Анна Бру - Панк-хроники советских времен

Потом она заглянула в сумку Степана. Она была пуста. Бутылка водки была спрятана в глубоком внутреннем кармане его пальто. Она вздохнула удовлетворенно и, улыбнувшись, сказала:

— Выпейте чаю. Шоколадные конфеты на столе, и у нас есть свежая клубника и мороженое.

Она была уже на лестничной клетке, когда сказала:

— Не безобразничать, — и посмотрела на меня, как будто я была причиной всех предыдущих безобразий, сотворённых Степаном и Оккультистом.

В этот момент Степан шепнул мне в ухо:

— Строга, но справедлива. Как в лучших домах.

Вдруг в коридоре появился Оккультист. Степан представил его как «Акулу русской философии». Я подумала, что он должен быть Аккультистом (от слова акула), но ничего не сказала. Му пожали друг другу руки. Степан продолжал:

— Самородок, как Ломоносов. Самостоятельно изучал Адама Смита, Плеханова, Шпенглера.

— Ладно, затыкай! — коротко отрезал Оккультист. — Что новенького?

Потом он вдруг с ходу подошёл ло мне и поцеловал меня прямо в губы. Это было неожиданно и, прямо сказать, ошеломляюще. Я оторопела. Я не знала, что мне делать с моим собственным языком или его языком. Так же быстро, неожиданно он остранился и спросил:

— Что не нравится?

Я ответила:

— Ты напустил слишком много слюней!

Оккультист расхохотался.

— Не слюни это, балда, а эмоции! Тебе не кажется, что мы давно знакомы? Мы встретились тысячу лет назад. Не помнишь?

— Мата Хари в теле мужчины, — сказал Степан, указывая на Оккультиста, — из него культивируют советского шпиона-дипломата.

В следующую секунду Оккультист вдруг оказался в конце коридора. Как-будто перместился в пространстве. Он наклонил голову в сторону двери в гостиную:

— Добро пожаловать дорогие гости!

Степан вынул из внутреннего кармана бутылку водки:

— Это может помочь почувствовать себя более уверено, — он пристально посмотрел на меня и без предисловий поставил мне ультиматум. — Выбирай — я или он?

Я не знала что сказать, они мне нравились оба. Вот задача!

Следующие несколько дней мы провели в квартире Оккультиста, теряя счёт времени, но не мысли. Степан заставил меня позвонить родителям. Он боялся, что они позвонят в милицию, если я не появлюсь. Я сказала им, что я на даче, хотя была поздняя осень, и было холодно. Мама спросила:

— Где дача?

Я сказала:

— Под Подольском. Адреса я не знаю.

Мама ахнула. Я успокоила её, пообещав приехать завтра.

Степан и Оккултист спорили постоянно, а я слушала не отрываясь. Другие люди, друзья Оккултиста, приходили и уходили, исчезали в ночи. Оказалось, что Оккультист был первокурсником — студентом философского факультета МГУ. Он получал плохие оценки, потому что отказался с самого начала изучать диалектический материализм — государственную науку, на основании того, что это была фальшивая наука, как сказал он. Я бы не удивилась, если бы одним из его профессоров была будущая первая леди СССР госпожа-гражданка Раиса Горбачева. Родители Оккултиста отсутствовали уже 6 месяцев и не знали, что Окультист может быть исключён из МГУ после первого семестра.

В его квартире я увидела книги Яна Потоцкого, мадам Блаватской, Владимира Соловьева, Бердяева, Шпенглера, Кьеркегора, Канта, Ницше, Шопенгауэра, Яспера и множество других. Его родители, очевидно, были тесно связаны с КГБ и изучали книги для шпионской деятельности и для общения с интеллектуалами.

Оккультист, как говорится, хорошо одевался и выглядел. На нём был красивый тёмно-зелёный свнтер с коричневой полоской, прекрасно сочетавшийся с его темными кудрявыми волосами, зелеными глазами и белозубой улыбкой. Он не был похож на философа. Он был похож на Дон Жуана или Сатану.

Когда Степан познакомил меня с Оккультистом, он представил меня так же, как он представил меня Символисту: «Анна, она из моего детства».

— Надеюсь, не Каренина? — прищурился Оккультист, мягко пожимая мне руку. А потом:

— Какая шлюха. У неё был заботливый пожилой муж, у которого были деньги и за которого она согласилась выйти замуж, чтобы спасти свою семью от банкротства.

Потом добавил:

— Ей было совершенно наплевать на своего маленького сына!

Я попыталась поспорить, говоря о стремительном падении Карениной в омут страсти, о колдовстве рокового влечения или, возможно, безумной любви.

— Это был совершенно неожиданный опыт для неё, — говорила я взахлёб, — Вихрь страсти сбил ее с ног и понёс как спичку в бездонный океан.

Окультист сказал, что его больше интересуют феномен предчувствия и знаменитый стиль Толстого, так называемый «свободный поток сознания», чем история замужней бабы, которая вышла замуж за деньги, а потом решила потрахаться на стороне, что плохо для неё закончилось. Его занимала необъяснимое психологическое состояние Карениной перед смертью, ее способность предвидеть собственное будущее. Роковое предзнаменование, что было ниспослано ей благодаря её желанию прекратить свои муки отверженной любовницы, которая пожертвовала всем: сыном, комфортом, положением в обществе, уважением её родственников, чтобы погрузиться в неизъяснимое блаженство и потом оказаться в преисподней, пока все остальные наслаждались муками её падения. Её фиаско давало пищу для удовлетворения утончённой кровожадности окружающих. Оккультист продолжал:

— Случайная смерть железнодорожника, во время её поездки в Москву, стала предзнаменованием будущего. Это был знак. Почему её сны стали такими зловещими? С ней общались напрямую потусторонние силы. Как под заклятием, она шла навстречу своей смерти, ведомая неукротимой энергией кармы прямо под поезд.

Тут я с ним соглсилась:

— Такие же сверхестественнуе силы действовали на моего родного брата, — думала я, — когда он сел на троллейбус и поехал в городской парк вешаться на дереве.

В тот момент я твёрдо решила когда-нибудь написать стихотворение о Карениной. Впоследствии я его написала. Благодаря Оккультисту. Он меня эмоционально взбудоражил. Оно называлось Каренина и начиналось так:

Окультиста также интересовали интриги, психологические мышеловки и способность людей манипулировать ситуациями. Как будущему шпиону этот навык ему бы очень пригодился. Не все видят эти манипуляции, те, кто видят, могут присоединиться к игре и начать манипулировать теми, кто думают, что они манипулируют и так погрязли в своих собственных манипуляциях, что не заметили, как они уже давно сами руководимы неизвестно кем.

— Поэтому, — сказала я Окультисту, — не манипулируй, а то сам окажешься манипулируемым!

Он посмотрл на меня с притворным ехидством: