факт осязательный, реальный, а не заключение по выражению лица подсудимого родным его братом или указание на то, что он, бия себя в грудь, непременно должен был на ладонку указывать, да еще в темноте.
We shall rejoice at the new fact, we shall be the first to repudiate our charge, we shall hasten to repudiate it.	Мы обрадуемся новому факту, мы первые откажемся от нашего обвинения, мы поспешим отказаться.
But now justice cries out and we persist, we cannot repudiate anything."	Теперь же вопиет справедливость, и мы настаиваем, мы ни от чего отказаться не можем".
Ippolit Kirillovitch passed to his final peroration.	Ипполит Кириллович перешел тут к финалу.
He looked as though he was in a fever, he spoke of the blood that cried for vengeance, the blood of the father murdered by his son, with the base motive of robbery!	Он был как в лихорадке, он вопиял за пролитую кровь, за кровь отца, убитого сыном "с низкою целью ограбления".
He pointed to the tragic and glaring consistency of the facts.	Он твердо указывал на трагическую и вопиющую совокупность фактов.
"And whatever you may hear from the talented and celebrated counsel for the defence," Ippolit Kirillovitch could not resist adding, "whatever eloquent and touching appeals may be made to your sensibilities, remember that at this moment you are in a temple of justice.	"И что бы вы ни услышали от знаменитого своим талантом защитника подсудимого, - не удержался Ипполит Кириллович, - какие бы ни раздались здесь красноречивые и трогательные слова, бьющие в вашу чувствительность, все же вспомните, что в эту минуту вы в святилище нашего правосудия.
Remember that you are the champions of our justice, the champions of our holy Russia, of her principles, her family, everything that she holds sacred!	Вспомните, что вы защитники правды нашей, защитники священной нашей России, ее основ, ее семьи, ее всего святого!
Yes, you represent Russia here at this moment, and your verdict will be heard not in this hall only but will re-echo throughout the whole of Russia, and all Russia will hear you, as her champions and her judges, and she will be encouraged or disheartened by your verdict.	Да, вы здесь представляете Россию в данный момент, и не в одной только этой зале раздастся ваш приговор, а на всю Россию, и вся Россия выслушает вас как защитников и судей своих и будет ободрена или удручена приговором вашим.
Do not disappoint Russia and her expectations. Our fatal troika dashes on in her headlong flight perhaps to destruction and in all Russia for long past men have stretched out imploring hands and called a halt to its furious reckless course.	Не мучьте же Россию и ее ожидания, роковая тройка наша несется стремглав и, может, к погибели. И давно уже в целой России простирают руки и взывают остановить бешеную, беспардонную скачку.
And if other nations stand aside from that troika that may be, not from respect, as the poet would fain believe, but simply from horror.	И если сторонятся пока еще другие народы от скачущей сломя голову тройки, то, может быть, вовсе не от почтения к ней, как хотелось поэту, а просто от ужаса - это заметьте.

From horror, perhaps from disgust. And well it is that they stand aside, but maybe they will cease one day to do so and will form a firm wall confronting the hurrying apparition and will check the frenzied rush of our lawlessness, for the sake of their own safety, enlightenment and civilisation.	От ужаса, а может, и от омерзения к ней, да и то еще хорошо, что сторонятся, а пожалуй, возьмут да и перестанут сторониться, и станут твердою стеной перед стремящимся видением, и сами остановят сумасшедшую скачку нашей разнузданности, в видах спасения себя, просвещения и цивилизации!
Already we have heard voices of alarm from Europe, they already begin to sound.	Эти тревожные голоса из Европы мы уже слышали. Они раздаваться уже начинают.
Do not tempt them! Do not heap up their growing hatred by a sentence justifying the murder of a father by his son I	Не соблазняйте же их, не копите их все нарастающей ненависти приговором, оправдывающим убийство отца родным сыном!.."
Though Ippolit Kirillovitch was genuinely moved, he wound up his speech with this rhetorical appeal- and the effect produced by him was extraordinary.	Одним словом, Ипполит Кириллович хоть и очень увлекся, но кончил-таки патетически - и, действительно, впечатление, произведенное им, было чрезвычайное.
When he had finished his speech, he went out hurriedly and, as I have mentioned before, almost fainted in the adjoining room.	Сам он, окончив речь свою, поспешно вышел и, повторяю, почти упал в другой комнате в обморок.
There was no applause in the court, but serious persons were pleased.	Зала не аплодировала, но серьезные люди были довольны.
The ladies were not so well satisfied, though even they were pleased with his eloquence, especially as they had no apprehensions as to the upshot of the trial and had full trust in Fetyukovitch. "He will speak at last and of course carry all before him."	Не так довольны были только одни дамы, но все же и им понравилось красноречие, тем более что за последствия они совсем не боялись и ждали всего от Фетюковича: "наконец-то он заговорит и, уж конечно, всех победит!"
Everyone looked at Mitya; he sat silent through the whole of the prosecutor's speech, clenching his teeth, with his hands clasped, and his head bowed.	Все поглядывали на Митю; всю речь прокурора он просидел молча, сжав руки, стиснув зубы, потупившись.
Only from time to time he raised his head and listened, especially when Grushenka was spoken of.	Изредка только подымал голову и прислушивался. Особенно, когда заговорили о Грушеньке.
When the prosecutor mentioned Rakitin's opinion of her, a smile of contempt and anger passed over his face and he murmured rather audibly,	Когда прокурор передавал о ней мнение Ракитина, в лице его выразилась презрительная и злобная улыбка, и он довольно слышно проговорил:
"The Bernards!"	"Бернары!"
When Ippolit Kirillovitch described how he had questioned and tortured him at Mokroe, Mitya raised his head and listened with intense curiosity.	Когда же Ипполит Кириллович сообщал о том, как он допрашивал и мучил его в Мокром, Митя поднял голову и прислушивался со страшным любопытством.
At one point he seemed about to jump up and cry out, but controlled himself and only shrugged his shoulders disdainfully.	В одном месте речи как будто хотел даже вскочить и что-то крикнуть, но, однако, осилил себя и только презрительно вскинул плечами.
People talked afterwards of the end of the speech, of the prosecutor's feat in examining the prisoner at Mokroe, and jeered at Ippolit Kirillovitch.	Про этот финал речи, именно про подвиги прокурора в Мокром, при допросе преступника, потом у нас в обществе говорили и над Ипполитом Кирилловичем подсмеивались:
"The man could not resist boasting of his cleverness," they said.	"Не утерпел, дескать, человек, чтобы не похвастаться своими способностями".