Ян Козак - Белый жеребец

В этот момент в комнату ввалился Буров.

— А у нас, оказывается, гости, — произнес он, стараясь не выказывать растерянности, и даже попытался придать своему голосу бодрость. От неожиданности он даже оставил двери раскрытыми настежь. Ему пришлось вернуться и закрыть их.

— Наташа к тебе пришла за сигаретами, — сказал ему Володя.

— Вот как раз несу пару пачек. Хотите? — Он выложил их на стол. И сразу заговорил с Володей: — Водка у них кончилась, я взял бутылку спирта. — Буров поставил ее рядом с сигаретами.

— Хватит вам трех? Возьмите, — предложил он Наташе.

— У меня уже есть одна, — тихо ответила она, испытующе взглянув на Бурова и улыбнувшись. — Господи, неужели вы пьете чистый спирт?

— Его можно разбавить, зачем понапрасну носить в тайгу воду. И потом, при 40 градусах водка замерзает.

— Хотите попробовать?

— Ни-ни.

Внезапно она обратилась к Володе.

— Я думаю, что могла бы подождать вас здесь, пока вы вернетесь, — сказала она так, словно вчера ничего не произошло. — Пока вас не будет, я схожу вниз к водонапорной станции и в ремонтную мастерскую. Я хочу поговорить с шоферами, наверно, это очень интересно. Или вы все еще сердитесь на меня? — Она дружески, доверчиво улыбнулась. — Ну что я должна сделать, чтобы все снова было в порядке? — Она пыталась продолжать в том же непринужденном тоне, каким говорила с Буровым.

Володю прямо передернуло: «Она делает вид, будто не понимает, что для нас уже перестала существовать».

Нет, Наташа никогда не будет загнанной ланью. Самое большее — зверьком, которого сильно потрепали в драке, и вот он осторожно, потихоньку ступает.

Он смотрел на нее. И тут же заметил, что за ним с любопытством наблюдает Буров.

— Вы сделаете то, что я вам сказал, и все будет в порядке. Билет для вас готов, — напомнил он. — Я звонил начальнику аэродрома. Сказал ему, что вы должны уехать, что вам необходимо вернуться.

Она закусила губу. Потом повернула голову и с презрением посмотрела на Бурова. Она знала, что он не прочь был за ней поухаживать. А сейчас даже не заступился за нее…

— До чего же вы внимательны! Значит, мне нужно улетать, — сказала она Володе с легкой усмешкой. — Это все, что вы можете сказать мне на прощание?

Володя, не ответив ей, повернулся к Бурову и заговорил с ним о делах, словно Наташи тут уже не было.

Она молча исчезла.

— Черт, ничего себе начало дня, — сказал Буров. — А на улице сорок шесть градусов! Ну и что же она тут тебе рассказывала, пока меня не было?

— Она пришла за сигаретами, по крайней мере так сказала. Конечно, ее больше обрадовало бы, если бы она нашла здесь тебя.

— А жаль, что все так кончилось. Ей явно не хочется уезжать отсюда, и странно, что она тебя послушалась. Этого Наташа нам никогда не забудет.

— Мы ей — тоже, — сказал Володя. — Но по-моему, теперь она будет осторожнее. Ничего другого ей, в общем-то, не остается. Там, в тайге, ее слышали мы трое. Думаю, что она в состоянии это подсчитать. Она-то все сумеет учесть. Именно поэтому все обошлось без ссор, без упреков и скандала.

Он вспомнил, как вчера она хотела их припугнуть.

«А вы знаете, кто я такая?»

«Ну и кто ты такая? — подумал про себя Володя. — Пописываешь в газеты. И живешь в Москве. Вот и все. А эти твои знакомые… На все это мне наплевать, милая девочка. Да, с такими, как она, по-другому поступать нельзя. Дашь ей почувствовать хоть малейшую слабость с нашей стороны, будет хуже».

— Порядок, — пробурчал Буров. — Но если хочешь правду, то иногда я думаю, что у тебя жутко холодный, рациональный ум.

Володя рассмеялся.

— Ладно. Уже пора идти.

В газике их ждали Нюргун с механиком, который должен был отремонтировать их машину, Нюргун не спросил, почему с ними не едет Наташа. Он знал, что на такое путешествие она больше не отважится. Однако он даже не догадывался, что произошло вечером.

— У меня здесь этот тетерев, — сказал он. — Я его выпотрошил, чтобы внутренности потом не испортились. Оставим его в машине?

— Тетерев? — вспомнил Володя. Глаза у него блеснули. — Нет. Отнесите его ей. Это ее птица. Отнесите его наверх.

Нюргун, который вчера всю дорогу так заботился о Наташе, схватив птицу за связанные ноги, вытащил ее из машины.

— Вы пока закутайтесь, — сказал он. — Я захватил для вас одеяла — в этой машине отопление не из лучших.

— Все в порядке? — спросил Буров, когда через минуту шофер вернулся, а они с Володей уже сидели на заднем сиденье. Впереди поеживался механик.

— Да, — сказал Нюргун. — Она лежала в постели и курила. Дала мне сигарету с каким-то странным привкусом. — Володя посмотрел на сигарету — это был «Кент».

Он ничего не сказал и глянул на замерзшее окно. Они спускались к реке, но, кроме огней фар, он почти ничего не видел. В их желтоватом отблеске он скорее угадывал силуэты грузовиков, беспорядочно стоявших у обогревателя. Когда они проезжали мимо, Нюргун открыл дверцы и кому-то кивнул. Потом машина, скрипя тормозами, съехала по дороге на реку и снова пошла, вверх по ледяной автостраде.

Их окружала пустота раннего морозного утра. Кроме Нюргуна, все сидели неподвижно, съежившись на сиденьях, в глубоко надвинутых ушанках, с поднятыми воротниками, слегка прикрыв глаза.

Вдруг машина, наткнувшись на что-то, неожиданно подскочила. Нюргун чертыхнулся.

— Что случилось? — спросил Буров.

— Трещина. Лед треснул от мороза. А ведь еще вчера этой трещины здесь не было.

«Хорошо еще, что мы не поехали по верху плотины», — подумал Володя.

Он снова вспомнил Галю. Как он обрадовался, когда однажды, вернувшись из Туой-Хая, увидел ее на пристани. Возвращался последний рыбацкий баркас. Ровную поверхность плотины по краям покрывал лед.

Он прошел между домиками, где прежде жили строители (теперь они служили складами), и неожиданно нашел ее у баркаса, с которого сгружали бочки с карасями. Она рассматривала улов. Щеки у нее разгорелись от бега: она прибежала, когда услышала гудки баркаса. В волосах — застрявшие иголки, вся забрызгана водой, в рыбьей чешуе. Он снова стоял рядом с ней и дышал так прерывисто, будто это бежал он, а не она. Он подождал, пока Галя закончит свою работу. А потом пригласил ее вечером в ресторан. Он не был уверен, что она примет его приглашение, а для него этот вечер значил многое, ведь на следующий день он должен был улететь в Москву. Сердце у него так колотилось, что ему казалось, будто он ощущает его биение в горле. Он вдруг понял, что ему не хватает этой девушки — ведь все эти дни он, собственно, думал только о ней.

Она пришла. Они посидели немного, а потом вышли на улицу. Оркестр в ресторане играл так громко, что невозможно было услышать собственный голос. А ей хотелось, чтобы он рассказывал о строительстве, ведь она, хотя теперь и жила здесь, знала о стройке очень мало.